Сергей Самаров - Огненная звезда и магический меч Рёнгвальда

– Отдыхай. Я еще вернусь сегодня. И пришлю слуг, чтобы тебя перенесли в более приличное помещение…

Но прежде чем пришли слуги, в каморку к Гунналугу, полностью сознание не потерявшему, хотя он и изобразил это, чтобы дать себе время на раздумья, другой гость пожаловал. Колдун только-только пришел в ясное сознание ума и посмотрел на своего визитера даже с испугом. У него были, конечно, причины бояться Велемира.

– Что тебе надо? – с трудом подбирая славянские слова, спросил колдун.

– Ты мою жизнь разбил, как разбился похищенный тобой нож… – мрачно сказал Велемир.

– Ты со мной рассчитался… Я умираю… – рассчитывая на жалость, ответил Гунналуг.

Но Велемир жалости не испытывал. Глаза его светились холодным огнем.

– Тогда перед смертью рассчитайся со мной до конца…

– Что ты хочешь?

– Хочу знать заклинание…

– Какое заклинание?

– Моя любимая навсегда осталась волчицей. Я хочу стать волком. Я хочу бегать вместе с ней по полям и лесам. Я не хочу больше быть человеком… Есть такое заклинание?

– Есть… – сказал колдун. – Только учти, что вы с волкодлачкой заведете себе волчат, а потом что-то случится, и вы сможете снова людьми стать, но ваши дети навсегда останутся волками… Каково-то вам будет?

Он не хотел говорить этих слов, но они сами вырвались. Это была последняя доброта в его душе, которая не могла сопротивляться боли и вышла наружу вместе с ней.

– Все равно… Скажи…

– Я не знаю славянских заклинаний. Я знаю только шведское…

– Говори. Мне все равно. Конечно, если оно сработает…

– Оно сработает… Только его следует правильно прочитать. Без ошибок. Акцент роли играть не будет. В остальном все делается точно так же… Нож втыкаешь в пень, читаешь заклинание, кувыркаешься через нож, и ты волк. Чтобы человеком стать, все в обратном порядке… Нож украдут – ты навсегда волк…

– Говори. Я запомню…

Гунналуг произнес короткое заклинание. Велемир повторил трижды.

– Правильно… – одобрил колдун. – Но уходи быстрее… Я чувствую, что могу сейчас или умереть, или обрести силы для выздоровления… При смерти колдуна присутствовать нельзя, иначе ты сам умрешь вместо меня, а я в твое тело вселюсь…

Это была неправда. Просто Гунналуг боялся, что Велемир в качестве прощания убьет его. Но у десятника стрельцов были свои мысли в голове. Он просто повернулся и вышел из каморки, куда следом за ним вошли слуги Ансгара. Велемир не обратил на них внимания, но сами слуги посмотрели на десятника с вниманием…

Ансгару принесли кресло отца. С тех пор как умер Кьотви, кресло стояло в его закрытой комнате, и никто не имел права садиться в него. Кресло имело еще и постамент в три ступени, чтобы возвышать конунга над другими. Таким образом, сев в кресло, Ансгар головой почти касался балки перекрытия, связывающей стены большой комнаты. Рядом с креслом, словно всегда сидел именно в таком месте, сразу устроился громадный пес Огнеглаз.

Конунгу уже доложили, что славяне-русы желают утром отправиться в обратный путь и ждут, когда Ансгар разрешит им попрощаться. И кресло вытащили как раз для этого почти торжественного момента. Едва конунг уселся на подложенную медвежью шкуру, как в комнату вошли Овсень с Всеведой, шаман Смеян, причальный Хлюп и маленький нелюдь Извеча.

Конунг приветливо улыбнулся им всем, встал и спустился по ступеням в комнату, чтобы показать особое расположение и свою благодарность русам, которые не только доставили его домой, но и воевали за него, проливая свою и чужую кровь.

