Денис Шабалов - Человек из Преисподней. Джунгли

Серега замер. В первый момент он даже растерялся – такого с ним еще не бывало и не сообразил сразу, как расценить и как реагировать. То, что он видел, было самым настоящим мародерством. Не сбором трофеев, как бы ни хотелось так подумать – а грабежом.

Обоймы всегда несли в Дом ценное – это был Закон охоты, жестко регламентированный документ. Да, он прямо приказывал заниматься сбором трофеев – но присутствовал один тонкий нюанс… Трофеи, во-первых, собирались по приказу командира, и никогда помимо его воли; и, во-вторых, – трофеи невоенной, гражданской принадлежности, всегда уносились в Дом и там сдавались в соответствии с регламентом. На месте разрешалось делить только боевую часть. Иное расценивалось как мародерство – а мародерство каралось беспощадно. Ибо стоило лишь обозначиться таковому – и подразделение стремительно деградировало. Подрывалась воинская дисциплина, снижалась мотивация и боеспособность – ведь мысли о боевой части начинали замещаться мыслями о поживе. Закон охоты балансировал на той тонкой грани, перед которой боец, исполнявший его, мог называть себя добытчиком – но за которой, вздумай переступить черту, он становился мародером.

Но… Гришка. Это же был Гришка. Друг. И снова в эти короткие мгновения, пока Букаш стоял спиной, Серега вспомнил слова Наставника о том, насколько тяжело совместить в себе командира и товарища. И здесь, несмотря на размолвку, несмотря на жестокие – впрочем и почти забывшиеся уже! – слова, сказанные тогда, остаться командиром он был не готов.

Нужно было прекращать. И мягко прекращать, показать, что понимает – но терпеть не намерен.

– Гриш. На место положи, – миролюбиво сказал Серега. – Не до спиртного сейчас…

Гришка вздрогнул. Резко обернулся – он не слышал осторожных шагов командира, и не ожидал. Взгляд его заметался: к бутылке в руке – на столик – снова к бутылке… он понял, что пойман – но по мягкому тону сообразил, что обострять Серега не намерен. Не обострять нужно было – тушить…

– Да это я так… – забормотал он, нащупывая левой рукой стеклянную дверцу и не отрывая взгляда от командира. – Решил вот парочку… до Дома… там ведь и не видали никогда. На обратном пути, может… Если мимо пойдем. Карман не тянет, место есть…

– Понимаю, – кивнул Серега. – Но все же положи на место. Да и пойдем. Там каша уже готова… И вставать завтра рано…

– Слышь, Бук!.. Я тут еще гаванских надыбал! – донеслось из соседней комнаты. – Много не берем, класть некуда – но пару коробок уместим!..

Это был Медоед.

«Слышь, Бук»?!.. Серега почувствовал, как брови, помимо воли, утаскивает на макушку. Это оказалось настолько же неожиданно, насколько и увидеть Гришу с бутылкой. Никогда, ни при каких условиях, сержантский состав не мог с такой фамильярностью обращаться к старшему по званию. И не просто к старшему – к капитану, который стоит многими ступенями выше! И даже не в званиях-должностях дело – в авторитете и уважении! За все годы своего командирства Сотников не слыхивал, чтоб его ребята обращались к нему вот так запанибратски! Обойма – боевое товарищество, кто спорит; но командир – старший товарищ. Даже в личной беседе, даже в Доме за Периметрами – он всегда был «командир». Не «Серега», не «Серый», не «слышь, Карбофосыч» – а «командир»! О самом Гришке или Илье разговора не шло, это были закадычные дружбаны, а Илюха к тому же и гражданский – а из своих армейцев разве только Злодей иногда себе позволял, да и то в редких случаях. Но здесь… Это что, авторитет офицера в такой жопе?!

Мгновенно вспыхнув, Серега хотел рявкнуть, выдернуть бойца и, поставив по стойке смирно, разнести в клочья… и только усилием воли погасил это в себе. Снова мешала психология. Воспитывать, перешагивая через голову непосредственного командира… ну так себе занятие.

– «Слышь, Бук»?.. – вопросительно глянул он на Гришу. Говорил тихо, чтоб не услышал Медоед – хотя и рвалось наружу, еще как рвалось…

Гриша молчал. Он стоял, все еще держа в руках бутылку – но вид имел теперь не виноватый, а какой-то упрямо-независимый. Словно он решил что-то для себя и готов был стоять на своем.

– И что?.. Саня – мой друг, – наконец буркнул он. – Че ты лезешь-то…

– Друг? А я? Так, насрано?.. – против воли вырвалось у Сереги…

…и тут же пожалел. Как-то беспомощно прозвучало. Словно копилось-копилось – да и вывалилось.

Гриша молчал и продолжал упрямо смотреть в сторону.

– Друг. Понимаю, – не дождавшись ответа, снова сказал Серега. Тянуло ответить, сказать что-то злое – и он опять не сдержался. – Наверно потому для тебя сигаретки тырит…

Гриша зыркнул исподлобья, заиграл желваками – но снова промолчал. Да что тут было и говорить?..

– Заканчивайте здесь, – поморщился Сотников. Он уже взял себя в руки и теперь перед Гришей стоял не товарищ, а старший офицер. – И вниз. И чтоб я больше не видел. Подраспустили вы личный состав, товарищ капитан. Подумайте над этим. Иначе мне подумать придется…

Развернулся налево кругом – и, всаживая каблуки в дорогую мраморную плитку, вышел в общую комнату.

«Саня – мой друг»… Эти слова ударили посильнее, чем прошлые. На одно короткое мгновение Серега почувствовал разом и горечь, и обиду, и даже ревность какую-то – что вот он, Гришка, посмел назвать кого-то товарищем помимо него, того, с кем дружил с самого детства! Это была какая-то мальчишеская обида. Не взрослого, уверенного в себе мужика… Но ведь и кто они? Мальчишки и есть. Двадцать пять лет – голова подросла, ответственность понимаешь, тянешься… Только сердцем пацан совсем. Вот туда, в самое сердце, слова и попали. То что треснуло – не склеишь?..

На первом уровне было пусто – и это снова неприятно удивило. Более того – не увидел даже и следа разбитого лагеря. Серега ожидал увидеть бойцов, занятых по обычному распорядку – но обнаружил только сваленные в кучу рюкзаки и оружие. Потянулся к тангенте, запросить – да передумал. Вдруг вспомнились растерянные глаза Гриши, бутылки в руках, сигары Медоеда… в душу вползало что-то мерзкое, отголосок того, что видел в серверной. Да не может же быть…

В гараже все оказалось по-прежнему спокойно. Óдин с бойцами расположился вразброс между машинами, Гоблин улегся за башню Арматы. Стас, завидев командира, дернулся – но Серега отмахнул рукой. Оставайся на месте. Все что надо уже рассмотрел.

Снова вернувшись в общую комнату, он постоял, прислушиваясь – и свернул в кухню. Шебуршало там, позвякивало… Вошел – и буквально нос к носу столкнулся с остатками тринадцатого отделения – Береза и Шепот шуровали в складской комнате: один тащил на стол коробки с ИРП, другой вскрывал, вынимал самое ценное – тушняк, кашу, повидло с галетами – и ссыпал в рюкзак.