Сергей Нуртазин - Уничтожить Бессмертного [litres]

«По-моему, товарищ Воронов, убийство людей становится для тебя обычным делом», – с укором для себя подумал Олег, выдергивая нож из груди поверженного врага.

Рядом стали появляться фигуры воинов. Один за другим они взбирались по обрыву. Собрав отряд, Воронов повел его вдоль ущелья. Жиховин оказался прав, на краю ущелья их ждала засада. Отряд, количеством не менее ста человек, готов был обрушить на головы славян камни, бревна и стрелы. Такой же отряд находился и с другой стороны ущелья. Олег осторожно посмотрел вниз. Чуть дальше расположения засады на дне ущелья он увидел скопление гунманов. Они преградили путь через ущелье неким подобием баррикады из поваленных деревьев и камней. Воронов махнул рукой. Воины молча, без лишнего шума, устремились на врага.

В это же время на другой стороне ущелья послышались крики и звон оружия. Гунманы подняли тревогу, но было поздно, отряд Никиты успел забраться наверх до того, как к гунманским дозорным подошла помощь. Схватка была ожесточенной, но короткой, воины Кощея были перебиты, и вскоре по обе стороны ущелья в небо поднялись столбы дыма, служившие сигналом к наступлению основных сил во главе с Всеславом. Первыми в ущелье, словно речной поток, ворвались воины Манаса. Защитники «баррикады» пытались их остановить, и это им почти удалось, но в это время на их головы посыпались стрелы, бревна и камни, предназначенные для их врагов.

Гунманы, преследуемые воинами Манаса, бежали. Путь к замку Кощея был свободен.

По завершении битвы к Жиховину подъехал Дружина и указал на толпу людей, одетых в рубища и вооруженных чем попало:

– Никита, я тут к тебе людишек привел, не менее сотни. Разного они роду-племени, средь них и славяне есть. Оружия супротив нас не поднимали, с гунманами не ушли, к тебе просятся. Молвят, бывшие полоняники, с тобой желают супротив Кощея идти. Обещают дорогу к логову Кощееву на горе Зилантовой показать.

Отряд возглавлял молодой, лет тридцати пяти, высокий и жилистый муж с черной повязкой на голове.

– Что ж, воины нам нужны, да и проводники, по причине ранения Лешко, сгодятся. Вели накормить их, одеть да вооружить чем можно. Поутру выступаем.

Утром следующего дня войско, следуя за проводниками, продолжило путь. Никита вздрогнул, когда ему на плечо сел Лешко в образе филина.

– Ты это чего добрых людей пугаешь? Тебе же рану залечивать надо.

– Рану я давно залечил, а тебе, Никитушка, вот что молвить хочу. Не той дорогой нас незнакомцы ведут. Я до горы Зилантовой слетал, путь разведал. По другому пути идти надобно.

– Дружина! – окликнул Никита ехавшего впереди богатыря. – Позови ко мне старшого полоняников Кощеевых. Того, который с черной повязкой.

– Стояном его кличут. Сейчас призову. – Дружина поскакал вперед и вскоре вернулся с предводителем бывших пленных.

Никита внимательно посмотрел на Стояна:

– А скажи мне, почему пошли мы этой дорогой. Лешко вот говорит, другой путь имеется, короче.

– Есть другой путь, короче этого, но он опаснее и труднее. Потому и повели мы вас этой дорогой.

– Пошто не обмолвился об этом пути ни единым словом? Нас опасности да трудности не страшат. Не для того сюда шли, чтобы трудностей бояться. Дружина! Поворачивай войско на короткую дорогу. Лешко, веди. Надобно к исходу дня горы достигнуть.

Никита не заметил, как Стоян бросил недружелюбный взгляд сначала на него, а затем на Лешко. Злобные огоньки блеснули в глазах, но сразу погасли, когда Жиховин повернулся.

– Верно молвишь, князь, нам ли бояться, чай, не на кого-то идем, а на самого Кощея Бессмертного, – весело сказал он и улыбнулся Никите.

Вечером того же дня войско вышло к Камень-реке и разбило лагерь у Зилантовой горы, на которой возвышался замок Кощея, выглядевший зловеще на фоне кровавого заката. Никита всеми клетками своего тела почувствовал исходящее от нее зло. Мысль о Любомиле заставила до боли сжаться его сердце.

«Там ли она? Что с ней? Я должен, нет, обязан спасти ту, которую по-настоящему полюбил первый раз в своей жизни! Пусть даже у нашей любви нет будущего. Каждый день без нее – это мука, каждая минута с ней – счастье! Я спасу ее! Спасу!»

Сжав кулаки, Жиховин с ненавистью посмотрел на чернеющий в вечерних сумерках замок.

Днем крепость удалось рассмотреть лучше. В свете солнечных лучей она выглядела не так мрачно, но было видно, что это грозное укрепление, которое можно взять ценой многих усилий и человеческих жизней.

– Я где-то видел нечто подобное, – произнес Кашинский, с восхищением и тревогой разглядывая каменное гнездо, свитое на горе Кощеем. – В том строении чувствовалась некая воздушность и холодное величие, а в этом есть что-то отталкивающее, я бы даже сказал, угнетающее… Вспомнил! Германия, Бавария, две тысячи первый год, моя поездка на Европейскую научную конференцию.

Воронов хитро подмигнул Никите:

– Вы, наверное, в Зимбабве не были.

– В Зимбабве? В Зимбабве не был. Так вот, сия фортеция напоминает мне замок безумного короля Людвига Второго Нойшванштайн, который мне довелось посетить.

– С Останкинской башней посередине, – добавил Олег. – Никита, что это за хреновина?

– Это не хреновина. Вон то – подобие смотровой площадки – рикколлийское боевое судно, хотя и изрядно поврежденное, а то, что над ним, похожее на шпиль, возможно, самодельная антенна.

– Слышь, командир, а оно в нас не пульнет?

– Не пульнет. Если могло бы, давно пульнуло. Так что будем готовиться к штурму. Для начала попытаемся обойтись без крови.

– Это как? – удивился Олег.

– Напишу я нашему другу письмо, попрошу его капитулировать.

– А если откажется?

– В этом же письме предложу ему решить все поединком. Рикколлийцы далеко не трусливы и мстительны. К тому же это дело его чести, если ее так можно назвать.

– Ну, уж тут ему не отвертеться. Главное, одолеешь ты его или нет?

– Как получится. Хкош-ин-ин-мэй – хороший воин. Дело в другом, он может пожертвовать своей честью и самолюбием ради более высоких целей.

– А может, без всякой дипломатии взять крепость измором, как предлагал Всеслав?

– Во-первых, Кощей, скорее всего, приготовился к осаде, съестных запасов у них хватит надолго, к тому же водой они обеспечены. Ручей, впадающий в Камень-реку, стекает с горы. Точнее, из крепости. Так что измором крепость не возьмешь, а тем более Кощея, который питается энергией от оргуса – родового яйца. Энергия эта для него пища, вода, воздух, сила и вообще сама жизнь. Кстати, и продолжение рода тоже.

– Ты хочешь сказать, что рикколлийцы – однополые существа и способны при помощи этого родового яйца воспроизводить себе подобных?

– Да. Причем темпы рождаемости у них гораздо выше, чем у землян. Один рикколлиец способен воспроизвести на свет от трех до пяти себе подобных существ, и происходит это два раза в год путем отрыжки.