Алекс Орлов - Один в поле воин [СИ litres]

Впрочем, Фредди стриг как умел. Он даже себя ухитрялся постригать перед зеркалом. В общежитии этого было достаточно, но не здесь.

Головин высушил руки под ионизатором и вышел с твёрдым намерением подправить внешность. Это было необходимо и для безопасности. Ведь если у преследователей имелась его фотография, ему следовало быть не похожим на себя прежнего.

Парикмахерских салонов на втором этаже хватало, и Головин выбрал специализированное мужское заведение.

– Прошу вас, сэр, – с поклоном произнёс мужчина в какой-то странной одежде. Не совсем мужской. Вдобавок его лицо носило следы косметической коррекции.

– Мне нужно привести себя в порядок, я вернулся из длительной командировки… – быстро сочинил Головин.

– Извольте вот это креслице, сэр, – указал предупредительный сотрудник, и Головин сел на указанное место, а свой багаж отдал отскочившему помощнику, который тут же запер его в ячейку многоярусного хранилища, а ключ – из настоящего металла, положил на столик перед клиентом.

– Итак, что мы будем ваять? – с придыханием произнёс мастер и осторожно коснулся плеча Головина.

– Знаете, хотелось бы заметно измениться, но всё же в рамках… Э-э…

– Я понял вас, сэр. У вас хорошая породная фактура, мы не будем ничего ломать, мы выразим характер. Понимаете меня?

– Да, понимаю, – вынужден был согласиться Головин. И мастер приступил к работе.

Он накинул на Головина тонкую защитную тунику, а затем в его руках защёлкали электрические ножницы, запел фен, а дезодоранты и присадки стали сменяться один за другим.

При этом мастер вовремя прикрывал глаза клиента специальной накладкой, так, чтобы тому ничего не попало в глаза.

После многочисленных манипуляций, которым Головин потерял счет, на него, слегка утомлённого, взирал из зеркала почти что незнакомый ему человек с модной стрижкой со стрелочками на висках.

Кожа лица выглядела чистой, мешки под глазами исчезли.

Оставаясь под впечатлением, Головин пропустил мимо ушей навязчивые комплименты мастера и, отдав полсотни квадров, вышел с багажом на этаж.

Теперь он не пытался прижиматься к стенам и прятаться в углах, поскольку практически превратился в другого человека.

До вылета оставалось полчаса, а значит, было самое время спускаться к стойке регистрации и там попытаться придумать какую-то «картину-пантомиму», как выражался Изи Весёлый, называя таким термином собственное поведение при проверке его полицейскими.

Целью «картины-пантомимы» было запутать полицейских либо, разыграв из себя дурачка, так незаметно скинуть товар, чтобы потом его не пришлось долго искать.

Теперь у Головина была другая осанка и другая походка. Он вышагивал с достоинством, как бы поглядывая на окружающих сверху вниз.

Однако по мере приближения к стойке регистрации прежние страхи понемногу стали возвращаться к нему, и к моменту, когда он предстал перед милой девушкой с большими серыми глазами, Головин уже не выглядел как хозяин жизни.

– Что вам угодно, сэр? – спросила девушка и поправила на груди бейджик.

– Я… Я и сам не знаю, – с потерянным видом сообщил Головин. Он понимал, что если эта девушка его выдаст, улететь ему не дадут, у Генеральной компании здесь всё схвачено. Слишком близко к экономической зоне, где они были полновластными хозяевами.

– Что с вами? Я могу вам чем-то помочь? – спросила девушка, и в её голосе послышались нотки сопереживания и симпатии. Молодой человек ей нравился.

– Мне уже никто не сможет помочь, – напуская драматизма, чуть нараспев произнёс Головин. Нет, он не играл раньше в любительском театре, но сейчас обстоятельства способствовали его игре.

– Может, вызвать врача? Вы нездоровы? – спросила она и коснулась его руки.

– Сегодня они схватят меня, и я… Я никогда не увижу родной Пингхольм – родину моих предков.

– Кто? Кто должен схватить вас? – забеспокоилась девушка и огляделась.

– Меня хотят женить на богатой старухе, чтобы поддержать бизнес моей мачехи, злобной интриганки, которая… Которая избивала меня в детстве…

Головин шмыгнул носом, и большие глаза девушки стали наполняться влагой.

– А кто хочет схватить вас? – спросила она, и её голос дрогнул.

– Агенты мачехи. Они повсюду. Они подкупают полицию, они прослушивают, подсматривают.

Головин всхлипнул и сделал вид, что едва сдерживается, чтобы не разрыдаться, а он на самом деле едва сдерживался. Приближалась фаза кульминации.

– Но… Но вы можете уехать, сбежать куда-то…

– Да я уже думал об этом и, конечно, убегу, но можно я когда-то потом позвоню вам?

Девушка хотела что-то сказать, но в горле у неё запершило, и она активно закивала.

– Вот только одна проблема, едва я зарегистрируюсь, они тут же узнают обо мне…

– Да, они уже подходили и просили меня, чтобы я дала знать о некоем… – она сверилась с планшетом, – о Марке Джонотане Головине. Это вы?

Головин обречённо кивнул.

– Ну, так не бойтесь, Марк, я вас не выдам! Давайте документ, я зарегистрирую вас, а особую отметку с вашей позиции сброшу. Скажу, что сервер залип, у нас так иногда бывает. А ещё моя напарница придумала конфетную бумажку под квантовый друппер подсовывать. Он сразу перекашивает абсолютный нуль первоначальной настройки, и сервер останавливается, перебрасывая нагрузки в текущий трафик отдела инженерной поддержки. Они на нас потом так орут!

Девушка хихикнула, и Головин улыбнулся тоже, подавая свою кадетскую карточку-удостоверение. Другого документа у него пока не было.

Через несколько секунд Марк был зарегистрирован пассажиром, и девушка вернула ему удостоверение.

– Вы прекрасны, Пенни, – произнёс он растроганно, потому что и вправду проникся симпатией к сотруднице космопорта.

– Вообще-то, я Лиза, – сказала девушка и, быстро написав что-то на листке бумаги, подала Головину.

– Почему там написано «Пенни»? – спросил он, пряча листок в карман.

– А, – она махнула рукой, – это не мой бейдж, свой я где-то пробухала.

Они расстались, и он растворился в толпе снующих пассажиров, как в океане, а девушка, вздохнув, достала из выдвижного ящика заготовленную конфетную обёртку и привычным движением сунула под квантовый друппер.

Когда на табло высветилось сообщение о прибытии шаттла до станции – хаба «Росток», Головин в числе прочих пассажиров направился к указанному терминалу и, зайдя в накопительный блок, сразу заметил двух штатских, которые держали перед собой планшеты и просеивали пассажиров взглядами.

Рядом для усиления стоял полицейский сержант, но он не особенно старался, поскольку его, похоже, должным образом не простимулировали.

Поскольку пассажиров набралось немного, все они были на виду, в том числе зрелые мужчины, женщины, несколько детей и пожилых людей.