Надежда Навара - Расходный материал

– Риск непомерно велик! В таком деле нельзя полагаться на случай, – занудил Юрген фон Зидлер, видимо, решив взять на себя неблагодарную роль скептика. – Прежде чем согласиться, я должен твердо знать: разобьет ли орден войска бриидов.

Камински медленно поднялся и вышел на свет. Закаленные в беспрестанных интригах магистры почувствовали себя весьма неуютно, а фон Зидлеру и вовсе мучительно захотелось спрятаться от пристальных дьявольских глаз нунция.

– Можете поверить мне на слово. У наших войск будет стратегическое преимущество, а у ордена – благовидный предлог для вступления в войну.

– Несколько часов назад Антон Камински восстановлен его светлостью в должности магистра стратегической службы ордена! – торжественно объявил Мономах. – Итак, друзья, я хочу услышать общее решение.

«Блестящая партия, куратор. – Амалия Гонсалес откинулась на спинку кресла и обвела восхищенным взглядом Мономаха, Камински и Брема. – Эта троица облапошит самого Сатану. Что ж, выбор сделан – игра стоит свеч!»

– Я согласна, – будничным тоном объявила она и, борясь с нервной зевотой, добавила: – Господа, давайте заканчивать, сегодня был трудный день – мы все чертовски устали.

Фон Зидлер переглянулся с магистром Гиад и тихо, но твердо сказал:

– Мы поддержим тебя, Роман. Это наш единственный шанс сохранить Доминион и…

– Да пребудет с нами удача! – закончил за него куратор.

Припозднившиеся гости уже покинули обеденный зал, а Мономах все еще сидел за столом и сосредоточенно думал о чем-то своем. Неожиданно он спросил Камински:

– Как считаешь, они были искренни?

– Какая разница – они у тебя в кармане. – Антон цинично усмехнулся, но, встретившись взглядом с куратором, изменил тон. – Ну, ладно. Если хочешь знать мое мнение – слушай.

Камински встал и прошелся по комнате, разминая ноги.

– Фон Зидлер потерял влияние и несет финансовые убытки. Я не знаю, разделяет ли он наши убеждения, но опасность магистр оценивает трезво. Короче говоря – фон Зидлер примет сторону того, кто сильней… или того, кто опасней лично для него. Кийс – другое дело. Он – искренний патриот Гиад и пойдет за нами до конца.

Слушая анализ товарища, Мономах смотрел в ночную темноту за окном.

– А Амалия Гонсалес?

– Поосторожней с этой дамочкой, уж больно она шустрая. – Камински хмыкнул и сделал еще один круг по комнате. – Пока магистр Арагона за нас, она чрезвычайно полезна. Впрочем, я лично присмотрю за ней. Аргументы вроде самоубийства Уоллеса крайне убедительны для людей такого сорта.

Куратор брезгливо поморщился.

– Мне кажется, ты немного переборщил.

Камински нахмурился – ему не понравился тон коллеги.

– По крайней мере фон Зидлер вспомнил, кто я такой, и будь уверен – поделился с остальными. Это развеет их сомнения. Назад дороги нет.

Он остановился перед куратором и твердо посмотрел ему в глаза.

– И вот еще что, Роман. Я хочу, чтобы ты запомнил – я не колеблясь уберу любого. Даже тебя, если ты отступишься. Так надо не мне и не тебе – так надо ордену и человечеству.

– Ну ладно. – Мономах примирительно похлопал неистового магистра по плечу. – Что ты намерен предпринять дальше?

– Дальше… – Шеф разведки ордена мечтательно посмотрел на все еще горящую над столом голографическую карту. – После того как мы закончим организационные вопросы, я отправлюсь с Кийсом в Объединенную Республику и наконец займусь настоящим делом.

Полигон «Гремящее Ущелье»,

окрестности Космополиса, Мьёлнир,

Объединенная Республика Гиад.

24 марта 3000 года

Одинокий ТЕХНО двигался на высокой скорости по заваленному скальными обломками ущелью, торопясь к выходу из каменного мешка. Силуэт боевого механизма отдаленно напоминал человека в доспехах, которому на плечо взвалили кусок водосточной трубы, а в руки дали по фальконету. Броневое покрытие на торсе почернело и местами прогнулось. Взрыв искорежил пусковую установку, ту самую, похожую на водосточную трубу. Но в целом ТЕХНО был вполне боеспособен, несмотря на сильное разрушение пластин правого бедра, где обнажились пучки квазимускулов.

Удерживать двуногую машину от падения во время бега по сильно пересеченной местности уже само по себе не легко. Но ТЕХНО не только бежал и совершал гигантские прыжки-перелеты, задачу пилота основательно усложнял интенсивный обстрел.

Воин щедро платил противникам той же монетой, используя богатый арсенал орудий разрушения. Гулкое стакатто скорострелки чередовалось басовитым грохотом плазменного излучателя, визг лазеров сменялся воем ракет. Огневые точки противника одна за другой умолкали, превращались в груды оплавленной, искореженной стали.

Пилот неудержимо рвался вперед к горловине ущелья. Ракетный залп, стремительный бросок – и в длинном красивом прыжке ТЕХНО влетел в спасительный проход. Бронированный гигант прочно приземлился на чуть согнутые в коленях ноги и замер. Канонада, сотрясавшая ущелье, мгновенно прекратилась, и только эхо, отражаясь от скал, повторяло отзвуки разрывов.

Горный воздух со свистом проходил через воздухозаборники системы охлаждения и мгновенно нагревался – ТЕХНО окружила легкая дымка. По стволам его излучателей стекали искорки остаточных электрических разрядов. Оплавленная броня на пораженных участках потрескивала, остывая. Казалось, огромная машина, как живое существо, переводит дыхание после длительной пробежки.

Ущелье вновь наполнили звуки. Надсадно гудели сервомоторы, открывая тяжелые броневые щиты скрытых в скалах ангаров, кашляли двигатели тягачей и транспортов, перекликались механики, суетящиеся среди обломков вооружений и разбитых макетов.

Метрах в ста у основания источенной ливнями и ветром скалы прилепился небольшой бункер. Скрипнула дверца, наружу вышел человек, одетый в военную безрукавку и такие же брюки, заправленные в армейские бутсы на высокой шнуровке. Мужчина уверенной походкой направился к боевой машине, на ходу он что-то говорил в микрофон портативного коммуникатора.

Тем временем броневые пластины на груди ТЕХНО раздвинулись. Из темного провала на свет вылез пилот. Человек перебрался на плечо механического гиганта, включил подъемник и устремился к земле. Он очутился у ног машины одновременно с военным, вышедшим из бункера.

Издали мужчины могли бы показаться близнецам: телосложение, рост, осанка, цвет волос, черты лица одного – копия другого. Вблизи иллюзия двойников исчезала, оставалось фамильное сходство.

Пилот был лет на десять моложе. Короткий ежик рыжих волос. Открытое лицо раскраснелось от возбуждения и жары в кабине. В карих глазах плясали искорки юношеского задора. В бронзу волос человека с коммуникатором патиной въелась седина. Взгляд серых глаз тверд, как сталь. Тонкий шрам пересекал правую сторону лица от виска к подбородку и поднимал угол рта в подобии кривой усмешки.