Владимир Васильев - Сокровище «Капудании»

– Александр! Вооруженная стычка – это не шутки…

– Я знаю!

– Откуда? Из книг?

– Да хоть бы и из книг!

Фример ничего не сказал, но лицо его весьма красноречиво выразило все, что он думает о книгах и об их роли в военном деле.

– Так! – Александр внезапно понизил голос и вдруг стал совершенно спокойным, хотя еще пару секунд назад излучал хорошо уловимое недовольство. – Дядя! Я уверяю, что, едва возникнет намек на опасность, я тут же сделаюсь паинькой и выполню все ваши приказы. Но пока опасности нет – в каюте я сидеть не стану. Все, разговор окончен. Будьте добры, пропустите меня, я намерен немедленно выйти на палубу.

Фример молча подчинился.

– Я вот что думаю, – решил разрядить обстановку Чапа. – Загоню-ка я на шеглу матроса поглазастее. Да не на паринькет, а на контра-паринькет. И пусть бдит: догоняет нас «Романа» или не догоняет. А?

– Разумно… – Фример кивнул. – Контра-паринькетом, я так понимаю, вы называете салинг?

– Точно, – подтвердил Ральф; Чапа альбионской морской терминологии не знал. – Фор-салинг.

– Тогда следует сделать это немедленно! И… закроем, пожалуй, совет… Тысяча чертей! Не так я себе все это представлял!

Фример грохнул кулаком по столу, посидел немного словно бы в раздумьях, грузно привстал и выудил откуда-то из-под свернутой на рундуке постели большой пистолет.

– Но ничего! Мы им еще покажем! – увесисто пригрозил он, и Ральф вдруг понял, что ни секунды не сомневается: этот человек-кремень, человек-скала и впрямь не сойдет с места ни при каких обстоятельствах и будет отстаивать свое до последнего вздоха. И покажет – им всем, кто бы ни стал альбионцев преследовать.

Солдаты продолжали как ни в чем не бывало дуться в кости, однако рядом с каждым теперь лежали шпаги и заряженные мушкеты; да и пистолеты, заткнутые за пояса, у каждого виднелись. Исмаэль Джуда вновь строчил что-то в тетради. Александр сидел на прове, на месте вчерашней беседы и неотрывно глядел на море.

«Надо с ним переговорить, пожалуй, – подумал Ральф озабоченно. – Тяжко ему, поди… Из библиотеки – да в воды, да еще с вояками, да еще в неспокойное время… Не позавидуешь».

Он приблизился и сел рядом с принцем. Тот на мгновение скосил глаза – и вновь уставился за борт.

– Бережет вас дядя? – осторожно заметил Ральф.

– Да уж, – буркнул Александр. – Будто стеклянного. Впрочем, это вздор, чистый вздор! Я не об этом задумался, если честно.

– А о чем?

– О той девушке, которую мы повстречали в городе.

– Хм… Такая может запасть в душу… особенно если ты богат и знатен. Остальным я бы рекомендовал не беспокоиться.

Александр иронически усмехнулся:

– Девушка и впрямь красива, но я сейчас опять же не об этом.

– Признаться, не понимаю вас, Алекс.

– Имя! Вы помните ее имя?

– Помню, конечно! Альмея Сократес. Дочь того самого типа, который якобы гонится за нами.

– О! – многозначительно изрек Александр и воздел указательный палец.

– Очень может быть, что она отнюдь не случайно встретилась с нами.

– Не случайно? – Ральф поджал губы и задумался. – А зачем ей с нами встречаться?

– Например, чтобы взглянуть на меня.

Ральф искривил губы в легкой улыбке; Александр, конечно же, заметил это.

– Нет-нет, я вовсе не ожидаю, что едва я попаду в незнакомый город, местные красотки тут же гроздьями начнут вешаться мне на шею. Дело совершенно не в этом.

– Насколько я помню, Альмея вообще не знала, кто вы.

Александр хищно блеснул глазами:

– Дорогой Ральф! Если вам что-то говорят, это еще не значит, что так оно и есть. Говорить она могла что угодно. Давайте-ка лучше припомним, как все вчера произошло.

– А что там припоминать? – пожал плечами Ральф. – Апитор обозвал нас голодранцами или как-то еще.

– Вот и первая странность, Ральф! Апитор, знаток церемоний и обрядов. И он не распознал во мне человека знатного сословия? Бред. Да и вы, Ральф, честно говоря, на голодранца мало похожи. В Лондиниуме полно безденежных аристократов, одетых заметно хуже вас. А уж по манере держаться вас вообще можно принять за кого угодно. Честное слово!

Ральф задумался. Действительно, поведение апитора теперь показалось ему весьма странным и нелогичным.

– Если же предположить, что целью Альмеи было увидеть нас и заговорить с нами, все сразу встает на свои места и легко объясняется. – Александр продолжал размышлять вслух.

– Ну хорошо, пусть так, – согласился Ральф. – Однако возникает резонный вопрос: зачем делать это таким замысловатым способом? И вообще – зачем это Альмее? Даже если она доподлинно узнала, что из Альбиона прибыл принц Моро.

– Самое простое предположение, конечно, из женского любопытства. – Александр досадливо поморщился. – Знаете, мне не очень приятно об этом говорить, но в отцовский дворец постоянно прибывали какие-то незамужние девицы и из кожи вон лезли, лишь бы попасться мне на глаза. Баронессы фон чего-то там, графини такие-то и герцогини сякие-то. Хорошо, что никто из них не совался в библиотеку. Точнее, я велел никого туда не пускать. Так вот, как вы полагаете, Ральф, выйти замуж за принца Моро и уехать из глухой провинции в столицу империи, в королевскую семью – это ли не предел мечтаний дочек аристократов Тавриды?

– Полагаю, вас эти незамужние дочки просто достали, – дипломатично ответил Ральф.

– Есть маленько, – вздохнул Александр. – Но, повторяю, это самое простое объяснение, и если все обстоит именно так, я буду только рад. Однако дядя, помнится, говорил, что готовиться нужно к худшему… Что, если поглядеть на нас хотел наместник Джалиты Назим Сократес и с этой целью подослал дочь?

– А сам он не мог, что ли?

– Сам он не хотел показываться нам на глаза, – задумчиво пояснил Александр. – Я вижу, вы по-прежнему не уловили мою мысль. Поэтому изложу. Итак: из Альбиона прибывает некая миссия, возглавляют которую двоюродный брат короля Теренса и младший сын короля Теренса, причем принц Моро отчего-то поначалу пытается сохранить инкогнито – не особо, впрочем, настойчиво. Миссия не дипломатическая, ибо к местным властям никто не обращается, во всяком случае, официально. Напротив, альбионцы спешно нанимают штурмана и пару кораблей и столь же спешно пускаются в плавание. Мнится мне, не одна голова в Керкинитиде крепко задумалась: а что же за этим стоит? И, полагаю, крепче всех об этом задумалась голова Назима Сократеса. С чего бы еще ему тащиться за нами?

Ральф внимательно глядел на принца. Все это имело смысл. При одном-единственном условии: если карта, которую альбионцы показывали им с Чапой, достаточно дорога. Иными словами, если она указывает местоположение сокровища. Все поведение и Фримера, и Александра в этом случае перестает казаться чудаковатым и становится разумно-осторожным.