Алексей Головенков - Крысиный король [litres]

– Понимаете, Олег – ученый, – после долгой паузы заговорил Кольцов. – Это его жизнь, его страсть. У зеленых были ресурсы, оборудование, заинтересованность в том, чем он занимался. Вот представьте… У вас есть какое-нибудь увлечение?

– Чтение.

– Точно, вы говорили. Вы поймете, – уверенно заявил собеседник. – Вот представьте, что вы попали в Империю, и они предоставили в ваше личное пользование огромную библиотеку, которую вы нигде больше не найдете. У вас неограниченный запас времени, вас охраняют, кормят, даже платят. Вам не надо больше думать ни о чем, кроме занятия любимым делом. Взамен от вас хотят какую-нибудь незначительную, как вам кажется, мелочь, например… Например, выписать из прочитанных вами книг сцены пыток. Как вам?

Парень молчал, пытаясь вообразить гипотетическую ситуацию. Пошел бы он на это? А почему бы и нет? Заниматься любимым делом и получать за это плату – да это даже не работа. Работа – это всегда что-то тяжелое, либо скучное, либо противное.

– Вот-вот! – Иван словно бы угадал его мысли. – Нет, рано или поздно вы задумались бы, для чего и кому понадобились описания пыток, но вряд ли смогли бы отказаться от любимого занятия и променять страсть всей вашей жизни на эфемерную мораль.

Чита не понял значения слова «эфемерная», но даже по звучанию оно ему очень не понравилось, особенно в сочетании со словом «мораль».

– Если бы я знал наверняка, что найденные мною описания используются для реальных пыток, я бы никогда на это не пошел.

– А вы бы не знали наверняка. – Кольцов едко выделил интонацией последнее слово. – Зеленые – не дураки. Они бы делали все, чтобы вы не узнали о том, как именно используют ваши записи.

– Я понял вас, Иван, но не согласен с аналогией.

– Леонид, простите, если сказанное мною идет вразрез с вашим мировоззрением, но, мне кажется, в глубине души вы согласны. Вот только это не должно вас пугать. Вернемся к нашей аналогии. Вас, по большому счету, не должно волновать, кто и для чего использует описание пыток. Лично вы никого не пытаете, но занимаетесь любимым делом, нужным делом, понимаете? Вы нашли себя, свое место в жизни. Может быть, вы – лишь винтик в огромной машине, но без вас работа машины будет не идеальна, КПД упадет, а возможно, и весь механизм со временем перестанет функционировать…

– Прекратите, я понял! – Если бы не темнота, парень закрыл бы ученому рот, лишь бы тот замолчал. Слишком уж реальным стало наваждение, навеянное его речью. Казалось, еще немного – и Леониду вправду придется выбирать, работать ли на Веган или прозябать остаток жизни в рутинных заботах.

– Олег закончил работу над вирусом? – спросил он, чтобы сменить тему.

– Да. Я же говорю: были испытания, удачные.

– Мы думали, что вирус не доработан, поэтому Власову и понадобился Вавилов.

– Откуда такая информация? – заинтересовался ученый.

– От сотрудника разведки Альянса. Кристина не рассказала?

– Рассказала вкратце. Нет, Олег сбежал от зеленых именно после испытания.

– Так что же нужно Власову?

– Я так понимаю, прежде всего ему нужен был сам Олег, его способности. Вирус готов, но куда безопаснее для Вегана было бы, если бы создатель вируса контролировал его применение. Думаю, еще Власов хотел выяснить, изобрел ли Олег вакцину против вируса.

– Проект «Прометей»?

– Проект «Прометей», – подтвердил Иван.

– Есть вакцина?

– Есть, – Кольцов шумно вздохнул. – И, благодаря вам, она у нас, а не у Власова.

– Вы о чем? – опешил Чита.

– Это не совсем вакцина. Как бы вам объяснить… Это генетический материал, который, будучи подсаженным человеку, защищает его организм от вируса. При этом организм человека начинает сам вырабатывать антитела, которые можно подсадить в другой организм…

– Иван, говорите проще, пожалуйста.

– Если у человека, которому привили вакцину, взять кровь, слюну или любую другую биологическую жидкость и поместить ее в другого человека, даже уже заразившегося, то у него тоже выработается защита от вируса.

– Зеленые забрали из НИИ подопытного пса…

– По кличке Прометей, – перебил Кольцов. – Кристина рассказала. Я думаю, пес был носителем вакцины. Но и сам Олег был носителем, после испытания вакцины на животных он привил ее себе, а значит…

– Я тоже носитель вакцины.

Чита вздрогнул от неожиданности. Голос Кристины звучал взволнованно.

– Да, – ответил Иван.

– Откуда ты знаешь?

– Я – биолог и генетик. Не такой первоклассный, как Олег, но заметить беременность я в состоянии.

– Крис… – Леонид не знал, что сказать. – Поздравляю.

– Спасибо! – Девушка нервно рассмеялась. – Я не знала, что Олег ставил на себе опыты с вакциной. Это похоже на него. Он не мог простить себе того, что сделал. Чита, он был хорошим человеком.

Леонид молчал. Выходит, Кристина слышала весь разговор. Ему стало невыносимо стыдно за то, что приходится врать ей, невыносимо больно за то, что он виновен в смерти человека. Хорошего ли, плохого… а судьи кто? Да и кто бы ни был судья, хоть сам Изначальный Диггер, нельзя судить человека, пока не окажешься в его шкуре.

Вавилов создал вирус, способный погубить метро, но потом бежал от зеленых, пошел против Империи, поселился в НИИ и, рискуя собственной жизнью, занимался разработкой лекарства, ставя опыты на самом себе. Пожалуй, Леонид, как никто другой, понимал его чувства. Наверное, в этой жизни можно исправить абсолютно все, любой поступок, кроме убийства.

Если ты смалодушничал, можно набраться смелости и в следующий раз первым кинуться на амбразуру. Если предал, можно попробовать заслужить доверие, начать все с нуля, подняться с самого низа. Но если ты обрек на смерть все метро?

Впрочем, даже убийство одного человека ничем не лучше.

– Крис, я убил Олега. – Чита шагнул в пропасть. В бездонную пропасть, чтобы вывалиться где-нибудь на другом конце метро, подальше отсюда, например из Разлома.

– Что? – Голос девушки дрогнул.

– Мы не могли отбить Олега. Я… я бросил гранату.

Кристина молчала. Леониду хотелось просить прощения, вылезти в туннель и броситься бежать, драться с Власовым, сделать хоть что-нибудь, лишь бы не сидеть в этой кромешной темноте в ожидании хоть слова от нее.

– Скажи хоть что-нибудь.

– Ты убил отца моего будущего ребенка.

Сам напросился. Живот скрутило, к горлу подступила тошнота. Сдержаться не было сил. Парень сжал зубы, нагнулся и полез через щель в туннель. Едва он поднялся на ноги, как его вырвало.

Чита вытер рот тыльной стороной ладони. Больше не мутило, но он так и продолжал стоять, не в силах встретиться взглядом с Кристиной, которая, вылезая из ниши коллектора, создавала столько шума, что игнорировать ее было трудно.