Мэри Стюарт - Кристальный грот

Хрустальный шар растаял в моих сложенных чашей ладонях и превратился в холодную от дождя пригоршню собранных мной растений.

Я уронил их и поднял тыльную сторону ладони вытереть залитые водой глаза. Картина внизу изменилась: фургона и суденышка не было уже видно; город лежал передо мной недвижимо.

Я спустился к пещере, где застал Кадаля, суетившегося у кухонных горшков, и молодого человека, из последних сил пытавшегося оседлать наших коней.

— Брось это, — сказал я ему. — Кадаль, горячая вода есть?

— Сколько угодно. Нам нужно быстро сниматься и в путь — приказ короля. В Лондон, да? — В голосе Кадаля звучала радость и винить его за это было трудно. — Наконец-то и мы понадобились, вот что я думаю. В чем тут дело, как по-твоему-то? Он, — Кадаль кивнул в сторону молодого человека — он, кажется, ничего не знает — или говорить не хочет. Судя по всему, какие-то неприятности.

— Может быть. Скоро узнаем. Вот, посуши-ка лучше это. — Я отдал ему свой плащ, сел у огня и подозвал молодого человека. — Давай посмотрим теперь твою руку.

На запястье у него был огромный синяк от ушиба, оно опухло и болело от прикосновений, но кость осталась цела. Пока он умывался, я приготовил примочку, затем перевязал его. Молодой человек наблюдал за мной немного испуганно и пытался уклониться от моих прикосновений, и причиной тому была, как мне показалось, не только боль. Теперь, когда он смыл грязь и я мог рассмотреть его получше, ощущение, будто мы уже где-то встречались, стало еще сильнее. Я глянул на него через повязку.

— Мы ведь знакомы, не так ли?

— Ты не помнишь меня, милорд. Но я тебя помню. Однажды ты был добр со мной.

Я рассмеялся.

— Так ли уж редко с тобой такое случалось? Как тебя зовут?

— Ульфин.

— Ульфин? Звучит знакомо… Минутку. Да, вспомнил. Ты мальчик Белазия?

— Да. Ты помнишь меня?

— Прекрасно помню. Та ночь в лесу, когда охромел мой пони и тебе пришлось вести его в поводу. Думаю, ты тогда все время крутился где-нибудь поблизости, но был почти таким же неприметным, как полевая мышь. Я запомнил лишь этот случай. Белазий тоже будет на коронации?

— Он умер.

Что-то в его голосе заставило меня оторваться от перевязки и глянуть на него повнимательнее.

— Неужели ты так сильно его ненавидел? Нет, не отвечай, я еще там догадывался об этом, хотя и лет мне было немного. Не стану спрашивать, почему. Ведают боги, я и сам не очень-то его любил, а я ведь не был рабом. Что с ним случилось?

— Умер от горячки, милорд.

— И тебе удалось пережить его? Я, кажется, припоминаю очень старый и варварский обычай…

— Принц Утер принял меня на службу. Я теперь при нем — при короле.

Он говорил быстро и не смотрел на меня. Я понимал, что большего мне от него не добиться.

— И ты все так же боишься этого мира, Ульфин?

Но на это он не ответил. Я закончил перевязывать его запястье.

— Что ж, край здесь дикий и суровый, и времена жестокие. Но они станут лучше, и я думаю, ты поможешь им стать такими. Вот, готово. А теперь поешь чего-нибудь. Кадаль, ты помнишь Ульфина? Того мальчика, что привел Астера домой в ночь, когда мы наткнулись на отряд Утера близ Немета?

— Да уж не забыл, клянусь Псом. — Кадаль оглядел Ульфина с ног до головы. — Ты выглядишь получше, чем тогда. А что с тем друидом? Умер от проклятия? Пойдем, поешь немного. Это тебе, Мерлин, и для разнообразия постарайся съесть сколько подобает человеку, а не как обычно — что едва хватило бы не умереть с голоду одной из твоих драгоценных птиц.

— Попробую, — кротко ответил я и рассмеялся, увидев, как вытянулось лицо Ульфина и как он перевел взгляд с меня на моего слугу, а потом снова на меня.

В ту ночь мы разместились в гостинице неподалеку от перекрестка, откуда расходятся дороги на север, к Пяти Холмам, и к шахтам, где добывали раньше золото. Я ужинал в одиночестве в своей комнате, прислуживал мне Кадаль. Подождав, пока закроется дверь за принесшим блюда слугой, Кадаль обернулся ко мне, его явно распирали новости.

— Если верить тому, о чем толкуют, в Лондоне будет, что посмотреть.

— Этого можно было ожидать, — спокойно ответил я. — Я слышал разговоры, что уже прибыл король Будек, а с ним и множество королей из-за Узкого моря, и что большинство из них, а также половина приближенных короля привезли с собой дочек и без устали косятся на незанятую сторону трона. — Я рассмеялся. — Утеру это придется по нраву.

— Говорят, он навестил уже половину лондонских девиц, — сказал Кадаль, ставя передо мной блюдо. Это оказалась валлийская баранина с доброй луковой подливкой, горячая и ароматная.

— О нем чего только не говорят. — Я принялся за еду. — И это даже может оказаться правдой.

— Да, но если серьезно, там, говорят, назревают неприятности. И связано это с женщиной.

— О, господи, Кадаль, пощади. Утер просто рожден, чтобы попадать в неприятности с женщинами.

— Да нет, тут другое. Кое-кто из сопровождающих разговорился, и неудивительно, что Ульфин молчит об этом. Это настоящие неприятности. Речь идет о жене Горлойса.

Я озадаченно взглянул на него.

— Герцогиня Корнуэльская? Не может быть.

— А пока ничего и не было. Но не оттого, говорят, что он не пытался.

Я отпил вина.

— Это не более чем слух, будь уверен. Она вдвое моложе своего мужа и, говорят, очень красива. Полагаю, Утер оказывает ей какие-то знаки внимания, ведь герцог — второй по старшинству командир в объединенной армии, а люди и рады посплетничать, помня, кто такой Утер. И что он такое.

Кадаль уперся кулаками в стол и уставился на меня сверху вниз.

Вид у него был необычайно торжественный.

— Знаки внимания, значит? Да говорят, что он ее просто преследует! Каждый день шлет ей лучшие блюда со своего стола, ей подают первой, даже раньше, чем ему самому, в ее честь он произносит тосты на глазах у всех присутствующих в зале, стоит ему только наполнить кубок. Никто не говорит ни о чем другом от Лондона до Винчестера. Мне рассказывали, на кухнях уже об заклад бьются.

— Не сомневаюсь. А что Горлойс?

— Говорят, поначалу пытался не обращать внимания, но дела пошли так, что он не может больше делать вид, будто ничего не замечает. Он пытался представить дело так, что вроде бы Утер оказывает почести им обоим, но когда дошло до того, что леди Игрейна — так ее зовут — оказалась усажена справа от короля, а ее старик через шесть человек по другую сторону… — он замолк.

Я встревожился.

— Да он, верно, с ума сошел! Он не может пока позволять себе неприятностей — никаких, не говоря уж о такой, да еще изо всех людей это оказался Горлойс. Во имя всех богов, Кадаль, ведь именно Корнуолл вообще позволил Амброзию высадиться в стране, и Корнуолл же вознес Утера туда, где он сейчас сидит. Кто выиграл для него битву у горы Дамен?