Виктор Мишин - Боги войны [litres]

– Виноват, товарищ начштаба, а что, командир гаубичной батареи уже не специалист? Да и какой из меня командир взвода? Я ж не пехотное училище оканчивал. Понятия не имею, как нужно воевать.

– Ты такой же командир, как и любой другой. Должен воевать там, куда тебя поставят, и выполнять приказы. Ясно? – тут же взвился начштаба.

– Яснее не скажешь, – буркнул я. Я вообще за это лето прослыл у командиров ярым нарушителем устава. Даже назвали однажды не совсем благонадежным, вот как.

– Привык, лейтенант, в своей батарее своевольничать? Так мы тебя на место быстро поставим.

– Да место у меня сейчас одно, как и у всех. Только вижу, что не каждый это осознает.

– Что ты сказал? – О, сейчас, наверное, харя от злости треснет. – Коровин! – В помещение влетел дюжий молодец и вытянулся в струну.

– Под арест лейтенанта, живо!

– А за что? – спокойно спросил я.

– Я тебе скажу за что. Неподчинение приказам старшего командира, невыполнение приказов, саботаж и измена…

– Ты охренел, что ли, полковник? – вот так прямо бросаю я. – Ты на свою морду в зеркало глянь, а потом на мою тушку. У меня три дырки уже в шкуре, а ты только мозоль на жопе натер за всю войну. – Все присутствующие замерли, вызванный Коровин сунулся было ко мне и взял за руку. – Ручонки убери, а то сломаются еще.

Дальше пошло действие. Полковник выхватил пистолет, Коровин поднял и наставил на меня автомат, а я расстегнул портупею, ремень, швырнул все в сторону и пошел на выход, сложив руки за спину.

Да, ни черта у меня не вышло. А все мое иновременное происхождение. Ведь местные-то как боятся все до одури начальства, а мне пофиг. А тут так не привыкли. Тут если тебе какие-то полномочия даны, то для подчиненных ты царь и бог. Хотя это у нас в России повсеместно. Каждая уборщица на своем месте себя начальником считает. Что поделать, такова у нас природа. Вот и говорю, ничего я не смог изменить, да и себя угробил. Жаль родителей, когда узнают, поседеют.

– Некрасов. На выход! – Притащился конвой, открыли в камере дверь и зовут. Раз о вещах не сказали, значит, на допрос. Уже в шестой раз так вызывают. С самого первого дня ареста шьют вредительство и службу врагу. Это по моей вине, оказывается, батарея была уничтожена. То есть не из-за отсутствия авиации или зенитных средств, а из-за меня. Вот так. С первого же допроса ничего не говорю, молчу. Сразу заявил следаку:

– Хотите, чтобы одним командиром в армии стало меньше, стреляйте так. Подписывать ничего не буду!

Первый допрос так и закончился. А вот на втором я уже увидел картину, которую так часто у нас там, в будущем, любили описывать в книгах и показывать в кино. Приводят меня в кабинет, а там уже два амбала стоят, рукава закатывают.

– И что, бить будете?

Ухмыляются, показывая полное свое превосходство.

– Это зависит от твоего поведения. Будешь отвечать на вопросы – эти меры не пригодятся. Продолжишь упорствовать – будут работать они.

– Вы хоть сами-то понимаете, что, поступая вот так, вы подрываете боеспособность армии? Это ваши действия больше тянут на вражеские… – Ох. Ударить не смогли. Я просто решил с ребятами поиграть. Было весело. Все их неловкие попытки я с легкостью парировал, даже не напрягался. Комната тесная, им толком не развернуться в ней, мешают друг другу. Хотят схватить, я выворачиваюсь, пробуют ударить, мягко отбиваю удары, а сам не отвечаю.

– Я так долго могу развлекаться. Прекратите, гражданин следователь. Если вам просто нужно дело состряпать, так и делайте это. Ломать себя я не дам. Можете стрелять.

