Виктор Мишин - Боги войны [litres]

До назначенного местом сбора бугорка добрались за минуту. Бойцы упали, пытаясь восстановить дыхание, я же даже не заметил этой пробежки, легко далась. Сразу высунул голову поверх бугра и осмотрелся. Нормально. Впереди дома, улица, можно сказать, ближе к противоположному концу от нас стоит танк, с ним эти три немца и возятся, которых я ранее срисовал. Больше никого не видно. Ни немцев, ни местных.

– Идем по этой стороне, за домами. Здесь точно никого. У шестого или седьмого дома танк, не стреляем, попробуем взять фрицев в плен и допросить. – Проход по огородам предстоял нелегкий.

– А я на ихнем не понимаю, – тут же брякнул Валентин.

– Я понимаю, – пояснил я. Да, вот и пригодятся теперь мои занятия в прошлом-будущем. Я ведь очень хорошо понимаю немецкий язык, более того, легко смогу общаться.

Волновало сейчас только одно. У домов окна есть и на эту сторону, если кто-то в них есть, нам хана. Ползком, пригибаясь к земле как можно ближе, проползли один дом. Приусадебные участки тут огорожены плетнями, а то бы вообще была открытая местность, но нормально, не видно нас, думаю. Да и вблизи стало ясно, почему тихо в деревне. Видимо, когда-то тут бои были, дома сильно пострадали, но были и вполне целые на вид. Потратив минут двадцать, проползли до шестого дома, из-за него, высунув голову, увидели танк. Грозная машинка, вблизи так еще страшнее, чем недавно издали. Танкисты деловито возились рядом, как я понял из отрывков речи, доносящейся до нас, что-то с коробкой у них, вряд ли смогут починить. Один уж больно разорялся, заодно выдал нам весь расклад по деревне.

– Братцы, берем их спокойно. Они тут одни. Где-то с другой стороны деревни отделение пехоты, но они скрыты домами.

– Точно одни? – хором спросили парни.

– Один фашист все ругается, говорит, что, если бы бросили машину сразу, могли бы уйти вместе со всеми, а не торчать тут просто так.

– Танк-то не на ходу?

– Стрелять сможет, но нельзя допустить их к нему. Быстро выходим, стволы на них, я прикажу лечь. Что бы они ни стали отвечать, главное – сблизиться. Там мы их скрутим, живчики танкисты-то. – Чувствовал я себя вполне уверенно, у нас преимущество – внезапность, а фрицы такие же люди. Думаю, увидев нас, они просто обделаются.

– Командуй, сержант, – кивнули ребята.

Я еще раз оглядел из-за угла врагов, махнул ребятам и первый вышел из-за дома. Впервые за войну я вижу противника так близко, да еще и в такой ситуации. Но что-то мне подсказывало, что явно не в последний.

– На землю, быстро! – негромко скомандовал я, угрожающе направив ствол карабина на ближайшего немца. Те вначале рты разинули, но тут же сообразили и рванули было к танку. Да куда там. Никоненко не зря мне понравился. Рванул он так, что возле танка оказался вместе с одним из фрицев. Оказывается, у тех на броне автоматы лежали, за ними враги и устремились. Удар Никоненко, даже не заметил и чем, фриц прозевал и, схватившись за голову, рухнул на землю. Я тоже успел подскочить к одному и ударить несильно прикладом в спину. Третий был самый умный и задрал руки вверх.

– Ты глухой? – спросил я, обратившись к фашисту.

– Не стреляйте, не стреляйте! – затараторил фриц. Говорили мы оба, конечно, на немецком.

– Я сказал, на землю, свинья! – повел я стволом. Злости не было, первое чувство, что возникло в голове, как ни странно, – отвращение. Почему-то мне даже не хотелось прикасаться к врагу, как будто испачкаюсь.

Быстро обшмонав фашистов, собрали документы и оружие. Вязать не стали, просто погнали их за тот домик, из-за которого мы и выскочили. Нормально, думаю, сможем добежать. Хотя стоп!

– Вадик, пулей к лейтенанту, пусть сюда топают, только тихо и так же, как мы. Понял? Нас больше, возьмем оставшихся фрицев, я думаю. Но пусть уже командир там командует.

– Я мигом! – парень усвистал прочь, как будто ему пинка хорошего дали. А я решил с фрицами поговорить.

– Сколько вас тут? – достав у одного пилотку изо рта – тьфу, всю слюнями намочил заморыш фашистский, – спросил я. Это был командир танка, я у него «люгер» забрал, может, командир не отнимет?

– Только мы… – отводя глаза в сторону, врет вражина. Легкий тычок от меня под ребра, и я едва успеваю зажать ему рот. Завопил, гад, так, как будто я ему штык вогнал туда. Вроде несильно ударил, чего это он?

– Сержант, они у тебя так и не успеют ничего сказать, враз зашибешь! – одернул меня Валентин.

– Да я ж несильно его, – пожал я плечами. Но решил оставить командира на потом. А то еще заорет. Подхожу ко второму.

– Орать будешь? – Тот стоит с широко распахнутыми глазами и отрицательно крутит башкой. Как бы шею себе не свернул.

– Вопрос повторить? – вынул и у этого пилотку из пасти, удивился сухости последней, видимо, во рту от страха пересохло.

– На краю деревни был штаб, там остались восемь солдат, собирают вещи. Да еще водитель грузовика и два мотоцикла.

– Мотоциклистов ты посчитал?

– Да, всего восемь солдат и один водитель.

– Хорошо. Где ваше подразделение?

– Сняли ночью. Когда обстрел прекратился, сюда заявились из штаба полка и приказали перегнать технику на пять километров южнее.

– А у вас что за штаб тут был? – удивился я. – Разве не полковой?

– Нет, господин офицер, – закачал головой фриц, – тут был штаб нашего батальона. Полк стоит южнее.

Интересные дела. А как же наши сведения, что тут моторизованный полк врага? Блин, разведка чего-то намудрила. Как можно спутать полк с батальоном? Даже по танкам можно было бы понять, сколько тут и кого.

– Минометчики где?

– Уехали еще ночью. Господин офицер, я же говорю, тут никого больше нет. Но дальше вам идти нельзя. Полк хоть и потрепан, но солдат там много.

– А чего это ты такой сговорчивый? – удивляюсь я. – Я тебя вроде и не спрашивал, а ты мне все выкладываешь.

– Я, я, – начал, заикаясь, фашист, – я жить хочу, господин офицер.

– Об этом надо было думать, когда шел на нашу землю. Много наших людей своим танком раздавил, а? – Я не заводил себя, просто это само как-то выходило. Вспоминались разбитые деревни, убитые товарищи, и накатывала злость.

– Я – нет, господин офицер. – Да он сейчас еще и расплачется. – Я воевал, честно воевал, я не убивал гражданских…

Врет, конечно, да и как он мог в такой бойне разглядеть, кого он давит? Ведь, наверное, таких деревень кучу проехал. К моменту, когда фриц все рассказал, прибыли остальные бойцы во главе со старлеем. Пересказал нашу беседу, тот улыбался и кивал, а потом приказал сидеть здесь, охранять фашистов, а сам, забрав всех бойцов, кроме Вадика и Валентина – автоматы танкистов пришлись ко двору, – пошел на окраину деревни.

Раздавшаяся стрельба была короткой. Спустя уже десять минут вернулись бойцы и притащили еще двух солдат вермахта.