Василий Горъ - Ромм. Первый [СИ]

— Кто вы такой, чтобы решать, кому жить, а кому умирать? — истерически взвизгнула госпожа Петерсен.

— Для мирных граждан Галактического союза — один из владельцев клиники, в которой лечат неизлечимое, возвращают утраченную молодость и дарят вторую жизнь. А для нелюдей, объявивших войну тому, что мне дорого — самый жуткий кошмар!

— Не слишком ли громкое заявление?! — выкрикнул пресс-атташе посольства Новой Америки.

Я поймал его взгляд и расплылся в ледяной улыбке:

— Мистер Коэн, скажите, у вас нет проблем со сном?

— Нет. А что?

— Может, задержитесь после конференции часиков, эдак, на семь-восемь, чтобы посмотреть, как уходил из жизни ваш бывший президент, имевший глупость стать одним из моих личных врагов? Эффект полного погружения и море незабываемых впечатлений гарантирую!

Оллия Маура Ромм.

31 марта 2412 года по ЕГК.

…Чета Дювалей, съезжающая по аппарели яхты «Изабелла» в высокотехнологичных — естественно, по меркам ГС — инвалидных платформах, выглядела крайне неважно. Редкие седые волосы, ввалившиеся глаза с обвисшими нижними веками, заострившиеся носы, бледные губы, тонкие дряблые шеи и все, на что падал взгляд, однозначно свидетельствовали о том, что эти люди подошли к черте, отделяющей жизнь от смерти, практически вплотную. Поэтому на удивление ясные, волевые и холодные взгляды вызывали оторопь у всех тех, кто не имел возможности ознакомиться с досье этих двух, далеко не самых рядовых, граждан Объединенной Европы.

У меня такая возможность была. Равно, как и желание понять, почему Дэн попросил встретить этих пациентов лично. Так что по дороге на «Четверку», орбитальную крепость, обычно принимающую корабли с пациентами нашего филиала клиники «Лаулетт», я предельно подробно изучила все доступные материалы и восхитилась… многому. Во-первых, Марсель, и Изабелла Дюваль были однолюбами — встретив друг друга в далеком две тысячи триста сорок шестом году и заключив брак чуть ли не через две недели после знакомства, они ни разу не посмотрели на сторону. Хотя возможностей было хоть отбавляй — в начале своей карьеры глава семьи был режиссером фильмов для взрослых, а его супруга на протяжении двадцати с лишним лет считалась одной из самых востребованных моделей ГС и не вылезала из рекламных туров. Во-вторых, эта парочка поддерживала друг друга всегда и везде, соответственно, прозвища получала одно на двоих — «Iron Twix», «Челюсти», «Капкан» и т. д. И, в-третьих, Дювали прославились совершенно феноменальной деловой хваткой — если в двадцатилетнем возрасте Марсель «стоил» всего семь тысяч кредитов, то в пятьдесят почти полмиллиарда. А к семидесяти вошел в список ста самых богатых жителей Объединенной Европы.

Разгадка вопроса, который меня беспокоил, нашлась в самом конце досье. Оказалось, что эта парочка, не успев зарегистрироваться на сайте клиники, перевела на ее счет пятьсот миллионов кредитов, то есть, сумму, на полтора порядка превышающую стоимость всех гипотетически возможных процедур, вместе взятых!

Увы, не успела я встроить эту вводную в сложившуюся картину, как со скоростного уиндера класса «Hurricane» съехала подъемная платформа с еще тремя телами.

Приблизив центральное оптическим умножителем «Дипломата» и включив систему распознавания лиц, синхронизированную с сервером «Лаулетт», я мысленно вздохнула и полезла изучать еще одно досье. Вернее, проглядывать, так как времени было в обрез.

Бывший шеф полиции системы Миссури оказался полной противоположностью Дювалей, был в два моложе Изабеллы и передвигался без посторонней помощи. Вернее, в теории мог ходить сам, но по летной палубе плелся, опираясь на трость и двух девиц, только-только перешагнувших порог совершеннолетия. Нет, не из-за диагноза, а по причине того, что был мертвецки пьян. Последнее меня нисколько не удивило — судя по досье, он пребывал в таком состоянии практически постоянно, а трезвел лишь тогда, когда заканчивались запасы спиртного. Причислить его к категории однолюбов я бы тоже не смогла. При всем желании — Рамон Амаду отличался редкой неразборчивостью в связях, и только за последние восемнадцать лет успел четырежды жениться, два раза побывать замужем, а затем прибиться к семье, количественный и качественный состав которой менялся чуть ли не каждый месяц. Не отличался и деловой хваткой, поэтому регулярно проматывал и то, что зарабатывал сам, и те подачки, которые получал от старшего брата.

Кстати, разницу между характерами четы Дювалей и Амаду можно было заметить и без изучения досье — стоило инвалидным платформам первых перелететь с края аппарели на покрытие летной палубы, как многочисленная свита этой четы дисциплинированно развернулась на месте и чуть ли не строевым шагом вернулась на яхту. Хотя в глазах как минимум двух мелких девчушек я заметила слезы. Зато обе спутницы господина Рамона не отцепились от него даже тогда, когда он вынужденно остановился в паре шагов от меня. Видимо, боялись, что он все-таки упадет.

Эмоции этой… хм… личности тоже не радовали от слова «совсем». Короче говоря, поздоровалась я только с Дювалями и их же поздравила с прибытием на Эррат. Естественно, одарив радушной улыбкой.

Евры [56] Евры или еврики — жаргонное название граждан Объединенной Европы. ответили тем же. В смысле, поздоровались, улыбнулись, заявили, что прибыли не на Эррат, а в Аламотт, который считают городом мечты. И были перебиты этим, который Амаду:

— Слышь, ты, тупая овца, я торчу на этой летной палубе уже почти два часа, и если ты примчалась сюда, чтобы сгладить хамство мужа, опоздавшего к прилету столь высокопоставленных пациентов, как мы, то будь добра начать облизывать того, кто прибыл первым! Впрочем, как бы ты ни вертела задницей…

Остановить Пола Картера, скользнувшего вперед из-за моего правого плеча и вбившего кулак в середину грудной клетки самовлюбленного хама, я даже не подумала — дождалась, пока спутницы господина Амаду догадаются встать с его изломанного тела, и холодно усмехнулась:

— Забирайте этого недоумка и тащите обратно в вашу лоханку. А когда он очнется, посоветуйте повнимательнее прочитать договор, заключенный с клиникой «Лаулетт». В частности, пункты четыре-двенадцать, тринадцать, четырнадцать и пятнадцать.

— Вы хотите сказа-…

— Я хочу сказать, что ни в Аламотте, ни в Тин’но’Тэххе его лечить не будут. Никогда и ни за какие деньги.

— Но так же нельзя!!! Ему срочно тре-… — начала одна из девиц, но Феникс, не став дожидаться начала полноценной истерики, вцепился в воротники кургузых пиджачков стоимостью с хороший флаер, рывком поднял обеих «защитниц» на цыпочки и потащил к подъемной платформе «Харрикейна». А Данте, сняв с точки крепления на левом бедре простенький автомед местного производства, деловито прижал его к шее пострадавшего, затем взял все еще бездыханное тело за ногу — видимо, чтобы не заляпать штурмовой скаф кровью, уже пропитавшей модную ярко-зеленую рубашку — и двинулся следом.