Кристофер Руоккио - Ревущая Тьма [litres]

Мы спешно вышли на узкий мост над бездной, в глубинах которой разносилось эхо. Я задержался, отважившись посмотреть вниз. Там можно было различить серые силуэты грузовых кораблей, припаркованных близко друг к другу, как яйца в картонной упаковке. Из выхлопных люков вырывался холодный пар. Судя по имперскому солнцу на бортах, прибыла обещанная Смайт плата.

– Сюда, сэр, – сказал Юмэ, поторапливая меня.

Вспомогательный мостик служил своего рода залом для встреч, небольшим и не настолько пафосным, как зал с голубыми свечами. Здесь царил полумрак, и мостик можно было бы принять за пещеру, если бы тусклые, похожие на догорающие костры, красные лампы на округлых стенах не отбрасывали адское свечение на кресла и приборные панели. Кхарн Сагара сидел над проектором в центре зала, похожий на склонившегося над шахматной доской средневекового короля. В тени трона прятались его дети, как всегда наблюдательные. Смайт с Кроссфлейном уже были здесь.

– Вот и он, – с улыбкой произнес хозяин.

Один его синий глаз принялся следить за мной, как только я переступил порог. Юмэ как будто растворился в воздухе – я не видел других дверей, через которые он мог выйти. Неприкрытое злорадство в голосе Кхарна остановило меня, и я машинально, несмотря на присутствие Смайт, Кроссфлейна и их телохранителей, потянулся к мечу.

– Мальчик, сейчас не время и не место геройствовать, – предупредил Сагара.

– В чем дело? – требовательно спросил я, не убирая руки.

– Сьельсины прилетели, – ответил Кроссфлейн, нарушая привычную паузу Кхарна.

Я взглянул на Сагару, ожидая подтверждения, и тот спустя секунду махнул рукой, показывая: это так.

На стенах не сверкали голографические панели, не было и иллюминаторов, через которые можно было взглянуть сквозь черную обшивку «Демиурга» во мглу космоса. Я огляделся в поисках подтверждения только что сказанному. Как по команде, включился проектор, показав тонкую сетку, представляющую пространство вокруг нас в виде кубиков, каждая сторона которых обозначала тысячу миль. В центре проекции был «Демиург», и я наконец-то смог понять, как он выглядел: плоский, с заостренным носом, похожий на клинок античного меча, но весь усеянный башнями, мостами, опорными шпилями. Среди статуй и орудийных башен тут и там разевали рты посадочные ангары.

На самом краю проекции откормленной птицей сидел «Непреклонный», с обеих сторон которого виднелись острые силуэты «Бальмунга» и «Фараона», а также двух других имперских эсминцев, названий которых я не знал. Тяжелый корабль-носитель был уродливым, приземистым и гораздо более угловатым, чем его смертоносный эскорт. На фоне изящного и устрашающего «Демиурга» он выглядел неказистым, но длина его от носа до двигателей составляла сто миль, и в бою он жег сильнее огня.

– Не вижу, – сказал я, обойдя проекцию и оказавшись прямо напротив Смайт.

Та даже не пошевелилась, с тех пор как я вошел. По беззвучной команде Сагары изображение сжалось, пока тысячемильные кубы не превратились в бульонные кубики. Тогда я увидел.

«Непреклонный» был велик, а «Демиург» еще больше, но корабль сьельсинов был просто необъятным. Сперва я принял его за луну, приближающуюся навстречу имперским кораблям. Даже в масштабе карты Кхарна от размеров корабля захватывало дух. Я и раньше знал, что сьельсинские суда были огромными – неспроста же их зовут корабли-миры, – но к реальности не был готов. Где-то в глубине веков сьельсины вытесали корабль из массивного астероида или мерзлой, безжизненной карликовой планеты. С виду корабль и казался такой планетой, пока ты не замечал сияющие башни и направленные прямо на тебя огни. Позади, где у луны находилась темная сторона, располагались механизмы: ангары, двигатели, машины и стыковочные порты с рукавами, прилепившимися к телу корабля, как рыбы реморы к морскому левиафану. Можно было различить и очертания малых кораблей, слишком темные и размытые, чтобы подробно их описать.

Для Смайт, Кроссфлейна и Кхарна такое зрелище было не впервой, и лишь я один, непосвященный, произнес:

– Святая Мать-Земля, защити нас.

Я попробовал высчитать расстояние до корабля и его примерные габариты, но постоянно сбивался.

– Как далеко они от нас? – спросил я, сдавшись.

– В двухстах тысячах миль, – ответил Вечный сценическим голосом, раздавшимся повсюду подобно гласу божьему. – Там и останутся.

Райне постучала тростью по краю проектора, призывая всех к вниманию.

– Чуть ближе – и мы бы стали вращаться вокруг него по орбите, – сказала она сухим, тихим голосом и покосилась на Кроссфлейна. – Этот у них из самых больших.

– Теперь вам понятно, почему я настаивал на встрече вдали от Воргоссоса? – заметил Сагара. – Там начался бы хаос.

Я попробовал представить, как повлияло бы на вращающуюся вокруг тусклой звезды одинокую планету вроде Воргоссоса внезапное прибытие новой луны. Я ходил и ходил возле проекции, неспособный остановиться, игнорируя сторону Кхарна, чтобы не слишком придвигаться к Вечному. Изображение корабля Бледных приблизилось, и я склонил голову, вглядываясь в него. Высокие шпили на носу и основная часть астероида были покрыты инеем, искрившимся даже на проекции. Корабль был как будто соткан из кристалла или выращен, словно гриб, в глубокой пещере, и под его шляпкой прятались шпиль за шпилем, блок за блоком, терраса за террасой из инопланетного, безымянного органического материала.

Образ корабля всплыл и у меня в уме. Не такой, каким был на призрачной и мерцающей голограмме, а истинный. Я видел, как он проглатывает звезды. Снова видел то, что мне показали на Калагахе, что показало мне Братство: марширующих по небу сьельсинов на фоне пылающих и превращающихся в черные угольки звезд и планет. И я видел сьельсина, что их вел, – высокого, выше любого известного мне человека, жуткого, как сама смерть, в короне из серебра с сапфирами, с когтями, ледяными, как его дворец.

«Князь Араната», – подумал я с необъяснимой уверенностью.

Вспомнил, как моя голова покатилась с плеч, и ухватился за край проектора, чтобы не упасть. К горлу подступил комок, и я испугался, что меня сейчас вытошнит на темный зеркальный пол. К счастью, моих мучений никто не заметил: все были слишком увлечены разворачивающимися событиями.

– Мы можем их поприветствовать? – спросила Райне Смайт.

– Нет нужды, – ответил Сагара, указывая пальцем.

Лампы погасли, и на миг единственными источниками света остались наши со Смайт и Кроссфлейном терминалы, а также глаза стаи летучих дронов Кхарна. Красная подсветка мостика и яркая голограмма тоже потухли. Я отчасти ожидал, что из-за кулис вот-вот раздастся раскат грома, что крестьянский мальчик ударит молотком по жестяному листу или затрубят фанфары.