Олег Синицын - Скалолазка и мертвая вода

Произнесено было настолько участливо, что я растерялась. Не ожидала, что придется открыться первому попавшемуся дворнику.

– Нет, у меня все в порядке.

– Неужели?

– Ну, есть небольшие проблемы.

– Самые меньшие из которых – голод и неподобающее для зимы платье?

Я потупила взгляд. Татуированный маори, словно рентгеном, просветил меня насквозь. И я не выдержала:

– Я летела на самолете… На реактивном самолете. А один маньяк, который летел тоже, сначала выстрелил из ружья. Мы пытались заткнуть пробоину, но он еще взорвал гранату… И тогда я выпрыгнула с парашютом…

Рассказывать было стыдно. Но в чем я виновата, если моя история звучит, как диктофонная запись сновидений шизофреника? Все ведь так и было!

– Вы прыгнули из реактивного самолета? – удивился дворник.

Я же говорила. Кто поверит в мои злоключения! Конечно, прыжок с парашютом с высоты двенадцать тысяч метров в вечернем платье выглядит, мягко говоря, невероятным.

– На самом деле во время катастрофы самолет опустился… – Я немного подумала. – И скорость сбавил… – Каждая новая фраза звучала еще более лживо. Я словно выдумывала благоприятные обстоятельства, при которых могла бы спрыгнуть с парашютом. Все глубже загоняла себя в тупик.

– Да, действительно, – вдруг произнес дворник, опершись на выставленную перед собой метлу. – Пару часов назад я слышал по радио, что какой-то самолет упал в море в районе Окато… Думаю, вам невероятно повезло.

– Да, конечно! – с радостью произнесла я. Как здорово, что о падении самолета объявили по радио! Теперь мне будет гораздо легче объяснить отсутствие денег, документов и туфель.

– Вас выбросило на гору Эгмонт?

– На Таранаки, – поправила я.

– Это одно и то же. Таранаки – маорийское название вулкана… – Он прекрасно говорил по-английски. Почти без акцента. – Кстати, какой номер рейса вашего самолета? Много летело туристов?

А вот на эти вопросы мне совершенно не хотелось отвечать. Даже что-то выдумывать. Начни я рассказывать о самолете ЦРУ с матерыми убийцами, доверие дворника могло сразу иссякнуть.

Я дотронулась до лба. Словно меня настиг внезапный приступ мигрени. Покачнулась.

– Знаете… – произнесла еле слышно. – Все случившееся – это такой кошмар! Я до сих пор в шоке…

– Ох, простите. Замучил своими вопросами! – Татуированный дворник засуетился, зажал черенок метлы под мышкой. – Давайте я устрою вас в каком-нибудь номере. А когда вы отдохнете, вызовем полицию…

– Не надо полиции! – быстро ответила я.

С некоторых пор не переношу эту структуру. С тех самых, когда в Турции меня объявили чеченской террористкой.

Маори с тревогой посмотрел на меня. Узоры на лбу и щеках шевельнулись.

– Хорошо. Не будем вызывать полицию… Сегодня. Но полицейским необходимо поговорить с вами, чтобы выяснить причины катастрофы. Самолеты с туристами не должны взрываться. Туристы должны благополучно прилетать в пансионаты и отели, а не падать в океан.

Ну хотя бы сегодня отдохну. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. И еда.

Дворник провел меня в отель. Мы остановились возле стойки администратора в холле, обшитом тисовым деревом. Потолки были такие низкие, что вполне могла возникнуть клаустрофобия.

Дворник-маори мельком оглядел холл – к счастью безлюдный, – затем перегнулся через пустующую стойку администратора, полистал журнал. Выяснив необходимое, потянулся дальше и достал ключ с брелком-грушей.

– Вот, – произнес он, отдавая мне ключ. – Номер двести двенадцать.

– Но мне совершенно нечем заплатить. У меня ничего нет! Даже туфель…

– Не нужно платить. Просто отдохните, а там разберемся.

– Нет, так нельзя. Погодите…

Я просунула палец в вырез платья на груди и достала стекляшку, которую нашла в одной из лодок возле Шате.

– Вот, возьмите это, – произнесла я, протягивая дворнику прозрачную каплю. – Не бог весть, но все-таки…

Маори с некоторым любопытством взял у меня осколок. Повертел в пальцах.

– Возможно, я ошибаюсь… – произнес он, замер и – еще раз перевернул стекляшку, – …нет, не ошибаюсь. Это необработанный алмаз. Приличной чистоты. Каратов на двадцать.

Я уставилась на камень.

Алмаз? Дворник говорит о стекляшке, которую я случайно нашла на дне лодки цэрэушников? Это не шутка?

– Алмаз весом в двадцать карат? – прохрипела я.

– Он может стоить весьма прилично…

Дальше дворника я не слышала. Измотанная катастрофой, холодом, сумасшедшим спуском на лыжах, да еще последней ошеломляющей информацией, я потеряла сознание и весьма впечатляюще грохнулась на пол.

Очнулась оттого, что кто-то хлопал меня по щекам. Когда открыла глаза, вздрогнула, увидев перед собой татуированное лицо.

Мы находились в том же холле. Маори перенес меня на диван, над которым раскинула широкие листья декоративная пальма.

– Вам легче? – поинтересовался он.

– Немного, – прохрипела я. Связки сдали. – Возьмете этот камень в уплату за номер?

– Камень стоит столько, что вы сможете жить в нашем отеле пару лет. Вам лучше отправиться в Нью-Плимут и продать его Сэму Коэну. Он единственный ювелир на всю округу. Вы получите приличную сумму, а за номер необязательно расплачиваться.

– Мне очень неловко пользоваться вашей добротой. К тому же у вас могут возникнуть проблемы.

– Ничего страшного, – махнул он рукой. Узоры на лице вновь шевельнулись.

– А этот ничего не скажет?

– Кто «этот»?

– Великий и ужасный мистер Престон, который подвешивает детей за ноги, когда они пробираются на ледовый каток.

Маори поглядел в сторону входных дверей. И ответил, не глядя на меня:

– Мистер Престон – это я.

Я замерла с открытым ртом. От стыда была готова провалиться сквозь диван.

Надо же так опростоволоситься! Пожилой маори с татуированным лицом, который подметает невидимый мусор на дорожках, – хозяин туристического отеля мистер Престон! Я и не ведала, что такие хозяева бывают на свете.

– Вы и в самом деле подвешиваете детей за ноги?

– Нет. Все только обещаю. – Он наконец повернулся ко мне. Улыбался добро, по-отечески. Кажется, совсем не злился. – Быть может, откроете тайну, как вас зовут, прекрасная незнакомка?

– Никакой тайны нет. Меня зовут Алена.

– Алена? Необычное имя.

– Русские всех называют такими дикими именами, – устало произнесла я. – Саша, Ваня, Маша… Иногда просто оторопь берет.

– Вы в самом деле не ведали, что это алмаз?

Он протянул мне камень. Я взяла его, покатала на ладони.

С виду – настоящая стекляшка. Года три назад у меня был журнальный столик. Столешница из толстого стекла. Я на нее ледоруб уронила. Случайно. Так вот, столешница рассыпалась на такие же осколки.

– Нет, не представляла. Таких крупных в жизни не видела, – откровенно призналась я.