Юлия Мельникова - Львив

— Несите ее в дом пирожницы Хаи.

— Какая она легкая, точно пушинка!

Сара прожила у пирожницы Хаи несколько месяцев.

Раны ее заросли, история с неожиданным появлением Сары на кладбище стала забываться (хотя в местечке о ней судачили немало), и она стала помогать месить тесто, носить воду, поддерживать огонь в большой печи.

Еврейская община собрала деньги, чтобы купить Саре башмаки, платье и белье. Молочница приносила ей молоко, портниха из соседнего местечка Вижовницы обещала взять девочку к себе в ученицы, узнав, что Сара умеет справляться с иголками и нитками. О том, что ей довелось пережить, Сара предпочитала сначала отмалчиваться, но потом решила поделиться. Суровые нравы монастыря, где ее держали силой, пережитые несчастья и невероятное спасение Сары произвели на жителей местечка такое впечатление, что они захотели устроить горемычной сиротке нормальную жизнь. Сара подрастала, обещая стать весьма красивой, и оставлять такую многообещающую невесту без завидного жениха было уже неловко.

В субботу раввин объявил, что есть отличный способ искупить грехи: дать приданое сиротке Саре. И люди стали приносить ей кто домашнюю утварь, кто ткани, кто деньги. Одна женщина подарила Саре дойную козочку, а торговец лесом — бревна для постройки дома.

Теперь, казалось, судьба ее устроена, после осенних праздников хупу сделают, да и паренек один Саре понравился, Вевл, сын шорника, то и дело забегал к пирожнице Хае, спрашивал: а Сара не выйдет?

И брала Хая ухват, гнала Вевла, крича, что повадился смотреть на сиротыну, но смеялась, приговаривая: погоди, парень, до осени!

Все, казалось бы, ясно и изменению не подлежит. Но..

В тот вечер мимо местечка проезжала карета пана Стаха Радзивилла, и как нарочно, прямо перед самыми дверьми старой синагоги, у нее отвалилось колесо. Встала карета посреди дороги, и ни туда, ни сюда. Выскочил из кареты в бобровой шубе пан злой-презлой, на кучера ругается, опаздываем, скорее чини! Кучер колесо привинчивает, торопится, а рядом синагога, и в ее окнах горят свечи. Смотрит пан Радзивилл в окно, и видит: стоит в синагоге перед скрижалями девушка, милая личиком, смуглая, черноволосая, а над верхней губой у нее родинка, и шепчет что-то по-еврейски.

Какой цветочек в этом Сионе расцвел, подумал пан, краше не бывает.

Подошла — вот глупая — Сара поближе к окну, на богатую карету поглядеть, и рассматривал ее Радзивилл, как публичную девку, на продажу выставленную, сквозь стекло ошалевая.

Вскипела шляхетская кровь, загорелся пан, заберу, думает, жидовочку, сладкую пташку, одену ее в шелка, завешу золотом. Никакого удержу не знал Радзивилл, когда речь шла о девушках, и распахнул дверь синагоги…

В страхе попятились евреи, поняв, кого надо сластолюбцу пану, задергались огни свечей, зашумели.

— Так, пся крев! — крикнул Стах Радзивилл, сюда мне панночку, и чтоб никаких жалоб! Я ваш господин, вы мои жидки, хочу караю, хочу милую!

Схватил Сару за руку, приказал слуге завернуть в медвежью полость и увез. Сара в меху вырывалась, задыхаясь от запаха звериной шкуры, царапалась. Но неумолим был пан Радзивилл, не сжалился.

Разве есть что-то, чего нельзя Радзивиллам? Ничего. Все им можно.

Велик, могуч и влиятелен в Польше и Литве род Радзивиллов. Славятся они своей политической властью, едва ли не равной королям, несметными сокровищами, а так же на удивление тяжелыми и склочными характерами. Вредность Радзивиллов давно уже стала легендой, в городах и местечках часто можно услышать: он противен, как Радзивилл, или она упрямая, будто Радзивиллиха .

Каждый отпрыск Радзивиллового корня своим долгом считал устроить какое-нибудь скандальное дело. Но куролесить, как куролесили на последние деньги простые шляхтичи, Радзивиллам казалось недостойным. Нужно сделать нечто такое, что осталось б в памяти потомков и вызывало б суеверный ужас. Одни Радзивиллы затевали битвы, менявшие ход истории, другие закатывали недельные пиры, на которых съедались звери со всей округи, третьи сочиняли стихи или описывали собственные подвиги в длинных мемуарах. Еще их отличала особая страстность к женскому полу, благодаря чему во всех подвластных им землях бегали маленькие рыжие или рыжеватые детишки, беззаконная кровь Радзвиллов.