– Мы еще посмотрим, как ты запоешь, – прошипел следак и прекратил попытки амбалов меня скрутить.

– Ой, пою я неважно, никому не нравилось, – пошутил я. – Гражданин следователь, давайте объективно разберемся в деле? Вы сами поймете, что я невиновен.

– Да только за твою дерзость старшему командиру тебя уже расстрелять нужно.

– А, так бы и сказали, что это у нас в армии так командиры обижаются за свою тупость и наглость. Вы хоть понимаете, что однажды и вас вот так в оборот возьмут? Просто за превышение или когда этот командир в немилость попадет. Ведь у вас в вашей организации такое случалось, ведь так?

– Чего ты несешь? – кажется, даже побледнел следак.

– Да ладно, подумай сам, а потом поговорим, – махнул я рукой, – отведите меня в камеру уже.

Таких допросов было еще три, а вот сегодня шестой.

– Ну как, поумнел? – новый подход следака заинтересовал.

– Если вы о том, чтобы я себя оговорил, то нет, не поумнел.

– Слушай меня. – Следователь был удивительно вежлив и, кстати, опять в одиночку меня принял, с того раза, как два ухарца пытались меня помять, я их больше и не видел. Может, именно поэтому я был немного расслаблен и не ждал чего-то хренового. – Ты какой-то неправильный, что ли. Тебе бы бояться нужно, а ты гонор показываешь. Сломать тебя, если надо, один хрен бы сломали, ты и сам это понимаешь. – Я кивнул. – Думаешь, чего это я такой добренький? Да просто все. Дело твое я рассмотрел, да-да, ты думал, что мы тут только расстрелы подписываем? Ошибаешься. Вообще-то нам за каждого отчитаться нужно. Был сигнал, сам понимаешь, мы обязаны были отреагировать. Тебя задержали, а я выяснял подробности дела. Ты прав, конечно, был, когда утверждал, что никакой ты не враг. Да я и не настаивал, понимаю, откуда это пришло. Но, парень, ты как в другом мире живешь. Ты ж в армии, тем более на войне. Ты давал присягу, а ведешь себя как махновец какой-то. Вон, выучили тебя, за год уже лейтенантом стал, батареей командовал, награжден. Чем ты думал, когда с начштаба сцепился? Невыполнение приказа – это уже статья.

– И что мне будет за это, расстрел? – ухмыльнулся я.

– Зря ерничаешь, если б полковник нажал куда нужно, могли бы и расстрелять. Да только он нормальный мужик. Уже на второй день он сам меня и просил с тобой разобраться как следует, а не гнобить. – Сказать, что я удивился, вообще ничего не сказать.

– Ну…

– Да молчи ты, уже наговорил. Короче, дело я закрываю, но запомни, если еще не понял, ты обязан выполнять приказы, ты – командир Красной Армии. Какой ты пример показываешь подчиненным? Они же видят все и делают выводы. Ты хочешь бунта в армии во время войны?

– Я одного не пойму, гражданин следователь, – помялся я, – почему это вы со мной так обращаетесь?

– Я уже объяснил почему. Потому как мне не нужно расстрелять как можно больше людей, воевать-то кто будет? Ты едешь сейчас в Воронеж, подвезут, попутку найдешь, и извиняешься перед начштаба. Если он примет твои извинения, то воюй дальше, а уж если нет, то извини, ход делу мы дать сможем всегда. Да-да, ты именно на крючке, так что не заставляй подсекать, лады?

– Я понял, – кивнул я. Вот так, я-то думал, что я такой герой и посылаю тут любого, ан нет, предки далеко не дураки. Тот же начштаба… Мог бы спокойно попросить, чтобы меня закатали по полной программе, но нет. Он знает, что я вроде неплохой командир, вот и простил как бы, заодно взяв меня за хлястик, так что буду теперь сам в бой рваться, лишь бы трусом не прозвали. Или предателем.