Сергей Шведов - Старец Горы

– Почему? – удивился Ролан.

– На это есть причины, – глухо отозвался Ле Гуин.

– В таком случае скажи благородному Рожеру, что если он откажет нам в помощи, то шевалье де Бове рано или поздно свернет ему шею. Всего хорошего, благородный Ричард. И да поможет нам всем Бог.

– Наглец! – только и сумел вымолвить Ле Гуин, когда закрылась дверь за неуступчивым шевалье, но в его голосе восхищения было все же больше, чем осуждения.

Сесилия за минувший год до того привыкла к замку Русильон, что уже считала его родным домом. Любимым ее развлечением стало купание в роскошном мраморном бассейне с чудесной лечебной водой. Увлечение юной графини с энтузиазмом поддержали оба ее закадычных друга, числившиеся при высокой особе пажами, юные бароны Гуго и Владислав. Последнего Сесилия называла просто Владом, дабы не ломать язык без нужды. Увы, кроме развлечений у графини были еще и обязанности, отчасти полезные и интересные, а отчасти докучливые и даже ненавистные. К последним относилось изучение языков, греческого, арабского и тюркского. Благородная Адель полагала, что государыня должна знать языки своих подданных, дабы заслужить их любовь и уважение. А потому все увертки Сесилии неизменно натыкались на железное «нет» баронессы де Руси. В конце концов, графиня смирилась с неизбежным, благо большую помощь в получении необходимых знаний ей оказывали Гуго и Влад, бегло говорившие на пяти или шести языках. Гордая Сесилия не могла вынести того, что оба ее пажа оказались расторопнее дочери короля Филиппа не только в изучении языков, но и в познании истин, как религиозных, так и мирских. Барон де Руси не жалел денег на обучение детей и кроме замкового капеллана, в замке постоянно проживали араб Омар и византиец Евстафий, почтенный старец с вечно слезящимися глазами. Араб с византийцем часто спорили между собою, а падре Доменик, пухленький небольшого роста человек, все время пытался выступать судьей в их бесконечных спорах. Без особого успеха, как успела заметить Сесилия.

Безмятежное течение жизни в замке Русильон закончилось с появлением в его стенах Понса Тулузского. Этот шестнадцатилетний оруженосец благородного Танкреда дошел в своей наглости до того, что начал поучать графиню Сесилию. Ему, видите ли, не нравилось, что благородная дама купается в бассейне с голыми пажами да еще в присутствии постороннего человека.

– Омар, между прочим, евнух, – не остался в долгу Влад.

– Чего не скажешь о вас с благородным Гуго, – отрезал занудливый Понс.

Поразмыслив на досуге, Сесилия пришла к выводу, что докучливый провансалец в чем-то, наверное, прав. Своими сомнениями она рискнула поделиться с благородной Аделью, которая внимательно выслушала юную графиню и кивнула головой:

– Раз этот вопрос тебя тревожит, Сесилия, то совместные купания лучше прекратить. Ты становишься взрослой, да и мальчики потихоньку превращаются в мужчин.

Одиннадцатилетний Гуго утверждал, что Понсом двигала обычная зависть – его Сесилия в бассейн не приглашала. Двенадцатилетний Влад помалкивал и смущенно отводил глаза. На этом совместные купания прекратились, а Сесилия лишилась едва ли не главного в своей жизни удовольствия. Ибо плескаться в бассейне одной или со служанками ей было невыносимо скучно. Благородный Понс предложил Сесилии в качестве компенсации, научить ее стрелять из арбалета. Правда, сам доблестный оруженосец оказался посредственным стрелком, в отличие от Влада, который прошибал болтом на лету яблоко, подброшенное в воздух на расстоянии пятидесяти шагов. Справедливости ради следует сказать, что Понс стрелял из обычного арбалета, юные пажи – из облегченных, сделанных специально для них. Зато Понс ловко владел мечом и копьем, удивляя даже бывалых сержантов. Влад и Гуго, отличные, к слову сказать, наездники, отчаянно завидовали Понсу, но орудовать боевым копьем им пока что было явно не под силу.

– Научитесь, – обнадежил расстроенных пажей шевалье де Сен-Валье, приехавший в Русильон из далекого Джебайла. Благородный Бернар понравился Сесилии с первого взгляда, прежде всего своей веселой бесшабашностью. Это он первым прыгнул с десятиметровой внешней стены прямо в окружающее замок озеро. А уже потом за ним последовали Понс, Влад и Гуго. Сесилия долго не решалась прыгать с головокружительной высоты, да еще и в одежде, но после долгих уговоров и наставлений благородного Бернара все-таки рискнула. В первый раз она вдоволь нахлебалась воды и удержалась на воде только с помощью своего учителя. Однако удовольствие, полученное от полета, было столь велико, что она повторила попытку и в этот раз вполне успешно. Узнав о развлечениях Бернара, благородная Адель пришла в ужас и нажаловалась мужу. Барон поднялся на стену, полюбовался на закат и прыгнул в озеро. Плавал он как рыба, подолгу находясь под водой, чем вызвал возмущенный крик встревоженной Адели.

– В замке нет подземного хода, – объяснил благородный Глеб жене, – и в случае крайней нужды вам придется покидать замок по воде.

После этого прыжки в воду стали самым любимым развлечением Сесилии, ее пажей и Понса. Прыгали все, включая не только слуг и сержантов, но и младших детей баронессы, семилетнего Венсана и пятилетнего Филиппа. Последние, правда, прыгали либо с матерью, либо с отцом, либо с шевалье де Сен-Валье и визжали при этом так, что у Сесилии закладывало уши.

Беззаботная жизнь в замке Раш-Русильон закончилась в один далеко не прекрасный день. Сельджуки осадили Эдессу, крестоносцы собирали войско, и барон де Руси был одним из первых, кто откликнулся на зов Танкреда. Командовать немногочисленным гарнизоном замка, он поручил шевалье де Сен-Валье. Поначалу ничто не предвещало беды, жизнь в замке, после отъезда барона и сержантов потихоньку возвращалась в свое привычное русло. Сесилия приступила к изучению столь ею нелюбимого греческого языка, потешая Гуго и Влада забавным произношением чужих слов, но тревога ее не покидала. Увы, предчувствие беды не обмануло юную графиню, она поняла это, когда Понс, ворвавшийся в комнату для занятий, крикнул во все горло:

– Византийцы осадили замок!

Благородная Адель охнула и выронила из рук кусок полотна, предназначенный для нового гобелена. Окна паласа были тут же забраны деревянными щитами с узкими бойницами, отчего в помещениях сразу стало темно. Всех детей, включая и Сесилию, перевели в огромную главную башню замка, где размещались сержанты и слуги. Гарнизон замка был уже на стенах, туда же отправились Понс, Влад и Гуго, вооружившись арбалетами. А следом за ними, облачившись в кольчугу и шлем, ушла баронесса Адель, оставив детей на попечение Сесилии и двух служанок. В этот момент юная графиня испугалась, быть может, в первый раз в своей недолгой жизни. Из оцепенения ее вывел плач пятилетнего Филиппа. Сесилия взяла его на руки, прижала к груди и прошептала на ухо: