Николай Прокошев - Семь крестов

– Добрый день, брат архивариус, – Пес втиснулся в небольшое помещение, где на полках скопилось неимоверное количество пожелтевших от времени бумаг и пергаментов.

– Ты кто такой? – в центре комнаты за столом, также заваленным кипой указов, приказов, перьев, чернильниц и прочего хлама, сидел крохотный лысый человечек. – Кто тебя подослал? Чего тебе надо?

Я тебя не знаю.

– Так давайте познакомимся – меня зовут Гектор Бронте.

– А-а, слышал, слышал. Уже доложили. Я – брат фон Ризе, здешний хранитель архива. Твои бумаги готовы. Осталась лишь одна формальность.

– Какая же, брат фон Ризе?

– Гектор, ты часом не иудей? – фон Ризе отложил свинцовую писчую палочку и соединил пальцы. – Странный у тебя нос и уши тоже странные. Глаза какие-то подозрительные. Да-а. Видно, брат фон Плауэн не разглядел тебя толком. Не стыдно, что твои родственнички Христа продали? Кошмары по ночам не преследуют?

– У меня тоже вопрос, брат фон Ризе. – Встречать Пса с распростертыми объятиями явно никто не собирался, но это даже слегка забавляло. – А не вы часом на святки в «Желтой собаке» бражки нахлебались? Мебель там покрушили. Служанок пытались под себя подмять. Печатку свою обронили. Чем сейчас печать изволите мне поставить? Или у вас их на подобные оказии в избытке?

– Подпишите, пожалуйста, вот здесь, наш самый достойный полубрат Бронте, – голос архивариуса тут же сменился на подобострастный. – А что, печаточка у вас? Нашли?

С подписанным назначением на должность Пес поспешил к трапиеру [60]. Склад ткани и готовой одежды находился в южной стене замка. Ризничий был одним из двенадцати – по числу апостолов – членов капитула. Гектор помнил, что управляющих должностей в комтурстве насчитывалось несколько. Главой конвента состоял маршал. Остальными членами совета были тресслер [61], шпитлер [62], хаускомтур и еще несколько уважаемых братьев и полубратьев.

Все имели право высказаться, но последнее слово оставалось, конечно, за маршалом. За казнь Пса проголосовали единогласно, поэтому виноваты были все, и в то же время – никто. Правда, Гектор зла за то решение на членов капитула не держал, ибо понимал и признавал свою виновность. Однако и особой благодарности прусский аристократ к ним не испытывал. Что было, то было. Жизнь продолжается. Дальше главное – жениться, научиться воевать и защитить свое будущее потомство.

– Рад вас приветствовать, брат трапиер! – войдя внутрь, Пес начал понимать, о чем говорил Йоганн: на столе ризничего стояли золотые подсвечники, янтарная чернильница, там же расположилось несколько серебряных шкатулок, сплошь усеянных драгоценными камнями. – Отличный денек сегодня, не так ли?

– Ты, должно быть, Гектор Бронте? – седой старичок среднего роста с хитрыми глазками, облаченный в длинный белый плащ с крестом, вышитым черным шелком прямо над сердцем, возвращался от двери, ведущей на склад, к столу. – Мне на твой счет отдал распоряжения брат фон Плауэн. Меня зовут брат Йозеф фон Штольц. Скажи, этот старый лис архивщик дал тебе бумагу? Можно взглянуть?

– Рад знакомству, брат фон Штольц.

– Ты же не посвящен в орден? Только на службу?

– Вы правы, – Пес снова вспомнил об Анне, – я жениться надумал. Да и не уверен, что смог бы всю жизнь беззаветно служить Господу. У нас с ним особые отношения, хочу, чтобы так и осталось.

– Может, оно и к лучшему. – Только было трапиер собрался присесть за стол, как откуда-то из темного угла выскочил взлохмаченный отрок и заученным движением пододвинул хозяину стул и принял от него плащ. – Ты ведь слышал, что назревает крупная потасовка с поляком? Не боишься воевать?

– Пожалуй. Но я не оставляю надежду стать неплохим воином.

– Жаль, но пока ты всего не понимаешь. Это война, Бронте. Там убивают. Там боль и страх, там крики, кровь и смерть.

– Знал бы ты, уважаемый брат фон Штольц, где мне довелось побывать недавно, вряд ли ты задал бы такой вопрос, – мыслями Гектор вернулся к своим отважным предкам в мятежный Бронтекамм, но озвучивать воспоминания благоразумно не рискнул.

– Ты готов отдать жизнь за Великого магистра и Их первосвященство? – вопрос вывел новоявленного серого брата из оцепенения.

– Я готов отдать жизнь во благо Пруссии и сохранности ее земель. Для меня важно спокойствие в моей стране, и я никому не позволю его нарушить.

– Ладно, посмотрим, Гектор Бронте. У тебя еще будет повод доказать свою преданность Пруссии и ордену.

С этими словами фон Штольц поставил отметку в принесенном Гектором документе, скрутил его в свиток, обвязал веревочкой, накапал на узел воска и поставил свою печать. Затем старичок снова удалился на склад и вернулся оттуда с комплектом униформы для представителя второго сословия Тевтонского Дома Святой Марии в Иерусалиме.

Трапиер принес чистую белую тунику длиной до бедер, черную котту без рукавов, серые длинные полотняные штаны, состоявшие из двух отдельных штанин, сходящихся у гульфика, серый плащ, как у Йоганна, с Т-образным крестом. В гардероб также входила круглая шапочка с отворачивающимися наушниками и плоским верхом. В качестве обуви выдавались удобные мягкие сапоги из буйволиной кожи.

Что касалось постельного белья, то мальчишка-слуга притащил подушку-валик, матрац, набитый куриным пером, простынь и одеяло, набитое конским волосом вперемешку с ватой. Столовые принадлежности включали в себя глубокую плошку, выдолбленную из бука, и такую же ложку. Подобных щедрот Пес не видал даже в доме Бальтазара. И если здесь так заботятся о серых братьях, то что же тогда полагается рыцарям, не говоря уж о руководстве?

Получив казенное добро, а заодно размышляя о том, чем и как кормят в ордене, Гектор поспешил в казарму. Свободных коек было предостаточно. Несмотря на то что каждому рыцарю полагалось от пяти до десяти слуг, на самом деле при проживающих в замке пятидесяти братьях служебных было раза в три больше. Общий сбор трубили только перед непосредственным выступлением на неприятеля. В этом случае в крепость стягивались все призывные и после пересчета отправлялись на общий пункт сбора.

В мирное время в замке жили только те, кто составлял гарнизон, и их прислуга. Когда Пес зашел в казарму, то ему вслед сразу же посыпался целый град насмешек. Одни веселились, не надорвал ли бедолага спину, пока на карачках шарил в поисках лопухов, другие, что он не занес пару листиков сюда. Ни сил, ни желания вступать с солдафонами в перепалку у Пса не было, и он просто спросил, где спит полубрат Йоганн. После ответа прусс устроился на свободную койку рядом.

Вскоре послышался колокольный перезвон, означавший время дневной трапезы. Ремтер [63]для служебных находился в форбурге. Рыцари, за исключением провинившихся, ели у себя в конвентхаузе, в собственной столовой. Те же, кто был наказан, обязывались принимать пищу вместе со слугами. Перед приемом пищи они читали молитву, восхваляя Господа за «сие скромное угощенье и будущее пристанище в Его Царстве небесном». Тем же самым трапеза и заканчивалась. Пожалуй, это были единственные пункты устава, которые соблюдались за столом. Согласно кодексу тевтонов, братьям надлежало находиться в трапезной в полном молчании. Говорить позволялось лишь брату-священнику, который вслух читал отрывки из Священного Писания и Жития Святых.