Виталий Гладкий - Посох царя Московии

— Почем я знаю. Но мы уже один раз миновали это место. Я тогда еще подивился — что за чудеса? И подумал так же, как и вы сейчас, — почудилось, природное явление. Но вот камень, на котором мы сидим, уже не спутаешь с каким-либо другим. Он плоский, как стол, а посредине выемка. Такое впечатление, что это древний жертвенник. Тут наши очень дальние предки — возможно, скифы или сарматы, предшественники славян, — когда-то резали глотки своим пленным врагам, и их кровь стекала в это углубление.

Девушка вскочила на ноги как ошпаренная.

— Вы шутите?! — воскликнула она.

— Отнюдь. Место очень даже подходящее для капища. Каменистая возвышенность, внизу ручей, который когда-то был речушкой, места глухие, дикие. А позади нас — просторная поляна, где почему-то растет только чахлая трава. А на поляне — видите? — камни разбросаны, вроде в беспорядке. Но я думаю, что это не так. Самые большие глыбы образовали круг. Очень похоже на останки языческого храма.

— Ну не знаю… — В глазах девушки светилось сомнение.

— Впрочем, нам это до лампочки. Наша цель далеко отсюда. А с капищем пусть разбираются другие. В этой ситуации меня интересует только один вопрос: ЗАЧЕМ кто-то протоптал тропу-обманку? Что хотят скрыть?

— Вас, я вижу, все время мучают теории заговоров, — насмешливо сказала Дарья. — Просто мы не заметили ответвления тропы.

— Как же, как же… — Глеб скептически хмыкнул. — Я внимательно смотрел и под ноги, и по сторонам.

— Может, дед специально нас сюда направил? Чтобы мы походили, походили и повернули оглобли обратно.

— Зачем это ему? Он не в том возрасте, чтобы так глупо врать. И потом — он сам говорил — что в этих местах ему не доводилось бывать лет двадцать. Действительно, что ему здесь делать? Он хоть и чересчур шустрый для своих лет, но совершать такие дальние прогулки по бездорожью вряд ли способен. Наконец, здесь топтались многие люди. Тут словно стадо слонов прошло. А перед этим специально расчистили тропу от кустарника, деревьев и травы. Вон, смотрите, из земли торчит пенечек. Деревцо было срублено. Нет, это тропа-лабиринт. Она так хитро петляла, что даже я, в общем-то, стреляный волк в подобных вопросах, и то потерял направление. А что тогда говорить о тех, кто сюда забредет нечаянно…

— И что нам теперь делать?

— Для начала перекусим. Но, — тут Глеб бросил взгляд на небо, — будем это делать на ходу. Бутерброд в зубы — и вперед, потому что скоро вечер. Мы маленько подзадержались и не дошли до того места, где я намечал остановиться на ночлег.

— Ну а идти-то нам куда?

— Думаю, что дорогу укажет знак Ярилы, — уверенно сказал Глеб. — Не зря же его тут присобачили. А ежели нет, пойдем по азимуту.

— Не вижу связи этого знака с поиском новой тропы. Если, конечно, она здесь есть.

— Посмотрим. Но мне что-то подсказывает, тайная тропка где-то рядом.

— Вашими бы устами да мёд пить…

Глеб понимающе улыбнулся. Девушке страсть как не хотелось сойти с удобной тропы и снова бить ноги по бездорожью или шлепать по болотцам, где грязи выше щиколоток.

Тайную стежку он нашел именно там, где и предполагал. Знак Ярилы был расположен под углом к земле и указывал на поляну. Когда Глеб обследовал дальний ее край, то сначала заметил несколько недавно сломанных веточек, а затем, немного углубившись в лес, наконец наткнулся и на саму тропу. Просматривалась она не столь явственно, как обманная, но идти по ней было легко и удобно.

Чем дальше они продвигались по этой тропе, тем тревожней становилось у Глеба на душе. Он сверился по компасу и убедился, что стежка ведет в том направлении, которое им и нужно. Но от этого приятного открытия (в особенности для Дарьи-Дарины) радости Глебу не прибавилось.

Временами стежка растворялась в лесных зарослях, словно ее кто-то ножом обрезал. Но Глеб быстро смекнул, в чем тут дело. На некоторых деревьях кто-то поставил зарубки-указатели; и опять-таки в виде знака Ярилы. Правда, они были гораздо свежее, нежели та, что на старой березе возле обманной тропы.

Руководствуясь указаниями этих знаков, они вскоре находили продолжение стежки и шли дальше, все больше и больше углубляясь в почти непроходимые дебри. Казалось, здесь еще не ступала нога человека, что время тут застыло, остановилось на рубеже первого тысячелетия новой эры, когда в этих лесах еще жили волхвы-отшельники.

Иногда Глебу чудилось, что он спит и ему снится сон. Ну не может быть такой глухомани недалеко от Москвы, где сплошь царит цивилизация! И тем не менее, места и впрямь были дикими.

В одном месте Глеб наткнулся на дерево с поцарапанной на уровне человека баскетбольного роста корой. Он лишь хмыкнул, но Дарье ничего не сказал, только поправил винтовку, висевшую на плече, — чтобы удобней было воспользоваться ею как можно быстрей.

Тихомиров-младший точно знал, что эти царапины — следы когтей медведя, который точил их о древесный ствол, стараясь достать повыше, тем самым показывая возможным конкурентам на окрестные охотничьи угодья свои немалые размеры, а значит, и мощь.

Встречались и следы лосей, а однажды тайная тропа пересеклась со звериной, по которой совсем недавно прошло стадо диких свиней. Значит, где-то неподалеку есть большая дубовая роща, подумал Глеб. Свиньи большие любители желудей.

Стежка оборвалась так резко, что Глеб едва не покатился с косогора вниз. Она закончилась высоким глинистым обрывом, под которым находилось ровное пространство размером с футбольное поле, только не прямоугольное, а в виде полукруга, одна сторона которого примыкала к обрыву. В обрыве были вырублены широкие ступеньки, но Глеб и Дарья не спешили воспользоваться такой любезностью неизвестных доброжелателей. А все потому, что картина, которая открылась перед ними, была просто фантасмагорической.

Они попали в славянское городище! Оно было небольшим, но тем не менее имело все признаки древнего поселения. Глеб тряхнул головой и даже протер глаза — уж не наваждение ли?!

Нет, все осталось на месте: высокий забор из заостренных вверху толстых кольев, огораживающий поселение, хозяйственные постройки-землянки, до половины углубленные в глинистую почву, несколько деревянных изб (правда, построенных по более современным технологиям, нежели те, которыми пользовались древние славяне), колодец с журавлем, и, наконец, самый настоящий языческий храм с резными столбами у входа.

Изображения на столбах рассмотреть с того места, где они стояли, было невозможно, однако Глеб не сомневался, что Даждьбог [149] Даждьбог — бог плодородия, олицетворяет силу и яркость светила, его тепловые характеристики, животворящее тепло и даже правила мироздания. От Даждьбога (дающего бога) ожидали исполнения желаний, здоровья и прочих благ. и Макошь [150] Макошь — богиня, прядущая нити судеб на небе, а также покровительница женских рукоделий на земле, попечительствует женскому плодородию и урожайности, хозяйственности и достатку в доме. Прочно связана с судьбой всего рода и заветами предков, олицетворяет собой землю-мать, родину. точно там присутствуют.