Марк Даниэль Лахлан - Песнь валькирии

— Женщине меня не одолеть, — сказал Гилфа. Пригнувшись, он наполовину ползком, наполовину бегом двинулся за своим мечом.

Но женщину это, казалось, не волновало. Луис заметил, что лезвие ее меча отливает голубизной. Дамасская сталь. Такой меч стоит целое состояние, купить его может только профессиональный воин. Это было вложение денег, рассчитанное на то, что меч принесет больше дохода, чем стоимость фермы, которую пришлось за него заплатить.

— Оставь ее, — сказал Луис.

— Она хочет нас убить. — Гилфа жестом указал на женщину, и его движение больше походило на предложение взять меч себе. Как могло получиться, что викинг, которого воспитывали для сражений, почти не умеет обращаться с оружием?

— Я бы так не сказал. Кто вы, леди?

— Фрейдис из варяжской стражи.

— Она — дева щита? — спросил Гилфа. — Я слышал о таких, но думал, что они гораздо красивее!

— Я могу заставить тебя называть меня красавицей, — с усмешкой произнесла Фрейдис.

— Пока у меня есть глаза — нет. — Гилфа прыгал взад- вперед, словно паяц на веревочке: мужество толкало его вперед, а трусость тянула назад.

— Что ж, может быть, выколоть их было бы хорошим средством, — сказала Фрейдис и добавила: — Но, глядя на тебя, я думаю, что достаточно показать тебе острый конец моего меча — и ты объявишь меня светочем всех северных стран.

— Я не буду преклонять колени перед женщиной.

— Будешь, если я отсеку тебе ноги ниже колен.

Луис поднял руку.

— Гилфа, положи меч. У нас и так достаточно врагов на этой земле, чтоб искать еще новых.

Мальчик сделал шаг назад. Ему нужен был только предлог, чтобы уклониться от боя, и Луис предоставил ему это.

— Я из Константинополя, — сказал Луис.

— Я слышала о тебе.

— От кого? Ты была с ней?

Не было надобности уточнять, с кем именно. Его тайну знал только один человек — Стилиана.

— Да. Я — ее слуга.

— Ты следила за мной? Она не может желать моей смерти.

Гилфа взмахнул мечом, словно пытаясь отогнать муху.

— Она не будет тебя убивать, так ведь? Пусть только попробует, я бы посмотрел.

— Она послала тебя сюда?

— Нет.

— Но ты здесь не случайно. Мир огромен — почему мы встретились в этом месте?

— Я пришла сюда, чтобы уйти от нее. Я шла за тобой, потому что слышала твой зов.

Он окинул взглядом холодные горы, плавающие над туманом, словно собственные призраки.

— Я ничего не говорил, леди.

— Я слышала голос волка.

— Это не мой голос. Как ты его слышала?

— В душе. Надо мной проклятие. Я думаю, ты можешь его снять. В моем сердце руна, ты ее отпугиваешь.

— Сейчас? Она сейчас в страхе?

— Нет.

— Но почему ты хочешь, чтобы она исчезла? Руна — это великий дар.

— Она влечет за собой судьбу. Эти руны… они хотят соединиться. У моей госпожи их четыре. У меня — одна. Моя руна хочет быть с ее рунами, так она сказала мне на Галатском мосту. Если я буду рядом и умру, моя д

уша войдет в нее и она станет ближе к возрождению бога, ближе к безумию.

— А если ты убьешь ее, то ее руны войдут в тебя. Ты можешь стать царицей.

— Или сумасшедшей. Я не хочу убивать Стилиану.

— Почему?

— Я люблю ее. Я служила ей, когда была рядом, а теперь служу, держась в отдалении. Она живет уже очень долго, и я была бы счастлива состариться рядом с ней. Я должна жить любой ценой.

Луис положил руку на свой камень.

Фрейдис не могла оказаться здесь случайно. Разорванные фрагменты истории, повторяясь, спотыкаясь и заходя в тупик, снова разыгрывались на сцене бытия. Если она несла в себе руну, значит, она стала частью этой истории и была послана волей умершего бога Одина — настолько могущественного мудреца и пророка, что его воля продолжает жить и после его смерти. Луис подумал, что ему нужно убить ее. Но если он это сделает, то куда уйдет ее руна? Наверное, к Стилиане, которая станет на шаг ближе к божественному. Может ли Один снова воплотиться на земле, даже если в божественных сферах он мертв? Луис не знал этого.

— Я слышал, ты знаменитый убийца, — сказал он.

— Да.

— Тогда, наверное, именно поэтому ты здесь. Я пытаюсь умереть.

— Ты — волк, и ты не можешь умереть — так сказала мне Стилиана.

— Думаю, в каком-то смысле могу. Но если я умру, история начнется заново и я снова буду в ней участвовать, только под неизвестным именем. Я хочу умереть как полагается. Ты поможешь мне?

— Я наемный воин. Сколько ты мне заплатишь?

— Когда я найду того, кого ищу, я приведу ее к Источнику Мимира, который проявится в Лондоне. И тогда мы спросим у него совета. Я спрошу, как тебе избавиться от твоей руны и от ее рока. Хотя, если честно, я не знаю, получу ли ответ. Источник требует высокой платы за мудрость, а мне нечего дать и некого терять — ни любимой, ни близкого, ни друга.

— Один пожертвовал своим глазом у колодца Мимира и провисел на дереве девять дней, — напомнила Фрейдис.

— Он был богом. Более ничтожные существа должны заплатить больше.

— Ты бы отдал свой глаз?

— Все, что он попросит, — сказал Луис. — Я прошу только твоей защиты, вот и все.

— Как мне тебя защитить?

— Не меня.

— Кого же тогда?

— Здесь есть девушка. Я следил за ней. Я узнаю ее, когда увижу. Она и есть моя смерть. Ты должна защищать ее, пока руна убийства в ее сердце не вырастет и не созреет.

— Ты — сильный мужчина, тебе не нужна помощь женщины. От кого ее защищать? — спросил Гилфа.

Луис промолчал.

— Но ты спросишь у источника? — настаивала на своем Фрейдис.

— Клянусь.

— Тогда я тоже клянусь.

— Она не пойдет с нами, правда? — воскликнул Гилфа.

— Она пойдет со мной, — сказал Луис. — С нами или только со мной — это зависит от тебя. А теперь седлай коня и держи его подальше от меня.

— Ты боишься лошадей? — спросила Фрейдис.

— Нет, — ответил Луис. — Они боятся меня.

Они спали, тесно прижавшись друг к другу, и проснулись в предрассветном сумраке. Холод сковывал все тело, и мысли, казалось, покрылись льдом. Луис прижался носом к лошадиному боку, пытаясь хоть немного согреться перед тем, как идти. Когда Фрейдис и Гилфа были готовы, он снял камень и пошел следом за лошадью, далеко позади Фрейдис. Их конь сделал вчера трудный переход, и, если заставить его пройти столько же сегодня, он захромает и Гилфе придется идти пешком. Кроме того, Гилфе больше нравилось, когда он идет медленно.

Холмы и тропы покрыло инеем, но, к счастью, ветра не было.

Они обогнули уступ холма и, выглянув из-за него, на миг остановились: туман, покрывая всю землю внизу, казался бесконечной морской гладью.

На траве виднелись человеческие следы. Луис обнюхал их. Четыре или пять мужчин, одна женщина, все излучают страх. Он чувствовал страх в биении их сердец, в запахе пота. Эти люди думали, что они находятся на грани жизни и смерти, и Луис, чьи мысли были на грани волчьей и человеческой природы, почувствовал, как его рот увлажнился.