Михаил Тырин - Отраженная угроза

Стоит ли говорить, что прояснять ситуацию люди пошли сразу, захватив с собой обеды.

Наконец Каспер появился в окне второго этажа.

— Нам стало известно, что правительство готовит удар по энергетическим узлам на ряде приисков, — обратился он через громкоговоритель. — В том числе и по нашему. Не стоит и говорить, что мы меньше всего хотим напрасных жертв среди ни в чем не повинных людей…

— А вы нас отпустите! — закричал кто-то из толпы. Поднялся гул. «Мытари» на своих постах беспокойно зашевелились.

— Отпустить вас мы не можем, — объявил Каспер. — Мы слишком долго боролись и понесли слишком много жертв, чтобы так сразу сдаться и уступить наглым требованиям правительства.

— Сами разбирайтесь с правительством! Нечего за нами прятаться! — закричали сразу из нескольких точек.

Каспер подождал, пока крики утихнут.

— Все останутся здесь, вопрос закрыт! — жестко сказал он. — Сейчас мы дадим вам возможность обратиться к командованию и заявить о себе. Каждый правительственный солдат должен увидеть вас и узнать, что ему приказано стрелять по безоружным, беспомощным людям. Мы надеемся, что это остановит преступные планы военщины. Ваше обращение будет транслироваться на все военные базы и полицейские комендатуры.

У подножия энергоцентра появились люди с телекамерой на треноге. Похоже, обращение к федеральным силам было заранее отработано. Перед объективом сразу появилась женщина в летном комбинезоне — та самая, с уродливой стрижкой. Рядом встал священник и еще несколько колоритных персонажей, способных вызвать жалость одним своим видом.

Толпа гудела, и до Сенина доносились лишь обрывки выступления женщины-пилота. «…Бесчеловечная акция… люди ждут от вас освобождения, а не бомб… обращаемся ко всем, кто верит в справедливость…» Эта речь, безусловно, была заготовлена заранее.

Потом начал говорить какой-то врач, он сообщал о плачевном физическом состоянии большинства заложников. Затем к камере начали рваться случайные люди, и ее вскоре унесли.

Люди расходились удовлетворенные. Они искренне верили, что после такого репортажа ни у кого не поднимется рука нажать на стартовую кнопку.

Впрочем, по большому счету, никто не разошелся. То тут, то там заложники собирались группками и думали-гадали, что может произойти дальше.

Сенина это быстро утомило. У него не было даже приблизительного мнения, как могут пойти события. До сих пор он не испытывал за себя никакого страха, только любопытство. Угроза казалась слишком нереальной.

Он провел какое-то время в своей конуре, а затем его внимание привлекли звуки с улицы: металлическое лязганье и гудение электроинструмента.

Он выглянул. На кромке забора «мытари» монтировали какие-то конструкции. Сенину стоило понаблюдать за ними с полминуты, чтобы понять, что это за конструкции.

Лагерь окружали автоматическими пулеметами. Однако антенны-уловители были направлены не только наружу, откуда мог появиться враг, но и вдоль заборов. Любой, кто попытался бы перелезть, попадал под перекрестный огонь машин смерти, которые не задумываются и практически не промахиваются.

Сенин стоял и ошарашенно смотрел, как его и еще несколько сотен человек фактически приговаривают к смерти. Только теперь внутри у него что-то шевельнулось, и сердце беспокойно забилось. Только теперь стало ясно, как всё серьезно.

Администрация уже погрузила шмотки и вскоре переберется в безопасное место. Останется только живой щит под охраной беспощадной автоматики. И надеяться будет не на кого.

Сенин вернулся в конуру и лег лицом вниз. До сего момента он чувствовал себя человеком, случайно ставшим жертвой недоразумения. Казалось, вот-вот всё изменится и примет обычный порядок.

Теперь он впервые ощутил себя в другом качестве: маленький жалкий человечек, не распоряжающийся собственной судьбой. Стало жалко себя до слез.

«Надо что-то делать, — подумал он. — Только не натворить глупостей и не подставиться под пули».

Захотелось немедленно пойти к Хэнку и послушать новости с «той стороны». Возможно, прозвучит что-то обнадеживающее.

От этой мысли Сенин отмахнулся — глупо. Лучше пройтись по территории и внимательно всё осмотреть: вдруг отыщутся лазейки. Тоже, конечно, глупо надеяться, но вдруг. В жизни не бывает тупиков, всегда есть выход. Если нет — нужно его проделать. Или проломать.

На крайний случай, убедить администрацию в какой-то своей полезности. Но это уж совсем… Хотя ведь тоже выход.

Сенину вдруг стало интересно, а чем он может стать полезен бунтовщикам. Знакомствами с полицейским начальством? Но, во-первых, таких знакомств на Элдоре пока не обнаружено. Во-вторых, у бунтовщиков там хороших знакомых найдется, пожалуй, поболее. Да и те оказались бесполезны.

Вскоре ему стало противно, что он так вдумчиво оценивает свои шансы выкрутиться. Надо оценивать общие шансы. Это куда более трудно, но правильно.

Утром к нему заглянул сосед Хэнк и с задумчивым видом сказал:

— Похоже, по твою душу новость.

— Что там еще? — нахмурился Сенин. Никаких хороших новостей «по свою душу» он уже не ждал.

— Бабушка ищет маленького Клауса, — ответил сосед и выжидающе уставился на Сенина.

До того наконец дошло.

— А ты откуда знаешь, что «бабушка» — это по мою душу? — подозрительно спросил он.

— Мы, связисты, много разного слышим и знаем.

«Бабушка ищет маленького Клауса» — в разных вариациях эта фраза означала одно и то же — полиция пытается выйти на связь. Своеобразный внутренний код, не слишком секретный, конечно. Скорее даже, традиция. Если, например, штаб ищет потерявшуюся разведгруппу, а кругом враги, в эфир летит «Бабушка ищет овечку Салли» или что-то подобное. Похожие слова говорились так же и когда на внеочередной сеанс связи вызывался, например, внедренный агент.

Искушенные люди эту словесную бутафорию расшифровывали, конечно, сразу, но искушенных не так много. И других шансов тайно связаться с заложниками у полиции сейчас, скорее всего, не было.

— Давай свой чертов телевизор, — решительно сказал Сенин. — Показывай, где нашел «бабушку».

— Идем, — кивнул Хэнк.

В каморке соседа под ногами путались провода. Телевизор лежал в расчлененном виде, но работал.

— Я тут кое-что модернизировал, — пробормотал Хэнк. — Вот, приспособил клавиатуру от распределительной консоли. В общем, хозяйничай.

Полазив по каналам, Сенин нашел несколько «бабушек». Все они были как бы невзначай помещены в текстовые субканалы и подстрочники. С одной стороны, не заметить невозможно. С другой стороны, мало кто обратит внимание — проскочила какая-то чушь — и ладно. Мало ли чуши на телевидении?