Константин Калбазов - Воевода [litres]

Михаил оказался на подворье дядьки князя на третий день после приема не просто так, а по приглашению самого Горыни. Ну и явился не с голыми руками, а с полным доспехом, арбалетом своей конструкции и вот этим мечом. Правда, похвалить клинок хозяин похвалил. Да только незаметно, чтобы оценил высоко. Гляди еще, и перековать велит.

Сталь-то и впрямь добрая. Но здесь в почете все больше прямые мечи, в основном предназначенные для рубящих ударов. У них даже острие подчас закругленное. Этот же клинок хорош и в колющем. Хотя в основном его удел все же рубка.

– Горыня, а помнишь, ты сомневался, что из меня за пару лет мог получиться добрый боец.

– Рискуешь, Михаил.

– А без риску жизнь пресная, как каша без соли. Есть вроде бы и можно, но невкусно.

– Ладно. Пошли на задний двор, – явно заинтригованный произнес воспитатель князя. – А ты чего это крестильным именем всюду зовешься? – пока шли, поинтересовался Горыня.

– Ну так, как окрестили, так и зовусь, – выходя вслед за воином, ответил Михаил.

– Сглазу не боишься?

– Господь не попустит, – уверенно произнес Романов.

Угу. Есть такая особенность на Руси. Крестильное имя в тайне держится, называются же вторым, вроде как ненастоящим. Для оберега. И это считается нормой. Странно выглядит как раз тот, кто поступает иначе. Михаил раньше думал, что причина тут в языческих корнях. Крестили насильно, есть имечко и есть, пусть себе висит, а зовутся все по старинке. Ан нет. По большей части это именно суеверия. Хотя конечно же и отсылка к прежним богам имеется.

Среди своих людей подобное Романов всячески пресекал. Мало ему проблем, так еще и с двойными верованиями связываться. Христианство его полностью устраивает. Вот пусть оно и остается. К тому же и себя он считал верующим. Правда, попов на дух не переносил. Но церковь всячески поддерживал. До определенных пределов, конечно.

– Не попустит господь, стало быть. Ну-ну. Только ить на богов надейся, а сам не плошай, – хмыкнув, заметил Горыня.

– Нет богов, Горыня. Есть единый Бог. На том стою и стоять буду. А что до упования на него, тут с тобой соглашусь. Если сидеть на завалинке с открытым ртом, хлеб в нем сам собой не появится. Господь помогает всем без исключения. Иное дело, что не все это видят и используют.

– Эвон ты как загнул.

– Говорю о том, во что сам верю.

– А чего одет как голодранец? Ить даже простому вою непотребно так-то расхаживать. Да и люди твои не больно-то к себе уважение имеют, – снимая кафтан, произнес Горыня.

Вот же. Воин ведь. Тут никаких сомнений. Причем не смотри, что возраст к четвертому десятку подбирается, и сам огромен. Фигурой особо не блещет, но жиром тут и не пахнет. Мужик просто могуч. Но одежек нацепил на себя столько, что потом исходит, словно в парилке сидит. Впрочем, тут, пожалуй, даже и хуже будет.

Ничего не поделать. Положение обязывает. Станешь поступать по-иному, попросту не поймут. Коль не ровня простому люду, так и, будь добр, соответствуй. Шубу оно, может, можно и не надевать, но богатый кафтан будь любезен. Да не забудь еще и пару рубах напялить.

Михаил одевался по погоде. Если прохладно, так и кафтан накинет, а по такой жаре и рубахи одной достанет. Разве только еще и майку себе сшил, чтобы пот наружу не пускать, ибо от него все одно никуда не деться. Мурмолка, правда, оторочена мехом, чтобы сомнений никаких, что не простой человек. Ну и пояс воинский.

– Это как на то посмотреть. Не любим мы похваляться своим достатком. Не про нас это. А верно оно для вас иль нет, дело ваше. Мы своим укладом живем и вам не указываем, как жить, – в свою очередь, снимая рубаху и майку, произнес Михаил.

– Остер на язык, я гляжу.

– Если так, то ты еще острословов не видал. Потому как, на них глядючи, я и вовсе молчун, – возразил Романов.

– Ладно, молчун. Глянем, каков ты в деле, – хмыкнул Горыня, играя новым клинком.

Не смертельная схватка. А мечи меж тем настоящие, так что поаккуратнее надо. Потому мудрить, выхаживать да вываживать соперника не стали. Крутанули пару раз клинками. Сделали по нарочито обманному движению да сошлись со звоном стали.

Горыня, несмотря на свою стать, оказался ловким и подвижным бойцом. Отличная реакция и хорошая скорость. Хотя, конечно, за Романовым ему не угнаться. И дело тут не только в молодости, но и в способностях, проявившихся после того, как сознание Михаила наложилось на новое тело. Это поначалу управлять им словно со стороны было сложно или, скорее, непривычно. Теперь же он делал это походя и с невероятной легкостью.

– А молодец ты, Миша. Добро у тебя получается. И не гляди, что молод да мечу стал учиться не так давно, – удовлетворенно произнес Горыня.

– Как клинок? – улыбаясь в ответ на похвалу, поинтересовался Романов.

– Клинок добрый.

– Я гляжу, пользовал ты гнутые мечи и с ухватками знаком.

– Да каких только не пользовал за три десятка-то лет, с тех пор, как воинский пояс повязал. Но этот хорош. В руке порхает аки бабочка. Все ухватки с легкостью выходят.

– Моя работа.

– Я уж понял, что в кузницах твоих добрый товар куется.

– Не, Горыня, ты не понял. Я его сам выковал. А потому и слово знатного воя для меня особо дорого стоит.

– Сам? – выставив вперед клинок, с сомнением произнес воин.

– Сам, – кивая для вящей убедительности, произнес Романов.

– Ну то, что многие ремесла тебе по плечу, о том ведаю. А вот что ты столь знатный оружейник, не знал.

– Я еще и не тем тебя удивить могу.

– Ну-ка, ну-ка.

– Давай возьмем учебные мечи. Только позволь я со своим, – разворачивая второй сверток, произнес Романов.

При этом на лице Горыни появился легкий налет разочарования. Он-то, поди, думал, что там еще какой подарок. А на поверку деревяшка. Исполнена, правда, в форме гнутого меча, а главное, рукоять под углом.

Снова сошлись. Только на этот раз уже всерьез. Это с острым железом они осторожничали. Теперь же можно работать почитай в полную силу. Правда, не забывая о том, что доспехов на них все же нет.

Одна атака, и Горыня ощутил удар, от коего не спасла бы и броня. Во второй раз он пропустил укол в живот. Укол в бок. Укол в спину. Михаил использовал различные вариации, демонстрируя как скорость, так и технику исполнения. Хозяин усадьбы всерьез старался противостоять его финтам, но всякий раз немного опаздывал. И в основном оттого, что подобные ухватки были ему в новинку. Потому как колющие удары на Руси не в чести. Да и не только здесь.

– Эвон как. Не знал, что такое еще кому скажу. А ну-ка, покажи, как ты это делаешь, – озадаченно произнес воин.

Показал. Тот повторил. Закрепили. Попробовали в схватке. В общем, увлеклись и провозились до самого обеда. А там и стол им накрыли в небольшом садике.