Сергей Шведов - Око Соломона

Бывший оруженосец Леона де Менга, сбежавшего из Антиохии больше года тому назад, по прежнему оставался в армии Готфрида Бульонского и сумел заслужить благосклонность герцога и расположение его баронов. Рыцарь де Бове был любезен, но молчалив, отважен, но без бахвальства, а о его умении владеть оружием в лагере лотарингцев уже складывали легенды.

– И ты поверил этому выкормышу Хусейна Кахини? – удивился Лузарш.

– У него есть основания мне помогать, – невесело усмехнулся Венцелин.

– Какие?

– Он мой родной брат, Глеб, и я очень надеюсь, что зов крови возьмет у него верх над выучкой.

Лузарш в этом не был уверен и не стал скрывать своих сомнений от Венцелина. Руслану едва исполнилось семь лет, когда он попал в руки исмаилитов. Пятнадцать лет эти изуверы готовили из него убийцу и, надо признать, не без успеха. Результат работы исламских шейхов Глеб видел год тому назад в замке Ульбаш. Федави Руслан расправился с пятью опытными сержантами Вальтера фон Зальца, не получив при этом ни единой царапины.

– Ты помнишь себя семилетним? – спросил Лузарш у Венцелина. – Помнишь людей, которые тебя окружали?

– Не очень, – поморщился Гаст.

– Ты ему чужой, Венцелин. Ты не носил его на руках, это не в твоем характере. Скорее всего, ты даже не обращал на него внимания, если вообще помнил, что у тебя есть младший брат.

– Мы действительно виделись не часто, – согласился Венцелин. – Но он меня узнал, и это говорит о многом.

– Узнать и полюбить – далеко не одно и то же, Гаст, – возразил Лузарш. – Руслан помог Торосу, но чем закончилась эта помощь, ты знаешь лучше меня. Князь был убит у ворот цитадели.

– Убийцы охотились на меня! – упрямо тряхнул кудрями Венцелин.

– Не уверен, – покачал головой Глеб. – Руслан мог подставить Тороса, он может подставить и тебя.

– И, тем не менее, я рискну, Лузарш, – вздохнул Гаст. – Я обещал отцу помочь Руслану, а там пусть нас рассудит Перун.

– Руслан служит Аллаху, а не Перуну, – покачал головой Лузарш. – Я помолюсь Создателю за тебя.

– Молись, благородный Глеб, хуже не будет.

Крестоносцы пошли на штурм Иерусалима с первыми лучами солнца. Десятки тысяч людей с штурмовыми лестницами на плечах медленно надвигались на просыпающийся город. На стенах Иерусалима заревели сигнальные трубы, созывая мусульман на битву с неверными. Барон де Руси, облаченный в двойную кольчугу, поручи и поножи шел позади тарана в окружении своих людей. Стальной шлем он нес в руке. Тяжелый дедовский меч, сработанный киевскими мастерами висел у пояса. Секира и копье рыцаря находились у юного Рауль, дальнего родственника шевалье де Гранье, ставшего при бароне оруженосцем вместо Гвидо де Шамбли. Лазоревый стяг с волчьей мордой, вышитой по шелковому полотну, плескал по ветру над головой сенешала Алдара, посвященного в рыцари несколько дней тому назад. Печенег спас жизнь благородному Танкреду во время штурма Яффы, за что удостоился не только благодарности, но и рыцарских шпор. К удивлению Лузарша, никто из баронов не выразил по этому поводу несогласия. Похоже, самолюбивые франки кое-чему научились в чужих землях. Например тому, что местные беки не уступят баронам ни смелостью, ни родовитостью, а их сыновья достойны встать в строй доблестных и благородных мужей. В доблести Алдара никто не усомнился, а благородство его происхождения подтвердили барон де Руси и шевалье де Гранье.

До Иродовых ворот оставалось всего ничего, и Лузарш вскинул над головой щит, дабы прикрыться от стрел, летящих со стен Иерусалима. Особой необходимости рисковать жизнью у Глеба не было. Рабочие, толкавшие тяжелый снаряд к воротам справились бы и без него, но Лузарш хотел личным присутствием подбодрить людей и без того выбивающихся из сил. Стрелы из приворотной башни посыпались градом, и так густо утыкали щит, что Глеб с трудом удерживал его на руке. Рабочие падали один за другим, но упрямо толкали поставленный на колеса таран к цели. Арабы попытались поджечь осадную машину, обрушив на нее огненный вихрь. Обильно политая водой и облепленная шкурами только что убитых животных крыша тарана затлела в нескольких местах, но не загорелась даже тогда, когда на нее пролилась горящая смола. Несколько рабочих, обожженных дьявольским огнем, с воплями рухнули на землю, но тяжелое с острым железным наконечником бревно все-таки ударило в Иродовы ворота. Дубовые створки, скрепленные стальными полосами, удар выдержали, но барон де Руси и не рассчитывал на быстрый успех.

– Лестницы! – крикнул он сержантам.

Под началом у Глеба было сто рыцарей, триста сержантов, двести арбалетчиков и почти полтысячи туркополов, набранных из простолюдинов и сирийцев-христиан, пожелавших разделить с новым правителем его воинские труды. На успех этой атаки Лузарш не надеялся. Арабы густо усеяли стены Иерусалима, а приворотная башня ломилась от храбрецов, готовых грудью прикрыть любую брешь. Арбалетчики усилили стрельбу, пытаясь помочь своим товарищам, ползущим наверх. Глеб одним из первых взобрался на толстенную стену, ширина которой достигала десяти шагов. Барону довольно долго пришлось в одиночку отбиваться от наседавших арабов, пока ему на помощь не пришли Алдар с благородным Бернаром де Сен-Валье. Шевалье Бернар был провансальцем лет двадцати пяти, уже успевшим за время похода рассориться с Раймундом Тулузским и перейти в лагерь барона де Руси. Внешностью он сильно напоминал сирийца, и тамошние христиане принимали его за своего. Провансалец смотрелся не менее искусным бойцом, чем печенег Алдар, вдвоем они сумели оттеснить наседающих арабов, что позволило Глебу перевести дух. Целью Лузарша была приворотная башня, которую он решил атаковать, дабы отвлечь внимание на себя, и тем самым позволить людям, управляющим тараном, завершить свою многотрудную работу. Из башни навстречу взобравшимся на стену франкам уже бежали люди, облаченные в броню. Однако Лузарш успел бросить взгляд вниз на город и ужаснулся. Все пространство перед Иродовыми воротами и прилегающие к нему улицы были забиты арабами. Чуть в стороне кипели огромные чаны со смолой и стояли катапульты, почти готовые к работе. Через короткое время адская смесь должна была обрушиться на голову барона де Руси и его людей.

– Отходим, – крикнул Глеб печенегу и провансальцу. Однако отступление оказалась делом не менее трудным, чем подъем на стены. Арабы остервенело рвались навстречу смерти с именем Аллаха на устах и с воплями срывались в пустоту, норовя увлечь за собой и франков. Щит Лузарша не выдержал града ударов и треснул пополам. Глебу ничего другого не оставалось, как бросить его на головы врагов, копошившихся внизу. У шевалье де Сен-Валье сломался меч, и он едва не стал жертвой расторопного араба, бросившегося на него с клинком в руке. Лузарш ударом ноги сбросил врага со стены и крикнул Бернару: