Николай Прокошев - Семь крестов

Только все тело Пса стремительно пронзила невыносимая боль этих ни в чем не повинных истерзанных мужчин и женщин. Он упал на колени и ощутил, как его сердце одновременно сжали тысячи холодных пальцев. Сам крест начал вплавляться в руку, усиливая страдания, причиняемые Гектору неупокоенными душами, и, когда он окончательно вошел в ладонь, все мгновенно прекратилось.

Прусс поднялся с колен, вздох облегчения непроизвольно вырвался из настрадавшейся груди. Дымка немного рассеялась, и он увидел, что крест действительно исчез, не оставив на ладони и следа. Однако чуть выше, изнутри на левом запястье виднелся ожог в форме того самого креста, только поменьше. Удивительнее всего было то, что самочувствие Гектора стало лучше, чем даже пять лет назад, когда на нем можно было пахать. Ни в одной части своего тела он не чувствовал не только боли, но даже намека на нее и на радостях попытался сильно себя ущипнуть.

Правда, на новые травмы помощь Бэзила не распространялась, и Пес, смекнув, что лучше не испытывать судьбу дальше, осторожно потер ущипленное место. Если Бэзил не обманул, выходило, что Гектор выполнил первое задание невидимки и может быть свободен как ветер. Тем не менее осталось отыскать богатство инквизиторов, если оно, конечно, существует – не отпускать же викингов с пустыми руками. Все-таки они заслужили награду.

– У настоящих боголюбов денег нет. Можешь даже не искать, – заявление Бэзила повергло Гектора в шок.

– Как нет? А средства их жертв, а подаяния?

– Какие там средства у нищих бедолаг. Жалкие гроши немедленно тратились на провиант и выпивку. Клада здесь вы не найдете. Зато тут есть нечто гораздо более ценное, чем ты можешь себе представить.

– Что же может быть ценнее денег? – Пес устало потер ладонями лицо. – Как же мне объяснить моим друзьям, что я завел их в преисподнюю этой мерзости за здорово живешь?

– Подотри сопли, мой друг Гектор. Я не оставлю тебя в беде. – При этих словах прусс лишь горько усмехнулся. – Не для того я затащил тебя в лепрозорий. Хотя иные считают, что здесь тебе самое место… Ладно, плакса, забирай со стола их отчеты по судам и казням.

Вот это да! Как же он не догадался раньше! Если такой документ попадет на стол к римскому папе, то Бенедикту придется отвечать перед собором за противозаконные, ни с кем не согласованные действия в чужих землях. Григорий XII сможет отвесить болезненную и унизительную пощечину своему противнику Бенедикту XIII. А если повезет, то так можно даже вымолить себе прощение: человек, который принесет братьям Дома тевтонского такие документы, может рассчитывать на неслыханную милость и, вероятно, на денежное вознаграждение.

Получается, что одним камнем можно убить сразу двух зайцев. Ай да Бэзил, подсказал хитроумный выход. Пес уже не хотел решительно отвергать невидимку – как знать, вдруг ему суждено попасть в историю, пусть даже и такой дорогой ценой. Но прежде чем соглашаться на дальнейшие задания, надо выбраться из этого дьявольского логова, а дальше будет видно.

Не успел Гектор представить себе золотые горы и толпы соблазнительных женщин, как дух вернул его в реальность. Пес для вида помог викингам перевернуть всю комнату вверх дном в поисках монет, но когда их усилия успехом не увенчались, он, как бы невзначай, схватился за голову и указал пальцем на письменный стол. Недовольно хмыкнув, Тронд сгреб бумаги со стола и, уяснив, что поживиться здесь уже нечем, направился к выходу.

Зрелище, представшее глазам Пса за пределами инквизиторского подвала для допросов, удручило его до невозможности. Сам лепрозорий занимал большую площадь, чем церковь наверху.

В таком же прямоугольном помещении у боковых стен тесно друг к другу стояли деревянные нары, накрытые почерневшими от крови и гноя полотнищами. В воздухе витал запах разложения отмирающей плоти, смешанный с гнусными миазмами застоявшихся фекалий и мочи.

Одни больные лежали, другие в сомнамбулическом состоянии бесцельно бродили взад-вперед и в полумрачном помещении походили на восставшие из гробниц мумии египетских фараонов. Замотанные в истлевшие рубища, местами намертво прилипшие к мокрым язвам, они были живыми мертвецами без права на надежду и исцеление.

Те, кто находился здесь уже давно, прекрасно это понимали и смирились со своей незавидной участью сгореть от трупного огня, пожирающего их изнутри. Те же, кто попал сюда недавно, одинаково отпетые и похороненные еще при жизни, хранили надежду излечиться и покинуть этот, призванный стать их последним убежищем, приют.

Пока Циклоп вел троих мужчин и одну женщину к массивной двери, открывающейся в тоннель, идущих за рукава и за полы одежд хватали стонущие прокаженные, умоляя спасти и вытащить их отсюда на свет божий. Гектор старался смотреть в пол, пока Циклоп налево и направо раздавал затрещины, стараясь, чтобы брызгавший из волдырей гной, не попал на кожу ведомых им путников.

– Ну вот и все, друзья, давайте прощаться! – Циклоп отодвинул засов.

– Как же так? Разве ты не пойдешь с нами? – Анна со слезами на глазах смотрела на Циклопа. – Пойдем же, отыщете другой госпиталь. Как же вы, бедные, останетесь здесь?

– Найдете лошадей в стойле у северной стены. Спасибо вам, Тронд и Гуннар, за то, что открыли мне глаза и дали силу. Возьмите засов и закройте нас снаружи. Сделайте то же со всеми дверями.

– Нет, мы не можем так поступить, уходите за нами! – Обняв сопротивлявшуюся Анну за талию, Гуннар оттаскивал ее от двери. – Отпусти меня, я их не оставлю.

– Уходи, Анна. Мы – мертвецы, и никому не нужны, – обезображенное лицо Циклопа показалось в крохотном дверном окошке. – Сейчас мы начнем пировать, обед уже подогрелся. Остальных оставим на потом. А молодой брат Пиетро еще поживет с нами. Узнает, как это обрывать струпья с головы. Идите и не оглядывайтесь.

Перед тем как отправиться в Кёнигсберг, четверо спасшихся из цепких лап инквизиции наполнили свои фляги водой и запаслись в дорогу вяленой говядиной и сыром из козьего молока. Буря уже стихла, и только звезды на небосклоне весело подмигивали путникам, будто поздравляя их с трудной победой.

Ехали молча – каждого занимали свои мысли. Тронд был не очень доволен таким сомнительным уловом. Подавленная гибелью сестры, Анна к тому же очень переживала за больных во главе с Циклопом. А Гектор, наоборот, искренне радовался счастливому окончанию опасного путешествия. И лишь Гуннар просто наслаждался свежим ночным воздухом, продолжая все так же лучезарно улыбаться.