Константин Калбазов - Воевода [litres]

Ростислав, позабыв обо всем, поднял умоляющий взгляд на дядьку, мол, ничего с этим гостем не станется. Обождет малость, пока он разочек стрельнет из новой игрушки. Горыня встретился взглядом с Михаилом, у которого в глазах плясали веселые искры. Глянул на князя и медленно моргнул, дескать, можно.

Ну и правильно. Чего тут игры разводить. Всем уж и так ясно, что подготовленный сценарий приема гостей пошел прахом. Так к чему пыжиться на пустом месте.

– Хитер ты, Михаил, – наблюдая за тем, как Ростислав пустил первый болт, хмыкнул стоящий рядом Горыня.

Они переместились на задний двор, где в небольшом саду располагалась тренировочная площадка и стрельбище. В некоторой степени уже доверие, выказанное гостю.

– Просто я сам молод. Лишь полгода как боевой лук в руки дался. А до того только с завистью поглядывал.

– А что так? Эвон какой добрый самострел сработал. Я так думаю, по мощности с ним ни один лук не сравнится.

– Это да. Только быстро стрелять из него не получится. Что в бою порой куда важнее. Да и редкость доспех, который может выстоять против лука.

– Стало быть, знал, куда давить, – опять хмыкнул Горыня.

– Догадывался. Как и о том, кто сегодня правит в Переяславле.

– Совет боярский, – просветил Горыня.

– Ну, совет так совет, – с легкостью согласился Михаил.

– Так чего ты хочешь?

– Император Комнин повелел мне будущим летом отправляться вместе с князем Олегом Святославичем в Тмутараканское княжество, правителем коего он намерен его посадить. Да только не сложилось у нас с князем. Настолько, что вдали от Царьграда побьет он и меня, и моих людей. И это при том, что хотя земля там и добрая, но на деле степь безводная.

– Вот так, походя, предаешь императора, стало быть.

– Не предаю я его. Он от этого ничего не теряет. Помешать восшествию Олега князь Всеволод не сможет. Сил недостанет. А потом, ни я, ни люди мои не ромеи. Мало того, все на чужбине оказались и тяготы приняли через Святославича, приведшего на Русь половцев.

– М-да. Не додумал тут Алексей. Понадеялся на то, что честный вой, коий служил ему верой и правдой, таковым и останется до конца. А оно вон как выходит. Ведаю я о том, как ты дрался с турками, как мятежные тагмы варанги усмирял, как в других местах сражался.

Многие за прошедшие годы вернулись со службы на Русь. Да и купцы все время катаются до Царьграда. Неудивительно, что вести доходят и сюда. Опять же, Михаил с его пограничниками частенько был на слуху. Вот и собрал нужную информацию Горыня, пока мурыжил гостей.

– Было все это. Но долг свой Алексею мы отдали с лихвой. Теперь же хотим вернуться на родину. К тому же и я из этих мест буду. Веселовская слободка.

– Это которую три года тому как половцы пожгли, – не спрашивая, а скорее констатируя, произнес Горыня.

– Она.

– На том месте нынче другая слободка встала.

– Так я на то место и не гляжу. Князю виднее, где ему больше пригодится городок с сотней опытных воев-пахарей.

– Эка. Это как так-то? – хмыкнул Горыня.

И было отчего. Сотня воинов, по местным раскладам, не так чтобы и мало. Пара тысяч уже, считай, армия. Правда, есть практика на Руси, когда, дабы избавиться от горячих голов, отправляли их куда подальше. В тот же Царьград. Или на войну в Польшу, как в свое время князя Олега Святославича. Тяжко волков удержать на сворке.

– Все мои вои семейные. К плугу да ремеслам приучены. Сами себя могут прокормить, да еще и пользу казне княжеской принести податями. Ну и границу оборонить. Не сразу. Но сдюжим.

– Это что же за воины такие пахари? – вздернул бровь Горыня.

– Да уж какие есть. И как за сохой идти, знают, и как ворога рубить, ведают. Так что польза на границе будет, не сомневайся.

– Может, и так. Только отчего ты речь ведешь о податях? Слободы на границе платят только службой.

– Хаживал я по той дорожке, Горыня, с Алексеем, коий тогда еще императором не был. Там с нас тоже только служба была. Да только вышло все иначе. Потому и желаю сразу все по местам расставить. Со второго года, как град поставим, в казну мы станем отдавать десятину со всех наших доходов. А для досмотра за тем князь к нам своего мытаря приставит.

– Вот оно, значит, как. И к чему тебе оно. Ну и жили бы тишком да рядком.

– К тому, что ни ты, ни совет бояр не станете мириться с ложкой, проходящей мимо рта. А оттого и беды приключатся куда большие, чем польза. Проще сразу уговор заключить. Все, что сегодня мною в дар князю поднесено, творится в моих мастерских. Так-то, Горыня.

– Вот оно, значит, как, – вновь повторил и задумчиво помял подбородок боярин. – Ну, коли ты и сам готов платить подати, так к чему тогда на границе селиться. Выделим мы вам землю в глуби княжества, подалее от степи половецкой.

– Э-э не-эт. Так дело не пойдет. Заскучают мои пахари-ремесленники без звона мечей, хлопков тетив да скачки залихватской. Так что только граница.

– А как пожгут половцы?

– Это ж как им обозлиться нужно, чтобы собрать большое войско и пожечь град, где сотня воев за стенами. Чай не слобода крестьянская.

– Удивил ты меня, Михаил. Удивил.

– Так каково твое решение, Горыня?

– Что бы ты там ни думал, а решение в Переяславле принимает совет бояр. Так что придется тебе обождать.

– Надеюсь, недолго думать-то будете. Мне ить возвращаться нужно. А море с каждым днем все беспокойнее становится.

– Не переживай. Распотягивать не будем.

– Я чего сказать-то хотел, Горыня. Дело не мое, ты дядька, и тебе оно виднее. Только холоп, что подле князя обретается, непрост. Подминает он Ростислава под себя. Не пристало дружков воспитаннику подбирать средь тех, что старше него. Эдак и до беды дойти может.

– С чего ты взял, что он довлеет над князем?

– Князь подле тебя каждый день, а оттого ты перемен и не видишь. Я же гляжу со стороны. Приглядись и поймешь, что я прав.

– Присмотрюсь. Не сомневайся.

– Ишь каков. Славный подарок, – произнес Горыня, вертя изогнутый меч с утолщением на две трети клинка к острию.

– Испанская сталь. Та самая, что хороша и в мороз, – счел необходимым пояснить Михаил.

Как уже говорилось, местные металлурги работали все больше по наитию. Поили клинки кровью, обкладывали раскаленную заготовку разными травами да кореньями, искренне полагая, что творят какую-то ворожбу.

Романов прекрасно понимал, что тем самым запускаются различные химические процессы, ведущие к какому-никакому легированию. Но в чем там суть, ему знать не дано. Поэтому остается только подмечать наработки и использовать старые, а нередко и древние знания.

Так, еще в античном Риме использовали сталь из испанской руды для изготовления мечей. И клинки получались на загляденье. Во всяком случае, они лучше всего переносили русскую зиму. Не панацея, конечно, но ведь все познается в сравнении.