– Признаюсь тебе, Овсень, что вы своим желанием быстрее отправиться домой портите мне праздничное настроение. Я с удовольствием задержал бы вас здесь хотя бы на несколько дней. Но я понимаю ваше нетерпение, потому что оно сродни тому нетерпению, что я испытывал, когда мы плыли от городища Огненной Собаки до моего фьорда. И потому задерживать вас не буду, но хочу высказать вам на прощание слова своей благодарности. И помните, что вы всегда будете желанными гостями в моем доме.

– Нам тоже, Ансгар, печально прощаться с тобой, потому что много сердечного тепла было отдано тебе и твоему делу, но родные края зовут нас, и потому мы не можем долго задерживаться, – ответил Овсень. – Мы все благодарны тебе за помощь в освобождении наших пленников. И сами пленники просили выразить тебе слова признательности.

– Я принимаю вашу благодарность, и, совмещенная с моей благодарностью, она порождает дружбу, которая становится крепкой. Вы всегда будете желанными гостями моего Дома и моей страны. Но я не вижу Велемира. Он не желает со мной проститься? Мне показалось, что мы с ним даже сдружились с первой встречи. Где он?

Овсень пожал плечами:

– Он пошел с нами. Но в твоем дворе пропал куда-то. Мы звали, он не откликнулся. Может быть, по какой-то надобности ушел к своим стрельцам…

– Я прощусь с ним отдельно. Обязательно пришли его. И Добряны не вижу. Она не захотела проститься с Огнеглазом?

– И Добряна куда-то пропала… – опять с недоумением сказал сотник. – Мы и ее тоже звали…

– Пусть Велемир с Добряной приходит… Огнеглаз сдружился с ней… Не буду вас больше задерживать… Ах, вот и Добряна, и…

Ансгар не договорил, словно потерял дар речи. В комнату вошла Добряна, но не одна, а с крупным волком, чей оскал никому не обещал хорошего. Впрочем, волк пока не скалился, он только язык высунул, показывая солидные клыки. Но эти клыки говорили о многом.

Волчица с волком стали рядом с Овсенем.

– Что это? Кто это? – спросил Ансгар.

Сотник не нашел, что ответить, только Всеведа вдруг выступила из-за спины мужа и встала перед животными на колени, обняла их за мохнатые шеи и прижала к себе.

– Как ты решился, Велемир… Мне говорил Смеян, что ты заклинание спрашивал. Я поняла для чего. Я запретила ему говорить… Кто же сказал тебе… Как ты решился…

– Велемир? – переспросил Ансгар. – Стрелец Велемир?

Всеведа встала с колен, выпрямилась и повернулась к конунгу:

– Как Добряна стала волчицей, так же и жених ее, Велемир, не пожелал оставить ее и стал волком… Но я не знаю, кто сказал ему заклинание…

– Кто в моем доме мог сказать это? – строго спросил Ансгар, уже зная ответ. – Эй, кто там… Принесите сюда Гунналуга…

Ждать пришлось недолго. К моменту прощания слуги только-только перенесли колдуна из каморки в пристрое в одну из комнат Дома Конунга. Гунналуг был в сознании, хотя дышал тяжело. Но в сидячих женских носилках, оставшихся в доме от матери Ансгара, колдуну было удобнее, чем на козьих шкурах и соломе в пристрое.

– Ты сказал Велемиру заклинание? – строго спросил Ансгар.

– Он очень просил меня. Он не хотел оставить свою любимую в одиночестве. И я сжалился, – колдун говорил с трудом, но вполне внятно. – К несчастью, я не знаю славянских заговоров и смог сказать ему только шведский. А он работает только в нашей земле, в Швеции и в Норвегии. Но Велемир всегда имеет возможность возвращаться в человеческий облик здесь, у нас… И еще… Он слишком быстро ушел… Я не успел сказать ему в дополнение… Тот нож, нож Добряны, разбит его стрелой… Но я, когда поправлюсь, смогу сделать другой нож и попрошу знакомого колдуна, который мне многим обязан, наложить на него заклинание. Правда, он не будет иметь постоянной силы настоящего. Но на день-другой, думаю, в состоянии будет возвращать Добряну в человеческий облик. Заклинание, предупреждаю, тоже шведское и будет работать только в наших землях.