Но Николай Кшиштоф Радзвилл, прозванный Сиротка, в начале 17 века захотел — ни много, ни мало — избавить свой род от тяготеющего над ним древнего проклятия. О несчастьях, сопровождавших историю этой семьи с давних времен, придется рассказывать долго, непременно в душную летнюю ночь перед грозой, когда черные тучи пронзают яркие желтые молнии, в воздухе носится мистический ужас, а летучие мыши, висящие на толстых стенах родового замка, боязливо попискивают от громовых раскатов. Зажгите свечку, откройте ветхий манускрипт, писанный на пергаменте лиловыми чернилами, сдвиньте с колен любимую кошечку — иначе от страха ее зеленые глаза засверкают фосфором.

Первым Радзивиллом [4] Авторская переработка польских и литовских преданий о происхождении Радзивиллов. считают литовского жреца культа Перунаса, повелевавшего в поверьях некрещеных литвинов молниями и грозами. Объединив под своей священной властью разделенные балтийские племена, предок Радзивиллов перед смертью крестился по христианскому обряду и, передавая власть своему сыну, потребовал от него поклясться в верности церкви. Иначе его потомкам никогда не видать ни земного счастья, ни посмертного прощения грехов. Ради правления литвинами юный Радзивилл обещал отцу, что он не только будет примерным христианином, но и крестит весь литовский народ « не мечом, а убеждением » и его страну никто больше не посмеет назвать языческой.

Однако стоило лишь бывшему жрецу испустить дух, его наследник принялся за жертвоприношение идолам, разломал церковь, вернул привилегии жрецам, разрешил народные гуляния и неприличные обычаи, а заморских проповедников христианства приказал скормить ручным медведям, чему медведи, сидящие в ямах на цепи, вечно голодные, были очень рады.

Свидетелей крещения своего отца сын также уничтожил, стал носить его ритуальные одежды и золотые украшения, а в довершение всего полюбил дочь вещуньи, по имени Янита, и женился на ней. От Яниты и пошли у Радзивиллов пышные, слегка кудрявые волосы разной степени рыжести, мраморная тонкая кожа и маленькие ступни.

Дочь этого Радзивилла и Яниты, Риинэ, тоже не могла называть доброй христианкой: мало того, что она обожала вызывать духов, варить зелья и превращалась каждое полнолуние в белую волчицу, так она вышла замуж за пришлого еврейского юношу Осьцика (Иосифа), сына ростовщика, и переняла его иудейскую веру. Колдовство Риинэ оставила, новое имя ее было Рахель. Так рыжее семейство литовских жрецов связало себя узами с чернявыми потомками библейских героев. Разумеется, сами они тщательно это скрывали, и хотя с тех пор дети Радзивиллов получали в дополнение к литовскому еще тайное иудейское имя, внуки Осьцика и Рахели росли католиками. За что старый Осьцик, переживший жену, заставший крещение и конфирмацию внуков, якобы проклял всех христианских Радзивиллов — которые живут сейчас и которые родятся после. Чтобы одолевали их всевозможные несчастья, чтобы богатства оборачивалось страданиями, чтобы любовь не приносила никакой радости, а ратные подвиги и близость ко двору не могли искупить греха оставления веры. Единственное, чем можно снять проклятие со всего рода, это чистая любовь юноши Радзивилла к еврейской девушке, раввинской дочери. Только тогда, вернувшись к иудейскому исповеданию, выбранному когда-то его предками, эта молодая чета прогонит нависшие над Радзивиллами беды и принесет им новую славу. А залогом этому должна послужить уродливая железная птица, ptak zelazny [5] В одном из замков, который принадлежал Радзивиллам, еще в XVIII веке, как вспоминают очевидцы, хранилась страшная металлическая птица, похожая не то на ворону, то на цаплю, не то на доисторического птеродактиля. , выкованная умелым кузнецом Осьциком из упавшего с неба камня, большая, неуклюжая, с тяжелыми железными крыльями и зубастым клювом. Когда заклятье исчезнет, птица эта словно оживет, захлопает крыльями, застучит когтями…