Питер Бретт - Цикл Война с демонами. Компиляция. Книги 1-5

Ее аура была ярче всех, какие видел Джардир, не считая Пар’чина и его дживах, но… оставалась чистой. Не отягощенной ни порчей, ни изъянами, ни стыдом.

И Джардир, смущаясь сам, скользнул взором ниже.

Увиденное удивило его. Узнав об особенности Олив, Джардир счел это недостатком, который придется преодолевать, как будто двуполость ущербнее однополости.

Но по мере того как он всматривался коронным видением, картины множились над Олив, роились, плясали, и их было больше, чем он когда-либо прозревал в отдельной ауре. Призрачные образы той, кем она могла стать. Возможности Олив не урезались наполовину, а удваивались.

Он вынул ее из колыбели, и она вкрадчиво загулила. Звук был настолько прекрасен, что слезы застлали взор. Он покачал ее на локте:

– Да пребудет с тобой благословение Эверама, дочь.

Она наморщила нос, зевнула и приникла к нему. Миг он не знал, что делать. Других детей он никогда не держал с такой нежностью.

А то и дела, глядишь, пошли бы иначе.

– Твоя мать считает меня плохим отцом, – прошептал он, – и, если честно, она, пожалуй, права. Я постоянно думал только о Шарак Ка, не о родных. Я вырастил негодных сыновей, а дочерей едва знаю.

Олив потянулась, схватила его за бороду и дернула с неожиданной силой.

– Не обещаю, что с тобой выйдет удачнее, Олив вах Ахман ам’Джардир ам’Лощина. Я иду путем, с которого могу не вернуться, но делаю это из любви. К тебе и всем народам Ала. Я молюсь, чтобы ты никогда не знала этого бремени, но если оно падет на твои плечи – да укрепит тебя Эверам.

– Ам’Свиток, – сказали сзади.

Вздрогнув, Джардир крутанулся волчком. Он принял защитную позу, прикрыв ребенка телом и сжав копье.

Лиша Свиток стояла, просунув руки в просторные рукава капота и не угрожая ничем. Она была точно такой, какою он ее запомнил, – прекрасная, словно утренняя заря, и неприступная, будто скала.

– Мы не женаты, Ахман. Ее зовут Олив Свиток, а не Джардир.

– Она моя, Лиша, – сказал Джардир. – Это начертано в ее ауре. Ты будешь отрицать мои права?

– Конечно нет, – ответила она. – Я не скрываю, кто она такая, но твое имя будет притягивать клинки убийц всякий раз, когда твои наследники почуют опасность.

– Асом укрощен. Он не станет…

– Ахман, у тебя больше семидесяти детей. Впереди годы, разве ты можешь поручиться за всех?

– Я не могу поручиться и за алагай, – сказал Джардир. – Най не отступится от Олив всю ее жизнь. Олив должна доказать, что сильнее, такова инэвера. Это не оправдание.

– Я не нуждаюсь в оправданиях, – возразила Лиша. – Мы не женаты, и закон говорит недвусмысленно: она – Олив Свиток. И почему нет? Это я ее родила. Я выносила ее во чреве, вскормила собственным молоком. Я ее охраняю. Я ее выращу.

– Имя и благословление – все, что я могу подарить перед уходом в бездну.

Лиша наконец улыбнулась:

– Тогда пусть будет отчество. Олив Джардир Свиток.

Джардир принял поблажку и заглянул младенцу в глаза:

– Да пребудет с тобой благословение Эверама, Олив Джардир Свиток.

Лиша подошла к нему и нежно поцеловала в щеку:

– Мы произвели на свет прекрасное дитя.

Олив потянула его за бороду, пытаясь затолкать ее в рот.

– Да, так и есть.

– Я правильно понимаю, что ко мне ты потом не зашел бы?

– Правду сказать, я не знал, желанный ли я гость, – ответил Джардир. – В твоем письме об этом не говорилось. Я хотел только благословить ребенка.

Лиша ласково положила руку на голову Олив и погладила по милым черным волосикам.

– Ты уже это сделал.

– Тогда ее мать, – сказал Джардир, – по-прежнему прекрасную, как лазурные небеса.

– Неисправимый чаровник, – рассмеялась Лиша. – Не надейся перед уходом заделать мне новое чадо. Одного хватит.

Джардира бросило в жар.

– Я… не имел в виду…

Лиша со смехом оборвала его:

– Я дразнюсь, Ахман.

Джардиру страстно хотелось обнять ее, и он быстро вернулся взглядом к Олив.

– Инэвера пришлет в Лощину трех дама’тинг – наставниц и советниц. С ними явится моя дочь Мича. На ней будут одежды даль’тинг, но ее, как и Сиквах, учил Энкидо. Она будет охранять сводную сестру. Можешь на нее положиться.

– Положусь, – пообещала Лиша. – Спасибо.

Джардир бережно уложил Олив в колыбель и отцепил ее крошечные пальчики от бороды.

– Я должен идти.

Он повернулся, но Лиша поймала его за руку и притянула к себе. Он в последний раз обнял ее, вдохнул аромат волос. Она положила голову ему на грудь:

– Будь осторожен, Ахман. Возвращайся и смотри, как растет твоя дочь.

– Я не продам мою жизнь задешево, – пообещал Ахман. – Да благословит тебя Эверам, Лиша вах Эрни ам’Свиток ам’Лощина.

Он поцеловал ее. Когда он отстранился, с ним осталось легкое, как перышко, касание ее губ. Отступив к окну, он скользнул ногами в сандалии и прыгнул в ночь.

Солнце садилось, и Раген крепче вцепился в поводья Сумеречного Плясуна. Он чувствовал, как напрягаются могучие мускулы исполина, как сам скакун готовится к схватке. Раген молился, чтобы до этого не дошло.

– Странно ехать верхом на закате. – Меченые доспехи Дерека починили и начистили до блеска, но он держал руку поближе к копью, которое покоилось в ремнях на конском боку.

– Привыкнешь. – Эскорт лесорубов возглавлял Седой Йон – здоровенный мужик с буграми мышц. – Дороги помечены, а в тылу у тебя двадцать душ лесорубов.

– Сколько нам ехать до города, если не останавливаться ночью?

На Элиссе были купленный в Лощине меченый плащ и новые кожаные штаны для верховой езды. Раген не помнил, чтобы за двадцать лет совместной жизни она хотя бы раз надела брюки. Сейчас они смотрелись на ней естественно, как и сноровка, с которой она обращалась с кобылой.

– Точно не знаю, – признался Йон. – Я уже восемьдесят лет не отходил дальше пары миль от места, где народился. Завтра окажемся вообще неведомо где.

Раген моргнул. Йону больше восьмидесяти? Он выглядел намного моложе.

– Зачем же ты вызвался провожать нас до самого Милна? – спросила Элисса.

Йон огладил длинную бороду, темную ближе к лицу, с металлической проседью ниже и белоснежную в самом низу.

– Сыны и внуки выросли. Жену шестнадцать лет как возложил на погребальный костер. Магия подарила мне вторую жизнь. Хочу, коль так, немного посмотреть мир.

– Если хочешь стать вестником, я знаю местечко, – сказал Дерек. – Двадцать два года провел в Брайнс-Голде. Во всем городишке жило не больше шестидесяти человек, а пересечь его можно было за четверть часа.

Он тяжело вздохнул:

– Но теперь я вдоволь насмотрелся на мир. Слуги и те знают моего сынишку лучше, чем я. Как и родня жены, которая присматривает за ним, пока меня нет. Но когда я вернусь в Милн, больше уж не уеду.