Александр Костожихин - И станешь ты богом

– Хорошо, Щука. Будь по-твоему. Это мудро. Да и с лебёдушкой своей надо будет попрощаться. Кто знает, что нас ждёт! Только вот шамана нового в роду пока не народилось. Не дают боги никому знака. Придётся моим сородичам к другим родам обращаться. Беспокоюсь я. Хотя очень многие живут и без своего шамана – редко кому боги сей дар дают. Ну, да ладно. Прямо сейчас и пойдём.

Из слободы шаман зашёл к Угриму. Передал разговор с воеводой. Ингрельд ушёл к Щуке, а Кудыма с Гондыром отправились в свою деревню, что теперь отстраивалась на реке Боровой.

В деревню Кудыма и Гондыр пришли к полудню следующего дня.

Место для нового поселения Лымай выбрал очень удачно – на крутом берегу широкой излучины реки Боровой. Деревню уже обнесли тыном, с четвёртой стороны прокопав ров в два человеческих роста. Теперь оставалось только поднять задвижки, чтобы воды реки его заполнили.

В заново отстраиваемой деревне вкусно пахло древесной стружкой и смолой. Обозначилась площадь, которую окаймляли срубы изб, бань, хозяйственных построек. Но жили пока в шалашах. Искусный мастер – резчик по дереву – вырезал на столбах лики богов. Вновь вырезанные боги строго смотрели на происходящее вокруг них, потихоньку обживались.

Женщин и подростков Лымай отправил на сенокос. Благо луга от выбранного под новую деревню места находились недалеко. Дети пасли скотину, под охраной нескольких вооружённых копьями подростков собирали ягоды и грибы. Мужчины выжигали лес под озимые, рубили и таскали бревна. Несколько человек охотились.

Но очень остро ощущалась нехватка рабочего инструмента, для изготовления которого была необходима железная руда. Да и люди поизносились. Нужна была одежда, ткани, шкуры – всего не перечислить! Через пару месяцев пойдут дожди. Потом наступит короткая, хмурая осень с тоскливыми и промозглыми утренними и вечерними туманами – а за ней на леса и поля ляжет снег, ударят холода, запоют свою унылую песню метели.

И всё-таки люди не жалели о принятом решении! Пускай сейчас очень трудно, пускай приходится жить в шалашах и подчас не хватает еды, а в непрестанных трудах истрепалась одежда, коей не было пока замены. Это не беда, это временно! Вот отстроятся на следующий год окончательно – и жизнь снова войдёт в привычное русло. Засеют они озимыми выжженные лесные поляны, и заколосятся на них по весне всходы ржи, пшеницы и гречи. На огородах вырастут репа, редька, горох. Даст приплод скотина. И роду – жить! А зимой охотники набьют пушнины, мастера отольют знаменитые на весь мир украшения, кузнецы-оружейники откуют оружие и доспехи. И в следующем году в Городище, на очередной летней ярмарке, появится товар от рода Лося племени Чудь! Будет товар – будет и доход. Будет доход – будет и все необходимое для жизни и труда.

Вечером того же дня, как пришли в деревню Кудыма и Гондыр, на общем сходе, вождём рода выбрали Лымая. Он показал себя как умелый воин, удачно выбрал место для постройки деревни, с его разумными доводами по любому вопросу все соглашались, люди слушались Лымая с удовольствием. Чего ещё желать?

Через неделю, согласно сложившейся издавна традиции, взволнованные матери принесли на общий сход мальчиков-младенцев. Сход решал, кому из них кем быть. Кого определить как воина, кого – как хлебопашца.

Кудыма вместе со всеми осматривал ползунков и думал о своём.

Для него по сей день оставалось загадкой, почему знатные воины на общем сходе определили его, тогда ещё младенца, как будущего защитника рода и отобрали в дружину – ведь он вовсе не был крепышом, а, скорее, наоборот, заморышем. Заморышем с разноцветными глазами. Конечно, в случае особой опасности, которая угрожала бы уничтожению рода, на войну поднимались все, включая женщин и подростков. Но основное ядро сопротивления составлял отряд профессионально подготовленных воинов, во главе с вождём. Они также уходили в воинские набеги, порой очень далеко, на их плечах лежала облавная охота осенью и добыча пушного зверя зимой. Хотя зимой зверя били все сородичи, но основную добычу несли всё-таки дружинники. Остальные занимались хлебопашеством, рыболовством и скотоводством. Одно дополняло другое. Всё – для выживания племени. Если все будут пахать землю, то кто будет эту землю оборонять? Без сомнения, все мужчины умели обращаться с оружием, но если навалится тьма врага, без опытных воинов не устоять. Если же, напротив, все будут воинами, то кто будет кормить людей? Кто будет ковать мечи, топоры, доспехи, заниматься выделкой шкур? Да мало ли других дел в хозяйстве – всего не перечислить! С одного копья не прокормишься. Вечным разбоем не проживёшь. Это кочевники могут жить одним разбоем. Да и то, как сказать…

Поэтому раз в год, в определённый день, на большую поляну, тогда ещё расположенную возле моря, приносили всех родившихся в этот год младенцев мужского пола. Наиболее опытные воины, во главе с вождём, выбирали из них будущих дружинников. По достижении этими детьми возраста трёх лет для них начиналась подготовка к воинскому искусству.

Начинали с малого – учили стрелять из лука. На первых порах – из детского. Переходом к взрослому луку считался момент, когда мальчик на расстоянии пятидесяти шагов сбивал пять прутиков, воткнутых в землю. При этом нужно было выпустить последнюю, пятую стрелу тогда, когда первая только-только достигала мишени. Для развития реакции использовался очень жестокий, но действенный метод. Любой мог ткнуть ребёнка острым железом или горящим угольком. Таким способом от будущего воина добивались, чтобы он реагировал на малейший шорох или прикосновение и мгновенно отскакивал в сторону. Было ещё одно жестокое упражнение: мальчика, начиная с восьми лет, ежедневно подвергали испытанию: ставили на краю поляны и с расстояния в сто шагов пускали в него стрелы, на конце которых вместо острия был привязан мешочек с глиной. Уворачивайся! Не то набьют синяков и шишек. А сколько слёз было пролито, когда посылали рубить дрова тупым топором! Сперва бьёшь одной рукой, затем перебрасываешь топор в другую и бьёшь ею… Удар – переброс – удар – переброс… И так до тех пор, пока не перерубишь толстенное бревно. Ручка топора стирала ладонь в кровь. Зато со временем эта ладонь начинала напоминать панцирь, на ребре которого образовывалась сплошная, белая мозоль. Кожу промять становилось невозможным, при этом пальцы не теряли своей гибкости. Такой ладонью можно было смело дробить бычьи и медвежьи кости и черепа, резким ударом ломать толстые дубовые доски. Что уж говорить о мягком человеческом теле!

Каждый день, независимо от сезона и погоды, – изнурительный бег по лесу с грузом, равным собственному весу. Зимой, соответственно, на лыжах, летом – в ичигах. Бесконечные схватки различными видами оружия, подручными средствами и просто голыми руками. Плавание в любую погоду. Умение ориентироваться в лесу. Знание звёздного неба и определение погоды по особым признакам. Умение запутывать и распутывать следы. Умение ставить смертельные ловушки, а также их обезвреживать и обходить. И ещё многое другое, что могло пригодиться в искусстве уничтожения себе подобных. К четырнадцати годам из маленького, смешного, лепечущего человечка получалось орудие убийства. Оставалось только это орудие пустить в ход.