Кирилл Клён - Команда бесстрашных бойцов

Но говорить в полный голос Гвоздь не хотел, опасаясь привлечь внимание Гостя. Он уж совсем было отчаялся, когда Гость сам помог ему неожиданным образом.

В отдалении послышался тот самый визг, с помощью которого «птичка» уничтожала гоблинов. Визг нарастал, как и в прошлый раз, но затем перешел в грозный рокот и почти сразу сорвался наподобие мышиного писка, только в тысячу раз громче.

«Жива гадина. Естественный отбор всегда был на стороне сильных… омерзительно».

Писк разделился на добрый десяток разных звуков: тут и птичье щебетание, и скрип железом по железу, и протяжный свист, и желудочное урчание, и барабанная дробь, и мушиный гуд, и такая фононевидаль, какой ничто в мире людей производить не способно. Потом весь этот концерт оборвался и его сменили тяжкие удары, словно Гость всей тушей бился о стену, пытаясь пробить ее и сбежать из каменного мешка на волю. Осыпи, было утихшие, вновь пошли одна за другой, пол вздрагивал…

– Что за х…ня тут делается?

– Сам не знаю, – машинально ответил Гвоздь и только потом осознал: Даня наконец-то очнулся.

– Как ты, командарм?

Даня слабым голосом ответил:

– Ничего не сломано, кроме головы.

– А?

– Да в норме все, только в башке туман. Прялка… ты ее прикончил?

– Данька, Прялке конец. Как я рад, что ты жив!

– Первая хорошая новость за день. Я про Прялку. Знаешь почему?

– Она больше никого не убьет.

– Нет, не поэтому. Во-первых, я заколебался про нее думать, теперь выкину из головы, и дело с концом. А во-вторых… сукин сын, ты когда-нибудь научишься перегонять самогон до приличного качества?

– Теперь я тебе скажу «во-вторых» и «во-первых». Во-первых, не учи пса, как костяшку грызть. Во-вторых, никакого самогона, чистый спирт.

– Либо ты врешь, либо спирт – грязный. О, моя бедная гребаная голова! Кто там рылом в стену бьется?

– Гость.

Даня разом примолк.

И сейчас же удары прекратились. Вместо них генерал и Гвоздь услышали звучное шипение, будто на сковородку размером с площадь бросили кусок масла размером с дом.

– Уходим, Гвоздь.

– Как? У меня нога не в порядке, а ты едва соображаешь.

– Насрать на твою ногу и на мою голову. Уходим.

И Даня заставил себя подняться. Он даже сделал пяток шагов, но потом опустился на колени. Его вело из стороны в сторону, как пьяницу последнего разбора.

– Две минуты… Всего две минуты. Надо… посидеть.

Он медленно завалился на бок. Шипение понемногу стихало, его окончательно заглушил грохот обвала.

– Данька, ну что ты, Данька! Надо идти. Иначе мы тут сгинем как в каменном гробу.

– Сейчас… Сейчас…

Генерал ворочался, цепляясь руками за стену, но подняться во второй раз не мог.

Мастер подумал: «Весь этот клятый лабиринт – приложение к Прялке. Она его „держала“. Теперь ее нет, и лабиринт наверняка рассыплется… Уходить… Уходить любой ценой». Он заковылял к генералу, подцепил его за локоть и потянул кверху.

– Я сам… я сам… – шептал Даня, но сил в его теле было не больше, чем в воробьином.

Вдруг из коридора донеслись шаги. Уверенные шаги людей, которым нечего бояться. Шарканье, звяк оружия, разговоры, кто-то у кого-то просил закурить. Полосы света прорезали темень… Шаги приближались. Даня все-таки смог с Гвоздевой помощью встать, и оба они застыли, направив оружие в сторону коридора.

– …сами?

– …Машка, нет, придется задержаться.

– …как знаешь…

Их было пять человек – судя по звуку шагов. Только люди. И они остановились как у поворота в то боковое ответвление, где стояли сейчас Даня и Гвоздь.

