Степан Кулик - Ледяная синева [litres]

Неизвестные явно прислушивались к разговору, но сами молчали и даже не шевелились. И только когда Тихон сделал шаг навстречу, оба одновременно бухнулись на колени и коснулись лбами земли. Это движение позволило заметить, что у них за спинами имеются капюшоны, и значит, это все же одежда. А вот что должны означать их поклоны, предстояло еще понять.

Увы, не в этот раз. Дав Тихону сделать еще пару шагов, оба неизвестных резво вскочили и бросились наутек. Врассыпную. Да так быстро, что пока Тихон решал, за которым из них смотреть, оба скрылись из виду.

– Ну что за народ? Никакого воспитания… – процитировал Тихон одну из любимых присказок отца, смысла которой, правда, он до конца и сам не понимал. – Ни мне «здравствуйте», ни тебе «спасибо».

Аня, кажется, тоже не поняла, что парень хотел сказать, потому что переспросила:

– Спасибо? А за что?

– Не знаю… Но раз так низко кланялись, значит, есть за что. Ладно, на сегодня сюрпризов хватит. Купание и рыбную ловлю перенесем на завтра. Возвращаемся на корабль, пока к нам еще кто-нибудь не пожаловал. И с легким бластером я больше наружу не высунусь. По крайней мере, пока Гулливер так сильно занят.

Все, что произошло после возвращения на яхту, случилось как бы само собой. Сняв скафандры, Аня и Тихон, не сговариваясь, вместе зашли в камеру ионного душа. Там долго и сладко целовались. Пока автоматика не забеспокоилась и не включила красное освещение, предупреждающее о том, что цикл обработки давно завершился и пора освобождать душевую.

У парочки это вызвало приступ смеха и еще более жаркие объятия. Затянувшиеся еще на один цикл санобработки, поскольку Тихон случайно задел ладонью кнопку повторной процедуры, и выйти раньше все равно не получилось бы.

Потом, не одеваясь и не разъединяя объятий, словно в танце, они переместились в каюту для отдыха, где, подталкивая друг дружку, упали на большущее, поистине императорское ложе. Видимо, великий князь (еще совсем не старый и холостой мужчина), когда заказывал перепланировку боевого катера, тоже подразумевал некие милые шалости, помогающие скрасить досуг во время перелетов.

– Гулливер, потуши свет…

– И отключи внутренние видеокамеры…

Дважды повторять ИскИну не пришлось. Комната погрузилась в приятную полутьму, освещаемую словно старинными свечами, десятком едва тлящихся желтых и зеленых огоньков – индикаторов на пульте внутренней связи и жизнеобеспечения.

Несмотря на то, что и у Тихона, как и у Ани, совершенно не было опыта в подобных делах, все получалось у них естественно и правильно. Они словно дополняли друг друга, интуитивно предугадывая желание партнера раньше, чем те были высказаны. Хотя какие там особенные желания могут быть у парня или девушки, знающих о сексе лишь то, что демонстрировалось на уроках естествознания или… в фильмах под грифом «XXX». Тем более что, как оказалось, ни первое, ни второе на самом деле не имеют совершенно никакого отношения к настоящим эмоциям и любви.

И даже если бы в этот раз не дошло до кульминации, никто из них не почувствовал бы себя обделенным нежностью и лаской. Парня и девушку захлестнула такая мощная волна блаженства и счастья, что все остальное не имело ни смысла, ни содержания. Во всей Вселенной были только они. Двое… но как одно целое… И любая попытка разорвать это сладкое единение приравнивалась к мучительной агонии и смерти.

Ничего удивительного. Еще древние утверждали, что человек это не отдельная особь, а союз мужчины и женщины. И рождается он лишь после того, как две половинки соединятся, дополняя друг друга. Не в смысле секса или для зачатия ребенка, а формируя полноценную личность.

Миг или вечность длилось слияние тел и душ, неизвестно. Счастливые часов не наблюдают. А потом пришел Морфей, бесцеремонно разогнал всех Амуров… и Аня с Тихоном сладко уснули. Держа друг друга за руки…

– Внимание! Фиксирую нарушение периметра!

Голос ИскИна доносился словно из другой галактики. Тихон с трудом открыл глаза и увидел прямо перед собою такое же, как и у самого, сонное выражение на лице Ани. Словно в зеркало смотрелся. Только на этот раз и впервые в жизни то, что он видел, нравилось парню гораздо больше, чем все, что он созерцал обычно.

– Доброе утро… – негромко произнесла девушка, улыбаясь и сладко потягиваясь.

– Доброе… – вместо Тихона ответил Гулливер.

– Не понял? – нахмурился фон Виден. – Это еще что за фокусы? Я же приказывал отключить видеонаблюдение.

– Камеры отключены, – бесстрастно отрапортовал ИскИн. – Микрофоны – нет. Такого распоряжения не поступало.

– Вот зараза… – прыснула девушка, поднимаясь с кровати. – Был бы человеком, решила бы, что он это нарочно.

Длинные золотистые волосы были ее единственной одеждой, и Тихон почувствовал непреодолимое желание затащить Аню обратно под одеяло. Но Гулливер не дал ему такой возможности.

– Повторяю. Зафиксировано нарушение периметра карантинной зоны. Какие будут распоряжения?

– Выводи картинку на монитор.

Дисплей на стене каюты засветился, и Аня с Тихоном увидели словно продолжение вчерашнего визита неизвестных гостей.

Только на этот раз их было гораздо больше. Дюжины две. И сегодня незнакомцы не просто так глазели на звездолет, а занимались интенсивными земляными работами. Точнее – там же, у кромки воды, гости вкапывали пять столбов. Разной высоты и толщины…

– Ограду строят, что ли? – предположила Аня.

– Не похоже.

Как аграрий Тихон не просто видел, но и сам установил не одно ограждение, причем в самых разных целях, и прекрасно знал, как они выглядят.

– Обычно опоры устанавливают примерно одинаковой высоты. А тут сама видишь. Один – в рост человека, другой – скорее колышек, чем столб. Даже не закапывают – забивают.

– Действительно. Что ж, подождем, пока закончат. Тогда и поймем, что там происходит…

– Разумно… А мы тем временем можем… – Тихон посмотрел на Аню, но та уже шла к дверям, закутавшись в простыню, как в тогу, и закончил мысль несколько иначе, чем планировал изначально: – Позавтракать…

– Вставай, лежебока, – выйдя из душа, девушка дернула его за пальцы на ноге. – Не знаю, как ты, а я так проголодалась, что готова слопать даже того вчерашнего кракозябра. Вместе с хвостом.

– Присоединяюсь. Гулливер, изображение в рубку.

Пока Тихон одевался и занимался утренней гигиеной, Аня успела приготовить традиционный кофе со сливками и парочку горячих бутербродов. С ветчиной и сыром. При этом чувствуя себя в простыне а-ля римская тога совершенно свободно, словно всегда именно так и одевалась по утрам. И явно не торопилась изменить наряд. Что тут же подтвердила, присаживаясь к столу и поправляя ткань на груди.