Кирилл Клён - Команда бесстрашных бойцов

– Даня, я беру свои слова назад.

– То-то же.

– Ты можешь как-нибудь объяснить, почему наш приз ни жив, ни мертв?

– Он по жизни такой.

– Я же тебе это когда-то и рассказала. А если без шуток?

– Не знаю. Есть, правда, одно соображение… Мне как в монастыре сказали? Сунешь, мол, паразиту железяку куда хочешь, хоть в задницу, ему однояко наступит каюк. Мол, только ткни поглубже. Он не человек, на него и оружие действует иначе… А у меня задумка была: приставить магу кинжальчик, куда сподручнее будет, дальше он сам сообразит, сколько сантиметров металла его от смерти отделяет. Должен сообразить, маг он или кастрюля немытая?! А когда поймет, сам же нас при всем честном народе с поста-то и выведет.

– Получилось не по-твоему.

– Не по-моему. Малость поточней бросил бы, и хана призу… Но ведь промахнулся? И железяка в паразите сидит на пару-тройку сантиметров. Значит, повезло нам. Тютелька в тютельку не добили, а только лишили сознания.

– Пока острие в нем, нам нечего опасаться?

– Похоже на то. Правда, сейчас-то он еще и спеленут да пасть у него заткнута, стало быть, силе его мажьей грош цена… Ножичек, однако, я придерживаю. На всякий случай.

…Тягач стоял на том месте, где ему и положено стоять. Ракетную установку меткий стрелок со стены разбил в щепы снарядом из скорострельной пушки. Впрочем, никто и не рассчитывал найти ее целой.

Только Гвидона нигде не было видно. Они втащили безвольное тело в Гэтээс. Кинжальчик на всякий случай укрепили набором ремешков – теперь никакая тряска не вытолкнула бы его из тела. Даня велел напарнице заводить колымагу, а сам вышел поискать умельца войны. Сунулся туда-сюда, никого не нашел. Встревожившись, сунул курево в рот, затянулся раз, другой, третий и встал у полуразрушенной стены – отлить. Струя ударила в ломаный кирпич, лужица весело растекалась, как вдруг генерал заметил, что брызги желтого мешаются с брызгами красного. «Козья ножка» с ядреным самосадом приземлилась в лужицу, слегка шипнув.

Дане едва хватило нервов доделать дело…

Гвидон лежал за стеной в позе младенца, подогнув колени к подбородку. Умирая, маг зажал уши обугленными руками, на которых уже не было пальцев. Голова напоминала большой кусок антрацита, с почерневшего черепа свисали ошметки плоти.

– Ну что же ты, парень… что же ты…

Даня видел сотни смертей. Простых, можно сказать, бытовых, например когда малолетка в дрянной команде тупо загибался от скарлатины или просто с голодухи… Страшных, болезненных, нелогичных, – на все вкусы. Свежий труп давно стал для него бытовой деталью из протокола повседневности. Более того, Даня был почти готов к смерти Гвидона. Почти.

Но около него давненько не появлялись новые хорошие люди. И еще того дольше никто из хороших людей не погибал, работая с ним, генералом Даней. Его резануло мгновенной болью, словно по легким провели опасной бритвой…

– Как же тебя угораздило, парень…

Генерал хотел закрыть глаза магу, но глаз не было, их начисто спалил магический удар. Тогда он разорвал упаковку с бинтом, посеревшим от старости, наклонился над телом Гвидона и наложил повязку на пустые глазницы.

Потом Даня взгромоздил труп себе на плечо и потащил к Гэтээсу. Там мертвец лег рядом со своим убийцей, живым и почти невредимым.

– Что там, Даня? Ты нашел его?

– Да…

– Жив?

– Нет. Мы его сами похороним, не отдадим подземным. Он это заслужил.

Повинуясь внезапному импульсу, генерал добавил:

– И ты не заглядывай сюда.

– Как скажешь. Мне он тоже пришелся по душе. А почему не заглядывать?

– Месиво, Катя…

Она почувствовала себя маленькой девочкой, получившей на день рождения потрясающий сливочный торт. Все-таки, кажется, Даня иногда бывает с ней ласковее, чем командир с бойцом. Нет, пожалуй, о ласке речь не идет, правильнее сказать так: «Он проявляет внимание». Да. Теперь правильно.

А генерал придерживался следующего мнения: видеть такой кошмар не следует никому. Хотя бы и человеку, который сам из драк и смертей не вылезает.

– Заводи, Катя, уходим. Правь на точку встречи.

– Поехали.

Пока напарница прогревала двигатель, он связался с Тэйки.

– Даня? А? К точке встречи едешь? Ну ты с-сукин сы-ын… До чего же ты с-сукин сы-ын! Ты же ведь такой с-сукин сы-ын, что… в общем, я тебя, козла, целую. Катька цела? А Немо? А субчика сцапали? А? Ты дохлый какой-то, прямо замороженный, Данька…

– Катя в порядке. С Немо я сейчас свяжусь. Гад в трюме отдыхает. Гвидона больше нет.

– Хана младенчику? Девушка Гваддэ тоже ласты склеила.

– Этот… отличался от других подземных. Он спас наши шкуры.

Пауза. Тэйки изменившимся голосом произнесла:

– Земля пухом…

– Ты-то как?

– Без особых повреждений. А шороху им за троих выдала! Все тебе расскажу потом.

– Правду сказать, я очень этому рад. – Генерал подумал и добавил: – в смысле, тому, что без особых повреждений, сколопендра краснобокая.

– Вообще-то я тоже рада… за себя, – она хихикнула, – и за тебя, козлика, не меньше. Только никак поверить не могу: ты же все от нас скрыл! Ну, с-сукин сы-ын… Отбой, Даня.

По ликующим интонациям первых фраз Тэйки генерал понял: барышня едва выскочила у смерти из пасти, и все никак не придет в себя.

– …Кто тебе сказал, что я в порядке?

– А что такое, Катя?

Она молча сняла с пальца серебряное колечко – знак магического ученичества. Под ним пламенел ожог устрашающего вида. Генерал потянулся к аптечке…

Чуть погодя тягач тронулся с места и покатил.

Даня попытался связаться с Немо, но не тут-то было. Оба токера работали, Немо вроде отвечал ему, однако генерал слышал лишь бесчисленную скороговорку, треск, щелчки, электрические шумы, словно разговаривал с испорченным автоответчиком… Даня отключился, а затем снова вызвал Немо. Ничего не изменилось. На третий раз сквозь скрежет и бессмысленное бормотание до него как будто донеслось: «…тречи…» Сразу после этого связь оборвалась.

– Как там Немо? Я что-то не поняла.

– Я тоже не понял, Катя. Странные звуки… Но вроде он едет к месту сбора… если я правильно понял его.

Катя моргнула, показывая: да, мол, сообразила. Они проехали еще с километр, как вдруг тягач со скрежетом и лязгом затормозил. Даня заработал второе боевое ранение за нынешнюю ночь – второй синяк на лбу. Все боевые рефлексы моментально пришли в состояние «готовность номер один».

– Ты чего, Катя?

– Сядь-ка ты на мое место, душа моя.

Даня, не задавая лишних вопросов, поменялся с ней местами. Катя лучше всех разбирается в движках, дорогах, маршрутах, горючем, водителях… да и водит она лучше всех. На ее слово генерал привык полагаться. Он даже не ждал объяснений. Тем не менее, когда турбина вновь издала рокот, Катя заговорила: