Даниэль Дакар - Три грани мизерикорда [litres]

И Агата с Варфоломеем пошли. Точнее, почти побежали, стараясь не отстать от широко шагавшей провожатой. Внутри купола царил форменный бедлам. Уйма людей перемещалась с кажущейся бессистемностью, многоголосый и многоязыкий гомон, дополняемый информационными объявлениями, бил по ушам и нервам. Казалось, не было такого оттенка кожи, такого цвета волос, такого строения тела, который не был бы здесь представлен.

– Триангл – крупный торговый перекрёсток, – поясняла на ходу миссис Лаура, – и нигде это не заметно так, как в Палме. Сама планета может переварить не так уж много, но всё дело в расположении. Как городской рынок: товары свозят со всех концов, это дешевле, чем тащить с одной окраины на другую. Корпораты попытались было наложить лапу, но им сумели объяснить, кто в доме хозяин. Нам тут эти умники без надобности, своих хватает. А худой мир лучше доброй ссоры, даже они это поняли, хоть и не сразу. Эх, было времечко лет сорок назад!.. Кстати, акции «Палм-роуд компани» дело верное, учтите.

За разговором Агата окончательно потеряла представление о том, где они находятся. Ее чувство направления умыло руки и наотрез отказалось принимать участие в происходящем безобразии. Эскалаторы и обычные лестницы, коридоры и залы, тупики, неожиданно оказывающиеся вовсе не тупиками…

Полчаса спустя девушка запуталась окончательно и вздохнула с облегчением, когда миссис Лаура остановилась перед лифтом и провозгласила:

– Ну вот, почти пришли.

Лифт поражал воображение. Не только отсутствием кнопки вызова – вместо нее была прорезь для карточки, которой и воспользовалась их временная опекунша. Не только размерами, хотя и они впечатляли. Но вот створки, толстенные бронированные створки с двумя зазорами между ними…

– Шлюз? – негромко поинтересовался Варфоломей, когда после закрытия дверей прошло некоторое время, а кабина по-прежнему оставалась на месте.

– Он самый, – откликнулась миссис Лаура. – Мало ли что? Это, кстати, один из вспомогательных лифтов, я решила не тащить вас через центральные шахты. В любом случае вы окажетесь в открытой части жилой зоны, просто чуть в стороне от основных потоков… и от толпы.

– А там, внизу, толпа?

– Ну а как же! Людям надо отдыхать, парень, и в открытой части есть для этого всё, что хоть как-то соотносится с законом.

– А в закрытой?

– В закрытой вам делать нечего. Да ваши карточки там и не сработают. Надо будет – проведут. Меньше знаешь – крепче спишь, знаешь ли. Не переживай, тебе и в открытой части развлекухи хватит.

Наконец створки раздвинулись, и Платина длинно, восхищенно присвистнул. Из лифта они вышли прямо на тротуар. Самый настоящий тротуар, между двумя полосами которого проходила довольно широкая лента проезжей части. По тротуару в обе стороны сновали люди. Мимо пронесся мини-байк. Потолок был настолько высоким, что даже у самого закоренелого клаустрофоба не нашлось бы поводов для страха. В глазах рябило от вывесок, из открытых настежь дверей бара напротив доносилась разухабистая музыка и взрывы пьяного хохота.

– Добро пожаловать в Порт Тортугу, детки, – бухнула миссис Лаура. – До места сами доберётесь, или проводить? Мне бы вернуться до рассвета…

– Доберёмся, мэм, – улыбнулась Агата, – вы только скажите, где это место и как оно называется.

Миссис Лаура гулко хлопнула себя по лбу и выудила из кармана комбинезона небольшой планшет.

– Держи, красавица. Это карта. Вы – здесь. Попасть вам надо вот сюда, в «Два бурундука». Хозяина зовут Питер Гринбаттл, он вас ждет. Малыш Пит на первый взгляд редкий псих, но это не ваша забота. Дело свое он знает, как мало кто, а что болтики в голове все как на подбор с левой резьбой, так это дело житейское! Ладно, мне пора. Удачи вам.

Женщина протянула руку, но Кондовый и не подумал её пожимать. Вместо этого он ловко поднес напоминающую лопату ладонь к губам – и в ту же секунду поднявшаяся на цыпочки Агата чмокнула миссис Лауру в покрытую красными прожилками обветренную щеку.

– Да будет вам! – неожиданно смутилась великанша, левой рукой прижимая девушку к своей обширной груди, а правой отвешивая Платине шутливый подзатыльник. – Не пропадайте. Будет возможность – дайте о себе знать, договорились? А теперь брысь!

Варфоломей, рисуясь, согнул руку кренделем, Агата положила ладонь на его рукав, и они пошли по тротуару направо. Платине показалось, что за их спинами голос миссис Лауры негромко призвал на «детей» благословение Сент-Николаса, но оборачиваться не стал.

Агата остановилась так резко, что Варфоломей, ещё толком не адаптировавшийся к местной силе тяжести – а она, по его прикидкам, поддерживалась на уровне 0,7 g, – развернулся вокруг своей оси. Теперь на витрину магазинчика вблизи оживлённого даже в этот час перекрёстка смотрели оба.

– Что ты делаешь, чёрт побери?! – рявкнул Кондовый, но его праведный гнев пропал втуне, не произведя на девушку никакого впечатления. Она, чуть склонив голову набок, рассматривала выставленный в витрине манекен.

– Аг… тьфу ты, Фрида! Фрида, ты чего?

– Я хочу эту шмотку, – отозвалась, наконец, Агата.

– Что?! Какую ещё шмотку? Мать, ты сдурела? Нам надо идти, нас ждут!

– Я хочу эту шмотку, – мрачно повторила она.

Платина демонстративно поглядел вверх, вопрошая отсутствующие здесь небеса, что делать с явно поехавшей крышей подругой, снова опустил глаза и попытался понять, что, собственно, происходит. За толстым стеклом, над которым переливались золотом слова «Bella Donna», стояла женская фигура, облаченная в темно-синие штаны, судя по всему – настоящие кожаные, и такую же сильно приталенную безрукавку, отороченную по глубокому, почти открывающему плечи декольте мехом цвета слоновой кости. Мех был коротким, густым и очень мягким на вид.

– Фрида, послушай… никуда эта лавка не денется, и шмотка не денется, – Варфоломей говорил мягко, успокаивающе, так, как по его представлениям должен говорить с находящимся на грани припадка пациентом хороший психиатр. – И вообще – почти четыре утра, что ты рассчитываешь купить в это время?

Словно в ответ на его слова дверь магазинчика распахнулась, и оттуда пулей вылетел низенький господин, чье пузо сделало бы честь победителю конкурса любителей пива. Коротышка был счастливым обладателем обширной лысины, вороных усов устрашающих размеров и улыбки, которая, будь она хоть самую малость пошире, вполне могла бы заползти на затылок.

– Сеньорита! Сеньорита! – затараторил он, делая приглашающие жесты неожиданно крупными ладонями, тыльная сторона которых густо поросла жестким черным волосом. – Прошу вас, проходите! Такая красавица, как вы, обязательно, непременно должна посетить мой магазин! Бриллианту необходима оправа! Ах, я знал, знал, что не напрасно засиделся сегодня! Я чувствовал! Я предвидел! Прошу, прошу!