Калинин Алексей - Земля не своя - 2. Часть 2 «БТР» [СИ]

У водителя центральный триплекс вынимается из своего гнезда и заменяется ночным прибором ТВН-2Б. Он, в отличие от командирского, бинокулярный и неподвижный. Светят ему две фары, установленные параллельно с обычными, но с светофильтрами, покрашенными специальной краской, пропускающей инфракрасные лучи и задерживающей видимые глазом. На стороне, обращённой к лампе, у этих стёкол сделан рассеиватель, ряды рассеивающих призм.

В голове всё крутятся слова завсклада о защите от радиации. Уж не хотят ли нас в особые заражённые районы послать? А вот и рентгенметр в комплекте. Впрочем, это старый советский ренгенметр ДП-3Б, ему положено быть в комплекте. Измеряет гамма-излучение в диапазоне от 0, 1 до 500 Р/ч. У него выносной блок на кабеле, крепящийся снаружи бронемашины.

Непосредственно перед сиденьем командира находится место, предназначенное для установки рации. Она и идёт в комплекте, старая советская ламповая радиостанция Р-123 с диапазоном частот от 20 до 51, 5МГц (от 15 до 5,82 м). Диапазон «зацепляет» КВ и УКВ, что даёт возможность пользоваться сильно отличающимися друг от друга типами радиосвязи. УКВ-волны проходят сквозь ионосферу в космос, что позволяет пользоваться спутниковой связью, а КВ-волны отражаются обратно на землю(особенно хорошо ночью), что позволяет при благоприятных условиях работать на многократно отражённом сигнале на тысячи километров. Знаю, что Р-123 хоть и старая и тяжёлая, но до сих пор состоит на оснащении российской бронетехники, ибо надёжна. Способна выдержать даже электромагнитный импульс, сопутствующий ядерному взрыву, из-за своей «ламповости», в отличие от микросхем современных раций, подверженных мгновенному разрушению при ЭМИ. Есть, конечно, и много минусов, например, для увеличения дальности работы радиостанцию приходится прогревать несколько минут. Сама рация состоит из двух отдельных блоков, соединённых кабелем, непосредственно перед командиром приёмопередатчик, сбоку блок питания с торчащими из него предохранителями.

Наружу бронемашины идёт кабель, крепящийся к стандартной армейской 4-х метровой штыревой антенне. Антенна состоит из четырёх метровых отрезков, которые можно поочерёдно ставить один на другой, наращивая высоту постепенно. При полной высоте радиоприём, естественно, лучше всего, но можно за что-нибудь зацепиться. Очень не хотелось бы случайно «запитаться» от уличной линии электропередач. Ещё бывало и так, что в бою пулемётчик «срезал» пулями торчащую антенну. Поэтому она и сделана разборной. Присутствующая техническая брошюра утверждает, что с четырёхметровой антенной связь с подобной же радиостанцией будет возможна на расстоянии не менее 20 километров. Для увеличения прямой радиовидимости существуют стандартные 11-метровые мачты, аналоги которых мы, похоже, и будем устанавливать в своих комплексных западных экспедициях. О подобном уже говорилось, мы учимся подобным вещам. Будем создавать маскированные пункты связи, куда можно приехать и подключиться к стационарной антенне.

Рация не имеет встроенных динамиков и микрофона. На спинке командирского кресла есть сумка, в которой хранится шлемофон с головными телефонами и ларингофоном. На свисающем при радиосвязи на грудь проводе находится тангента, при нажатии на которую производится передача, при отпускании же тангенты рация переключается в состояние приёма. На рации приклёпана жестяная табличка: «Помни! Противник подслушивает!».

Установив всё это, катаемся под дождём, прикрываясь новым тентом. Совершая тренировочные пробеги, соображаю, что этак можно и домой прокатится, посмотреть, как там дела. Но сначала надо ещё получить оружие.

Бортовое вооружение будем получать у прапорщика Васильева. Добираемся до него, пробуксовывая на адски размякшей почве. Даже наши десять колёс не так уж хороши для здешнего передвижения. Земля, собственно, уже и не земля совсем, а просто жидкая грязь.

Прапорщик обходит кругом нашу длиннющую зелёную крокодилину.

— Да-а, вместительный аппарат. Целый взвод везти можно. Такой вместимости только американские броневики знаю, но те гусеничные, для высадки морской пехоты. И у нас был БТР-50, тоже мог взвод везти, с него даже на плаву можно было из тяжёлого миномёта стрелять или пушки. Ну, что там у тебя по списку?

— Первым по списку тяжёлый пулемёт.

— Тяжёлый? Пулемёт? Хм. Ну, пошли.

Васильев ведёт меня в помещение, уставленное старыми Максимами.

— Вот. Сейчас подберём, который в хорошем состоянии.

— Так написано «тяжёлый пулемёт»! Это значит крупнокалиберный! Хотя-бы старый ДШК!

— Ишь-ты, «хотя-бы ДШК». ДШК на броне очень даже ого-го, когда не надо самому такую тяжесть таскать, а не «хотя-бы».

— Так на наших современных БТРах КПВТ стоят, покрупней калибром, чем ДШК! И написано-же в ведомости — «тяжёлый».

— А Максим что, лёгкий? Считай, 65–70 кило весит. А если серьёзно — нету у нас такого запаса тяжёлых пулемётов, чтобы их на второстепенные машины ставить. Не знаю, кто этот список составлял и чем руководствовался, ведь на «шестидесятках» первых типов стоял пулемёт Горюнова, СГМБ, позже ПКБ, а не крупнокалиберный. Только потом, когда башню от БРДМ-2 приделали, крупнокалиберный 14,5 мм появился, в спарке с ПКБ. А на твоём экспериментальном вообще ничего, скорей всего, не определено, что должно по правилам стоять. Ты пойми меня правильно, мне не жалко, просто у нас эмбарго, покупать хорошие пулемёты трудно, их мало, все они в автомобильные войска уходят, которые на трассах с бандитами захлёстываются. А тебе ехать в регион, где такого не предвидится. Установочные гнёзда потом в мастерской адаптируете, чтобы и на станок можно было при надобности ставить, и с кронштейна стрелять.

— Понятно.

Обидно. Но справедливо. Лучшее оружие нужно на «жарких» трассах. Окидываю взглядом «стадо» Максимов. Они тут самые разные, и царских времён есть, и советские ранних выпусков, хорошо отличимые от поздних тем, что у них сверху кожуха нет большой крышки для набивания снегом или более быстрого наполнения водой. И иностранные есть, английские Виккерсы, немецкие MG 08 времён первой мировой, китайские Тип 24, ещё какие-то. Целое стадо раритетов, привезёных в этот мир случайными людьми и не востребованных в войсках. Видя мою некоторую удручённость, прапорщик ободряет:

— Да не кручинься! Я тебе в комплекте к пулемёту всяких интересных штук надаю! У меня много чего интересного на складе.

Так мы и стали владельцами Максима с интересной судьбой. Он был куплен в современной «староземной» Москве в магазине, вполне законно. Переделанный под стрельбу только одиночными выстрелами, он был сертифицирован как «охотничий нарезной карабин» и продавался по соответствующей лицензии. Это интересное направление для любителей коллекционного оружия, боевое оружие незначительно переделывают и продают законно. Такие образцы, переделанные в здешних мастерских обратно в боевое, я уже видал в этом мире. Например, ручной пулемёт ДП-27, называющийся в охотничьем магазине ДП-О. А аналог моего штатного пулемёта, который мне выдали как «запаснику», называется РПД-О.