Кристофер Руоккио - Ревущая Тьма [litres]

– Господин позовет вас, когда придет время, – повторил он с отточенным патрицианским акцентом.

Помывшись и выстирав одежду, я переоделся и отправился исследовать таинственный дворец. Базу, как его назвал Юмэ. Слово имело некий военный оттенок; и действительно, массивные взрывостойкие двери и спартанская геометрия залов и лестниц напоминали мне древние фортификации. Даже не сосчитать, сколько часов я блуждал в этих коридорах и сколько дверей встретилось мне на пути.

И после моего путешествия на Воргоссос, и до него, на Эмеше, мне не раз доводилось стоять среди руин древних цивилизаций. В черных тоннелях Калагаха с их гладкими, как стекло, стенами, среди ходячих башен Садальсууда, сломанными пальцами торчащих среди грибных лесов, даже в старой гробнице Симеона на Иудекке. Все эти места были древними, их история исчислялась тысячелетиями, но ни одно не казалось настолько старым, как этот чертов лабиринт. В отличие от тех странных построек, созданных руками пришельцев, в его основании была человечность. Его старина была хорошо знакомой. Я знал, что такое бетон, и недоуменно гадал, сколько времени должно было пройти, чтобы эти стены подверглись эрозии и потрескались. В отличие от пирамиды внизу, этот дворец не был построен для великого короля или императора. Он предназначался для чего-то иного.

База.

Кто построил ее в незапамятные времена, с какой целью? Кто прорыл эти тоннели и возвел эти залы? Чьи руки установили угловатые побитые колонны в пустых, похожих на ангары пространствах, занимавших целое крыло этого бесконечного комплекса? До сих пор можно было разглядеть след древних скребков, которыми разглаживали цемент.

Я был один.

Ни Юмэ, ни жуткие стражники Кхарна, ни гомункулы, которые обслуживали нас в приемной, даже не появились, пока я бродил. Пару раз мне попадались синеглазые дроны Кхарна, парившие в темном воздухе, как одинокие мелкие рыбешки. Я попробовал разыскать лорда Кима и его компаньонов, но спустя некоторое время решил, что они, где бы ни были, наверняка заперты. Несколько раз мне казалось, что я слышу человеческий голос, но, бросившись на этот звук, находил лишь пустые залы. Переборки на моем пути порой открывались и закрывались сами по себе, заставляя вспоминать слова Валки о том, что в этом месте нет инфосферы. По крайней мере, понятной ей. Я также вспомнил старые легенды, которые рассказывал в прошлой жизни Кэт. Там говорилось, что Кхарн Сагара захватил Воргоссос у Возвышенных и изгнал их, но оставил себе древнего демона вроде тех, что создали мерикани.

Хлыст был прав: здесь всюду ощущалось колдовство. На Эмеше Гиллиам Вас назвал Валку ведьмой. В некотором смысле он попал в точку, ведь благодаря имплантату Валка могла подключаться к инфосфере и электросети замка и управлять ими. Но чем больше я узнавал о способностях Валки, тем меньше магического в них находил.

На тусклом Воргоссосе все было иначе.

Когда я впервые попал в пирамиду Кхарна, то решил, что его дворец был пуст – безлюдный бункер из унылого бетона. Это было не так. Пустыми были лишь коридоры. За дверями, что мне открывались, я находил комнаты, обставленные не менее богато, чем моя. Вестибюль тоже был таким. На полу лежали пушистые ковры, на стенах висели бесценные картины и гобелены, предметы искусства, оружие и всевозможные артефакты.

Я ненадолго задержался у коллекции древних легионерских доспехов, костяно-белых и красных. Старейшие из них были громоздкими, броня скрывалась за мешковатой тканью, на спине располагались резервуары с воздухом и плазмой, от которых тянулись трубки. На шлемах центурионов были гребни из конского волоса – такие до сих пор носили на военных парадах. В один из комплектов входил высокий рыцарский шлем с плюмажем имперской Марсианской стражи. На широких наплечниках возлежал алый плащ, с плеч и пояса свешивались кожаные птеруги, напоминая о давно исчезнувшем Риме. Многие доспехи были побиты и сломаны, на некоторых горделиво красовались имперские гербы, штандарты легионов или прославленных домов. Среди коллекции были и другие артефакты: зеркальные маски джаддианских альджани, ярко сверкавшие синим, зеленым и оранжевым рядом с унылыми, грубыми лотриадскими железяками.

В стеклянных витринах хранились меньшие ценности: эполеты знаменитых полководцев, медальон с имперским солнцем, предположительно часть доспеха принца Кира Золотого… разбитые останки Белого меча, которым в пятом тысячелетии был казнен самозванец Бонифаций.

Я глазам своим не верил.

Кхарн не преувеличивал, называя себя культурным человеком.

Дзынь!

Со стороны колоннады раздался металлический лязг, не приглушенный ни коврами, ни гобеленами. Разрываясь между любопытством и страхом неведомого, я выхватил меч. Однако Кхарн гарантировал мне гостеприимство, и Юмэ проявлял ко мне почтение.

– Я не боюсь, – прошептал я те же слова, что говорил на платформе перед кабиной лифта.

«Страх отравляет», – сказал голосом Гибсона мой внутренний голос.

Воодушевленный этой мыслью и воспоминаниями о старом схоласте, я развернулся и вышел в боковой проход, изогнутый наподобие подковы. По нему я попал в извилистый коридор, во внутренней стене которого было несколько круглых дверей. Наверху гудел какой-то механизм, вращались встроенные в камень турбины. Я уже слышал похожий звук в нескольких местах во дворце и предполагал, что механизмы – часть системы, обеспечивавшей базу энергией. Впрочем, признаюсь, что в этом я не специалист.

Внутренняя дверь открылась от моего прикосновения, и в лицо дохнул теплый влажный воздух. Пролился свет, не холодный и безжизненный, как в коридоре, но настоящий живой свет, почти как солнечный. Я готов был развернуться, решив, что это какая-то ошибка и дверь должна быть заперта, но тут услышал кое-что. Любопытство подтолкнуло меня вперед.

Птичья трель.

Не убирая, но и не активируя меч, я осторожно двинулся вперед, выверяя каждый шаг. За дверью оказался короткий проход – незапертый шлюз. Я направился по нему к солнечным лучам, и у меня захватило дух: это была верхняя из множества круглых террас, которые ступенчато опускались вниз. На каждом уровне цвели цветы, плодовые деревья и прочая зелень. Среди ветвей порхали колибри, скакали белочки. А вот жужжащие насекомые, которых я принял за пчел, оказались крошечными механическими дронами.

Я надолго замер у перил, разглядывая уровень за уровнем. Незнакомая красно-синяя птица с крючковатым клювом подлетела, повернувшись ко мне внимательным глазом-бусинкой. Я представил, как Кхарн Сагара гуляет по этому саду, волоча за собой все свои трубки и оптоволоконные кабели, и едва не рассмеялся вслух. Ну и воображение у меня!