Феликс Разумовский - Зона бессмертного режима

— О, какая встреча, — обрадовался Данила, приблизился к соотечественникам и уселся на диван. — И куда?

— Туда, — подняла голову Наташа. — В Луксор… Уплочено.

— Да уж… Уплочено, — горестно вздохнула Люба. — А то черт ли нам эти пирамиды…

— За всех, милая моя, попрошу не говорить, — желчно поправил ее маг, и Даниле сразу стало ясно, что ночью, кроме пряников, ему ничего не отломилось.

— Салям, салям. — В холл с улыбкой добродетели бодро вошел гид, стрельнул глазами по сторонам, сделал приглашающее движение: — Прошу, прошу. — Он добро посмотрел на экстрасенса, ласково прищурился на дам и уже в автобусе, когда народ уселся, принялся шуршать купюрами. — Ваша тысяча… Ваших две… Ваших три…

Культурная программа началась. Натурально началась — ас-водитель тронул с места, «мерс» рванул вперед и с напором покатил по направлению к Хургаде. Снова потянулась за окнами пустыня, бесчисленные пакеты, мертвые пески, вращающиеся мерно, с исламским фанатизмом огромные пропеллеры, вырабатывающие ток. Моментом долетели до Хургады, проехали все это скопище лабазов и взяли направление в глубь страны — на юго-запад, к Нилу, через горы. Однако же не просто так, а с предосторожностями. Они возникли после плановой остановки, формирования конвоя и подсаживания в «мерс» человека в штатском — плечистого улыбающегося мусульманина из Управления туристической полиции. Ладно, построились в колонну, дали по газам, поехали. Не то чтобы с песнями и плясками, но весело, причем весьма. Впереди туземные менты с горящими огнями, за ними тяжеловесные, обгоняющие друг друга автобусы. Скрип сидений, взвизги шин, яростный рев моторов, тянущиеся за окнами по сторонам дороги горы Красного моря. Легендарные, судьбоносные, запечатленные в анналах, упоминаемые в Библии. Плохонькие, неказистые и на горы-то не похожие. Собрать над ними тучи, устроить снегопад — так на лыжах и не покатаешься, разве что на санках. Не Гималаи, не Кордильеры, да и не Альпы. Наш Суворов бы прошел, даже и не заметил…

— Уважаемые господа, прошу внимания, — несколько запоздало начал гид. — Вы видите хребет, на котором покоится вся история Египта. Он помнит фараонов и императора Наполеона, халифа Омара [142]и халифа Аль-Маамуна [143], президента Гамаль Абдель Насера и президента Анвара Садата. Их давно уже нет в живых, а горы все стоят и держат на своем хребте нашу славную историю. Еще как держат…

Почтеннейшая публика реагировала по-разному. Бродов добросовестно внимал, пил горько-терпкий швепс, посматривал в окно. Маг, ясновидец и друид, видимо, пребывал в нирване, мерно, с достоинством дышал и казался спящим. Барышни конкретно дрыхли, колыхали прелестями, явно не гарлемский негр посматривал на них, супружеская пара улыбчивых японцев все стрекотала камерами, обмениваясь восторгами.

Ну да, пустыни они в Японии никогда не видали.

Затем последовал привал, на коем можно было съесть сухой паек, вдохнуть сухой же воздух песков и за один фунт оправиться. Ладно, съели, вдохнули, оправились, поехали дальше. И уже к полудню достигли Луксора, центра всеегипетского туристического бизнеса. Когда-то здесь стояла древняя столица — греки называли ее Фивы, египтяне — Уасет. Это был город-сад, мираж в пустыне, волшебная сказка, куда там «Тысяче и одной ночи». Величественные храмы здесь соседствовали с домами знати, роскошные дворцы смотрели в зеркала озер, в лазуритовое небо вонзались иглы обелисков, вершины пилонов и колоссальные статуи богов и царей. И все это великолепие утопало в море зелени, сквозь пышную листву сикомор, тамарисков и пальм проглядывали позолота, слоновая кость, сандаловое дерево и так любимый египтянами полудрагоценный лазурит. Однако, увы, все проходит, ничто не вечно под луною. И от былого великолепия остались лишь одни развалины, до сих пор впечатляющие, потрясающие воображение.

«М-да, — крякнул Бродов, когда вышел на парковке из „мерседеса“, — это вам не аллея коммунаров».

Перед ним расстилалась грандиозная, ведущая к Карнакскому комплексу аллея бараноголовых сфинксов. В конце ее возвышались исполинские, размерами с хороший дом, пилоны Храма Амона. Время не пощадило ни рельефов на них, ни высоких мачт с разноцветными стягами, ни статуй богов и людей. Тем не менее преддверие Храма Вечности выглядело впечатляюще.

«Интересно, а что останется от нас? — Бродов резко отшвырнул пакетик с „насекомыми“, повесил сумку на необъятное плечо и принялся смотреть, как наши девушки выбираются из автобуса на белый свет. — Хрущобы? Зоны? Четвертый блок? Иркутская долбаная ГЭС?»

На лицах Любы и Наташи были написаны страдание, горе, непротивление злу и донельзя мучительный вопрос — зачем разбудили, суки? Они были похожи даже не на кукол — на полуоживших мертвечих из среднего фильма ужасов. Маг, хиллер и экстрасенс также реагировал вяло и видом был крайне нехорош — какие, хрен вам в жопу, камни и древности, когда башка трещит по швам? Разрухи мы, блин, что ли, не видали?..

А гид тем временем уже достал билеты, с полупоклонами раздал и первым двинулся к довольно узкому — чтобы толпа редела и порядок устанавливался сам собой — проходу меж пилонами. Вот так, всего какие-то там двадцать фунтов [144], и общение с наследством древних обеспечено.

За пилонами располагался Колонный двор, размеры его поражали, давили на психику и вызывали вопрос — и чего ради? Может, ради того, о чем мы даже не подозреваем? Жарко припекало солнце, не было ни ветерка, в воздухе пахло пылью, камнем, вечностью, застывшей тысячелетней историей. Остро чувствовались гибельность, быстротечность, вся эта эфемерность бытия. Человеческого в особенности.

— Итак, уважаемые господа, прошу внимания. — Гид терпеливо подождал, пока туристы собьются в кучу, сделал энергичный жест и начал издалека: — Мы стоит на том самом месте, где все еще витает дух некогда величественнейшей и прекраснейшей столицы Древнего Египта. Замрите, задержите дыхание, умерьте биение сердец — и быть может, он снизойдет на вас…

И тут у наших девушек-красавиц случился сложный психологический излом — им вдруг до боли, до омерзения, до дрожи в гениталиях обрыдли эти древние руины. Мало того что марево, пыль, камень, несусветная тоска, так и еще и мудила гид, толкующий про клиническую смерть. Какое, на хрен, сердце, какая там менопауза, какая остановка дыхания. Башка болит, горит, как в огне, конкретно раскалывается на куски. Зачем разбудили, сволочи? Словом, развернулись девушки, плюнули на все прекрасное и отправились в автобус досыпать. Оккультист и маг, как кавалер и джентльмен, естественно, составил им компанию. Вместе с гидом остался авангард, даром что немногочисленный, но сплоченный — невозмутимый Бродов, улыбающиеся японцы и потный негарлемский негр. Белое, желтое и черное на каменном и пыльном.