Дэн Абнетт - Прямое серебро

— Что имел в виду инженер, когда говорил про разбойников? — спросил Белтайн, остановившись, чтобы вытряхнуть камешек из ботинка.

— Полагаю, дезертиры, — ответил Гаунт. — За все эти годы, они сбились в группы и осели тут, в лесной местности. Наверное промышляют воровством с ферм, браконьерством…

— Разбоем. — добавил Белтайн. — Этим ведь, кажется, занимаются разбойники?

Гаунт пожал плечами.

— Что ж, может быть, это было плохой ид… — начал Белтайн, но замолк, когда Гаунт поднял руку.

На соседней поляне, где стояли белые березы с блестящей корой, из густого тумана показался олень. Некоторое время он стоял и смотрел на них, склонив голову. А затем повернулся и бросился обратно в чащу.

Мгновение спустя они увидели, как другие на расстоянии беззвучно пересекают лес.

Как призраки.

Спустя целый час после начала своего похода, они вышли на опушку, где лесная земля превращалась в засаженные поля. Незрелые колосья молодой пшеницы покрывали склоны холма спускавшиеся в долину, за которой зеленел молодой лесок.

Это была удобная для обзора позиция, но никакой деревни поблизости видно не было.

— Что-то я проголодался, — пробормотал Белтайн.

Гаунт посмотрел на него.

— Просто сказал, — спохватился он.

Гаунт положил на землю сумки и вытер лоб. Прогулка придала ему сил, но он готов был согласиться с Белтайном: это была плохая идея.

Заметив положение солнца и сверившись с часами, он пожалел, что не взял с собой компас, локатор или даже ауспик, но ещё утром ничто не намекало на такую необходимость. В его сумке не было ничего, кроме бритвенного набора, униформы номер один и экземпляра книги «Сферы страсти». [14] Ориг. «The Spheres of Longing» - «Сферы страсти» – философский труд Гидеона Рейвенора, инквизитора Ордо Ксенос, а также (по совместительству) героя серии романов Абнетта. – прим. пер. Bigsmall.

Гаунт хотел спросить Белтайна, какой путь он бы предпочёл, но это бы стало признанием того, что они заблудились.

Он решил, что им следует пойти вдоль края поля по тропе, петлявшей дальше по дну долины. Возможно, так они доберутся до дороги.

Они прошли около ста шагов, и Гаунт вновь остановился. — Ты видишь это? — спросил он.

Белтайн прищурился. Внизу, в долине, скрытое деревьями, стояло здание: серая саманная кладка, крыша из сланцевой черепицы, посреди которой возвышалось некое подобие башни.

— У вас отменное зрение, сэр, — заметил Бельтайн. — Тыщу лет не встречал ничего подобного.

— За мной, — сказал Гаунт.

Это была часовня, старая и покосившаяся, которая ютилась в зелёном полумраке леса. Стены её увивал свисающий плющ и руноцвет. Ярко-зелёные лишайники усеивали кирпич. Они обогнули частично разрушенную стену, вошли через старые ворота и поднялись по дорожке к двери. Тот цветочный аромат вернулся. Он был настолько сильным, что Гаунту захотелось чихнуть. Только цветов вокруг не было.

Гаунт толкнул дверь и вошёл в холодный мрак часовни. Интерьер был простым, но ухоженным. В конце ряда деревянных скамей, у Императорского алтаря, горела одинокая свеча.

Оба мужчины сотворили знак аквилы, и Гаунт пошёл по проходу к статуе Императора. В витражах стрельчатых окон, среди почитаемых образов, он увидел изображение святой Саббат.

— Итак, — пробормотал голос из темноты. — Вот ты, наконец, и прибыл.

Она была очень старой и слепой. Полоска чёрного шелка, повязанная на глаза, обрамляла её голову, а серебристые волосы были туго собраны у затылка. Возраст вынуждал её сутулиться, но если бы она встала прямо, то оказалась бы выше Гаунта.

Невозможно было не узнать её красно-чёрную мантию.

— Сестра, — сказал Гаунт и поклонился.

— Добро пожаловать. Не нужно кланяться.

Гаунт поднял глаза. Как она узнала, что он поклонился? На мгновение он подумал, нет ли у неё дара ясновидения, но быстро спохватился. Болван. Из-за слепоты должны были обостриться остальные её чувства. Она просто определила, откуда прозвучал его голос. — Я полковник-комиссар Ибрам Гаунт, — представился он.

Она кивнула, словно ей было всё равно. Или, предположил Гаунт, так, как будто уже знала.

— Добро пожаловать в Часовню Благодати Всевышнего Света, в Венике.

— Значит, мы недалеко от деревни?

— Впрочем, название немного вводит в заблуждение. Веник находится примерно в четырёх километрах к югу отсюда.

Белтайн тихо вздохнул.

– Ваш мальчик, кажется, огорчился, услышав это, — сказала она.

— Мой мальчик? Имеете ввиду моего адъютанта?

— Я слышу двоих. Или я ошибаюсь?

— Нет. Пытаемся добраться до Веника, найти транспорт. Наш поезд… ай, не берите в голову. Сегодня к вечеру мне нужно быть в Мейсеке.

Она села на скамью, одной рукой нащупывая дорогу, а другой опираясь на свой посох. — Дорога не близкая.

— Я знаю, — согласился Гаунт. — Сможете указать нам правильный путь?

— Вы уже на правильном пути, Ибрам, но ещё какое-то время не сможете достигнуть пункта назначения.

— Вы про Мейсек?

— О, там Вы окажетесь сегодня вечером. Я имела ввиду…

— Что?

Она откинулась на жёсткую спинку скамьи. — Меня зовут Элинор Закер, некогда воин Адепта Сороритас ордена Пресвятой Девы-Мученицы. А ныне – смотритель и хранитель этой часовни.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, сестра. Что… что Вы имели в виду, говоря о пункте назначения?

Она повернула к нему голову. Так обычно поворачивает голову человек, который привык к динамике изображения на тактическом дисплее шлема. На мгновение Гаунту показалось, что она в него целится.

— Мне следует меньше разговаривать. Есть вещи, о которых нельзя говорить. Пока. Вы должны меня простить. У меня бывает так мало посетителей, что хочется поболтать.

— О чём нельзя говорить? — начал было Гаунт, но Белтайн перебил его.

— Как долго вы уже здесь, леди? — спросил он.

— Очень долго, — ответила она. — Вот уже многие годы я присматриваю за этим местом, как могу. Оно выглядит достаточно ухоженным и чистым?

— Да, — сказал Гаунт, оглядываясь по сторонам.

Она слегка улыбнулась. — Самой мне трудно оценить. Я стараюсь. Некоторые вещи я вижу ясно, но не те, что находятся вокруг. Голос у него не очень юный.

Гаунт понял, что последний комментарий относился к Белтайну. — Мой адъютант? Ему… сколько, тридцать два?

Последний раз отмечал свой тридцать первый день рождения, сэр, — отозвался Белтайн из дальнего конца нефа.

— Что ж, тогда его трудно назвать мальчиком.

— Да, — согласился Гаунт.

— Хотя я думала, это будет мальчик. Не обижайтесь, Ибрам. Вы тоже важны. Но мальчик… в нём вся суть.

— Кажется, Вы говорите загадками, сестра.

— Я знаю. Должно быть, это очень Вас раздражает. Столь многого я не могу произнести вслух. Но если я поступлюсь молчанием, всё нарушится. То, что сейчас поставлено на кон, слишком важно, я не могу этого допустить. Был ли с тобой юноша, молодой? Самый младший из всех.