– Эй, ребята, – послышался глуховатый мужицкий бас, – только стрелять не вздумайте, мы вам не враги.

– Команда? – подал голос Даня. – Тогда чья?

– Нет, не команда.

– Защитнички? Накося выкуси!

«Гронинген» оглушительно рявкнул. Пуля ударила в стену напротив.

Кто-то сдержанно выматерился.

– Да нет, мы не имеем никакого отношения к Корпусу Верных защитников.

– Ты за старшого?

– Я.

– Если хочешь поговорить, зайди сюда один и без оружия.

– Годится. Захожу.

Здоровый мужик лет двадцати, в руке у него мощный фонарь, на груди – разгрузка, на ремне – тоже много всякой дребедени навешано. Лицо самое обычное, щетина такая, что Катька бы до смерти занудила… а, в общем, в такой-то темноте морду толком не разглядишь.

– Генерал Даня, московский Юг.

– Воевода Кирилл Бойков, московский Север.

– Воево-ода? Светлый полк?

– Слышали, значит, о нас?

– Базируетесь на Вольные зоны, истребляете все самое крупное, самое страшное, суетесь в самое пекло. Только вот откуда вы взялись, никто не знает.

Гвоздь знал побольше, но промолчал. Ему интереснее было слушать: за всю свою жизнь он ни разу не видел даже младшего витязя Светлого полка, а не то что настоящего воеводу. Их очень мало, и они стараются не светиться лишний раз.

– В целом верно.

– Тогда какого хрена вы нам не помогли?

– В твоем теле сейчас должно сидеть три осколка, из них два убили тебя, – улыбаясь, ответил Бойков Дане. – А ты, – добавил он, обращаясь к Гвоздю, – должен сейчас лежать в одной маленькой каменной нише с разрушенным мозгом. Не уберегся, знаешь ли, от летающей ипостаси лорда… Ну и еще кое-что натекает по мелочам. Если не считать этого, мы вам ничуть не помогли.

– Мы вас даже не видели… да и защиты вашей не чувствовали.

Бойков усмехнулся:

– Положим, двенадцать гоблинских магов, которые прикрывали своих уродов с дистанции в два километра, вы тоже не видели и не чувствовали.

Даня ответил задиристо:

– Вообще-то о них мы знали!

– Я рад этому факту, – примирительно заметил воевода. – Теперь там не о чем знать…

Даня и Гвоздь переглянулись.

– Всю дюжину? – осторожно спросил генерал.

– К сожалению, только троих, – отчитался Бойков. – Остальные почли за благо удрать.

– Поздравляю, – сказал Даня, пряча оружие.

Воевода протянул руку, и генерал пожал ее.

– Это я тебя поздравляю. Прялка была нам как бельмо на глазу, но мы все никак не могли к ней толком подступиться. Одного своего потеряли. А вы… остроумно.

– Вообще-то не моя это затея. Его благодари. – Генерал указал на Гвоздя.

Бойков глянул в его сторону с холодком:

– Ты ведь мастер-хранитель Никита Барашечкин, он же Гвоздь, если я не ошибаюсь?

– С утра был. А теперь я отбивная из человечины.

Даня прыснул:

– Старик, вот почему ты фамилию свою никому не называешь…

– Молчал бы уж, министр народного просвещения! [С. С. Уваров – известный политический деятель Российской империи, консервативный идеолог, министр народного просвещения.]

Генерал озадаченно заткнулся. Воевода помолчал, подбирая слова, и заговорил, кажется, сдерживая гнев:

– Я не люблю и не уважаю Сеть. Я не люблю и не уважаю тех, кто от нее остался. Можно играть в игры нелюди очень осторожно и умно, но, в конце концов, либо рехнешься, либо сам станешь нелюдью. Ваша дорога, ребята… – тут он сделал паузу, – я обо всех мастерах-хранителях говорю… ведет туда, откуда вылезло гоблинское отродье…