Бет Рэвис - Путь повстанца

— Она вооружена! — крикнул один из солдат.

Широко распахнув глаза, Джин бросила отбойную дрель на пол и подняла руки.

***

У нее появилась новая сокамерница. Джин не знала, к какой расе принадлежала Гвоздила, а завязывать с ней дружескую беседу определенно не хотелось. Соседка была низкорослой, со свисающими ротовыми щупальцами, студенистыми глазами и длинными пальцами. И она без всякой видимой причины ненавидела Джин.

И тем не менее Джин была рада новой знакомой.

Та не будила в ней ложную надежду.

ИМПЕРСКИЙ ИЗОЛЯТОР И ТРУДОВОЙ ЛАГЕРЬ LEG-817

МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ: Вобани

ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Леана Халлик, № 6295А

ПРЕСТУПЛЕНИЯ: Подделка имперских документов, сопротивление аресту, насилие при отягчающих обстоятельствах, незаконное хранение оружия (два эпизода), побег из-под стражи

Надежда, как выяснила Джин, оказалась в тюрьме самой большой опасностью. Она толкала заключенных совершать глупости. Она внушала им мысль, что существует жизнь за пределами этих стен.

И самое главное, надежда приносила боль.

Сильную физическую боль где-то глубоко в груди. В те редкие дни, когда ее отправляли работать на фермы, девушка, кашляя от пыли, ощущала, как эта боль разъедает легкие. Она терзала желудок, когда пищевые кубики не могли утолить голод. От нее у Джин горело горло, когда штурмовики забывали наполнить фильтрующие фляги узников. Она жгла ей глаза всякий вечер, пока девушка не отключалась от изнеможения.

В камере появились муравьи, наверняка привлеченные исходящим от Гвоздилы зловонием. Ужиться с новой сокамерницей оказалось не так-то просто. Она даже угрожала убить Джин. Еще одно обстоятельство, которое придется как-то пережить.

Джин наблюдала за муравьями, спешащими по стене в угол под потолком. Там было нечего есть, но они все шли и шли. Джин положила руку на стену, прямо поперек муравьиной тропы, и насекомые изменили путь, огибая ее пальцы.

Муравьи напомнили ей об Акшайе, Акшайя напомнила о Хаддере, а Хаддер напомнил о том, сколь многое она потеряла.

Девушка свернулась калачиком, ее ладонь скользнула по стене и опустилась на кожаный шнурок на шее. Кулон так и остался с ней. А ведь она была уверена, что его заберут. Это была ее последняя связь с матерью, связь со своим прошлым.

Умереть несложно. На Вобани она каждый день сталкивалась со смертью. Достаточно всего лишь отложить в сторону инструменты и отказаться работать. Появлялся штурмовик, поднимал бластер, и все было кончено.

Просто.

Джин чувствовала, что ее грудь словно заполнена пеплом. Но где-то там еще оставался уголек, тлеющий оранжево-красным светом и никак не желавший гаснуть.

Джин сжала кайбер-кристалл, его твердые грани впились в мозоли на ладони. Мама дала ей этот кристалл, считая, что дочь выживет. Будет жить.

Не потеряет надежду.

Прозвучал сигнал к началу рабочей смены. Джин встала. Поднялась и ее сокамерница. Они ждали у двери. Если повезет, их выберут для полевых работ.

Им повезло.

Когда распахнулась дверь, они вытянули руки, чтобы штурмовик надел на них наручники. Джин не дрогнула, когда тяжелые металлические оковы защелкнулись на ее запястьях, сменив цвет контрольного индикатора с зеленого на красный. Они с Гвоздилой пристроились к прочим заключенным. Колонна шагала, отбивая ногами равномерный ритм, от которого содрогались стены. Джин знала, что делать, — выполнять приказы. Она знала, что говорить, — ничего. Но она наблюдала. Ее взгляд скользил по сторонам, замечал солдат, других заключенных, стены. Она ждала.

Ждала, когда представится возможность.

***

Тюремный транспортный танк не отличался комфортом, но он и не должен был быть удобным. Каждому арестанту выделялось маленькое, жесткое откидное сиденье. Друг от друга места отделяли металлические прутья, а по широкому проходу между ними постоянно курсировали штурмовики. Джин неловко откинула сиденье скованными руками и втиснулась в свой закуток. К ней подошел штурмовик и приковал наручники к сиденью магнитным замком.

На Вобани было на удивление холодно. Холод проникал сквозь корпус и вентиляцию турботанка. Он пробирал Джин до костей. Она согнула пальцы. Перчатки, которые выдавали работникам, плохо спасали от мороза и предназначались лишь для того, чтобы кожа ладоней стиралась не так быстро и заключенные могли работать дольше. Джин вспомнила о синтекожаных перчатках, доставшихся ей от Маи, и испытала острый приступ тоски.

Сидевшая напротив сокамерница уставилась в пол. Ее длинные ротовые щупальца красновато-коричневого цвета нервно подрагивали. Джин откинулась назад. Узник-аквалиш злобно ругался, потому что штурмовик так примагнитил его кандалы, что они врезались в запястья, причиняя сильную боль.

Двигатель тюремного танка прогрелся, и транспорт тронулся с места. Он трясся по грязной, немощеной дороге, а сидевшие в нем узники подскакивали на каждом ухабе.

А потом Джин почувствовала совсем иной толчок.

Она резко обернулась к большой серой двери в конце прохода. За ней появилось какое-то сияние, словно в щели заглядывало восходящее солнце.

Затем дверь выбило взрывом.

Метнувшегося ко входу штурмовика отбросило назад, опрокинув грудью на пол. Джин распахнула глаза и дернулась, мысленно проклиная свои оковы на все лады. В транспорт ворвалось несколько человек, первым оказался высокий мужчина с темными волосами и щетиной на подбородке. Пока двое других занимали оборонительные позиции с бластерами наготове, он быстрым взглядом окинул отсек, явно ища кого-то конкретного.

Ее.

Джин сделала глубокий вдох, наслаждаясь свежим воздухом и ароматами леса, смешанными с парами топлива и резким запахом машинного самогона.

— Пошли, — бросил главный организатор ее побега, указывая вперед.

— Что это? — спросила девушка, изо всех сил стараясь не отставать.

— Это Восстание, — просто ответил он.

Джин изумленно таращилась по сторонам, пока шла через ангар, забитый истребителями классов Х и Y, что-то взволнованно кричащими повстанцами, спешащими дроидами. Ее глаза уловили отблеск внешнего мира, раскинувшегося за открытыми воротами ангара: пышную зелень, низкие горы и ступенчатую каменную пирамиду, возвышающуюся над джунглями.

Ее повели вглубь базы, где обстановка оказалась совсем иной. Исчезли пилоты, откалывавшие шутки и хваставшиеся друг перед другом своими подвигами. Эта часть базы была темнее и официальнее. В памяти всплыли Идрисса и Зосед со своими намеками на то, что происходит нечто грандиозное, что формируется альянс. Но она не представляла, насколько он масштабный и организованный.