Андрей Шумеляк - Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

Пленник повернулся. В полутьме было видно его лицо – смуглое в кровоподтеках, с белесыми полосками шрамов на щеках. Миндалевидные глаза расширились:

– Боль очищает дух. Ты – святой лжец, искренний и заблуждающийся. Смерть – переход к покою, когда дух очистившийся возвращается в великое озеро жизни.

– Ты в заблуждении, – старец с жаром увещевал смертника. – Древние говорят о великом небе, принимающем достойных, жизнь которых очищена страданием и направляема верой. Тебе не хватает лишь веры. Дух нераскаянный окажется в геенне – озере огня и страданий. Кайся сын, избавься от прелестей демонических. Не позволь им увлечь тебя в свой плен.

– Как тебя зовут, святой отче? – пленник пытливо взирал на человека в робе, в зеленых глазах горели огни.

Старец осенил себя знамением, печально вздохнул:

– Отец Дален.

– Я – Китой. Бродяга, амир и смертник. Носящий печать Гэлемгена, соединивший род кеттинов и ниятов, идущий по следам Мардука. Ты – хороший человек, Дален. Искренне верующий, пораженный огнем души. Ты освободишься от болезни, а я – исчезну, если так мне предначертано.

Отца Далена скрутило. По телу пошли корчи, изо рта тонкой струйкой потекла кровь. Отворилась дверь и хрипящего побелевшего священника под руки утащила стража. В дверь вошел рослый воин в плаще:

– Икк, Люй и Гекр.

Китой поднял на незнакомца тяжелый взгляд. Тот, словно молитву, повторил:

– Икк, Люй и Гекр. Ты убил моих друзей. Их образы приходят ночью – они терзают мой разум и взывают об отмщении. Они не дают мне покоя.

– Я не убиваю невинных, – Китой говорил уверенно, слова падали тяжело. – Разбирайся со своими демонами сам, тэлен.

– Сегодня я – охотник, а ты – добыча.

Пленник чуть улыбнулся:

– Правда? Если барсук укусит человека, он от этого охотником не станет.

Андор скрипнул зубами:

– Тебя сожгут, «охотник».

Царь собрался было уйти, но, спустя миг развернулся и изо всей мочи, пнул Китоя в лицо. Раздался хруст, пленник опрокинулся навзничь. С шумом захлопнулась дверь, провернулся в скважине ключ.

Андор вне себя от ярости вышел из темницы.

– Что скажешь, Тегон?

Светловолосый мужчина цокнул:

– Спокоен как вода и крепок как камень. Или правда на его стороне, или он – не человек.

Андор помрачнел:

– Или сумасшедший. Готовьте огненную клеть.

Отдав приказ о казни, Андор направился в башню. Раньше она была смотровой, но теперь, когда поместье достроили, восстановили внутренние стены и принялись за первый ряд, стала донжоном внутреннего двора. Царь Первого Веллоэнса обустроил в ней кабинет – поставил кровать, манекен для упражнений, да письменный стол. Свысока виднелись двор, конюшня, дровяник, да площадь, которую использовали для турниров и танцев. А теперь и казней.

Вход в башню охраняли Митян и Фаддей. Толстяк о чем-то жарко спорил с феккойцем, краснел, брызжел слюной. Приметив приближающегося властителя, оба вытянулись по струнке.

– Пленница в порядке?

Митян набрал воздуха, но Фаддей его опередил:

– Так точно, царь. Никто не входил, не выходил и ни на шаг не приближался.

– За кеттинами нужно смотреть во все глаза. Хану и Дарисс поставили защитную плеть, но кто знает – какой магией владеют демонопоклонники. – В голосе зазвенела сталь. – Отправляйтесь готовить место для казни.

Охранники поспешно исчезли. Андор поднялся по лестнице, отворил дверь. Легко уклонившись от кинжала, он схватил освободившуюся от пут девушку, поднял и бросил на кровать.

– Прекрасно, хозяйка степи. Непреклонна и горда – истинная дочь своего народа.

Смуглокожая отвернулась, презрительно фыркнула. Андор смерил её взглядом. Худа и жилиста, распущенные, чёрные как смоль, волосы опускались ниже колена. Грудь мала, бедра узки, взгляд дик. Ни дать, ни взять – степной хорёк. Или ласка.

«Лучше бы, конечно, ласка».

– Род ниятов иссяк. Ты – последняя из царской семьи и твоя обязанность – восстановить усыхающую ветвь.

Девушка, замерев, сидела на кровати.

«Как мне надоел этот народ – голозадый, глупый и гордый».

– Увы, Китой не царского рода. Но мы можем объединить царства, ты станешь царицей Веллоэнса. Наши люди породнятся, твой род восстановится и звезда Нии воссияет над степями. Мы подчиним мятежные племена, и в Великой Степи воцарится мир. Я дам коней – сможешь ли найти людей, чтобы обойти новые владения? Ты будешь жить во дворце, слуги будут приносить тебе пищу. Портные оденут в красивые одежды, а ювелиры украсят тебя сияющими каменьями из недр земли.

Пленница усмехнулась, голос её зазвенел обиженно и надменно:

– Ты говоришь о мире, но грабишь мой народ. Ты говоришь о свободе, но запираешь меня в золотую клетку. Хочешь предложить вместо небесного покрова каменные стены? Вместо красоты тела – искусно вышитую тряпку? Вместо свежести добытой пищи – приправленную солью тухлятину? Нет, царь камней и железа, оставь дары себе. Я родилась свободной и такой же умру.

Андор взорвался:

– Ты, вздорная и глупая девчонка! Я предлагаю то, что будет лучше для тебя и твоего народа!

Девушка вскочила:

– Я – Вольный Ветер, Ранестхе! Ветер не запереть в темнице, не заключить в оковы, не обуздать веревкой и плетью. Ты спросил у моего народа, что для него лучше? Мы никогда не покоримся чьей-либо власти!

– Так и быть, – ледяным тоном произнес Андор. Он схватил её за запястья и повалил на кровать. Ранестхе не могла сопротивляться стальной хватке и огромной силе властителя. – Я предлагал тебе стать царицей. Ты выбрала участь рабыни. Твой народ будет покорен – и вольные песни умолкнут.

Свет дня после темничной лампады слепил глаза, но Китой даже не щурился. Тяжелые цепи ободрали кисти, придавили ступни. Он отказывался от еды пять дней и с трудом передвигался. Пленник держался прямо – Китой-хан не дрогнет перед лицом смерти. Его вывели на помост и втолкнули в железную клетку. В воздухе витал запах смолистых поленьев и дёгтя. Палач, низенький и жилистый, в черном колпаке до шеи сочувственно протянул леденец:

– Раскуси, притупит боль.

Китой надменно отвернулся:

– Ты – добрый человек, палач. Я выпью свою чашу до дна.

В небе кружили вороны. Андор вышел к помосту в черных, с алыми плечами, доспехах, за спиной колыхался Дариссов плащ, переливаясь зеленым, синим и красным. На площади собрались зеваки – человек десять, не больше. Царь считал казнь делом нечистым, ужасным и прибегал к ней только в крайнем случае.

– Мы жили в мире с народом степи. Но вскрылась ужасная тайна. Китой-хан замыслил злое, обратился к вызывающим демонов, темным чародеям и говорящим с мертвыми. Он поразил отца Далена огнём чахотки, отказался покориться нашим богам. Пусть же огонь очистит его падшую душу. И дай нам Высший, чтобы эта казнь была первой и последней.