Александр Шапочкин - Осколки клана. Том 2

– Ну, последнее логично, – понимающе кивнул Игнат и добавил: – Я правильно понимаю, что система с печатями, создаваемыми с помощью этих артефактов, была придумана, чтобы не рисковать специалистами-кудесниками на поле боя? Даже ничего не зная, самый тупой чародей может разбросать, следуя инструкции, выданные предметы, включить и спокойно дождаться нужного эффекта?

– Грубо говоря, всё так и есть! – подтвердил его собеседник. – Как я уже сказал, подобные артефактные разворачиваемые печати пришли к нам с Ближнего Востока, а там совершенно другая жизнь, нежели здесь у нас. Их чародеи, зовущиеся ассасинами, зачастую не умеют ни читать, ни считать, но им это и не нужно, потому как их кудесники-суфии играют роли советников, наставников, учёных мудрецов, философов и политиков, оставаясь людьми сугубо гражданскими и беззащитными в прямом бою.

– Всё это очень интересно, Мирослав. Спасибо за консультацию. Однако, боюсь, что на сегодня нам следует закругляться, – с явным сожалением решил Ланский, который в продолжение всего разговора отслеживал ситуацию в зале.

Его действительно заинтересовал этот разговор, и он не против был бы как-нибудь при других условиях продолжить его. Впрочем, Игнат прекрасно понимал, что вряд ли это случится.

– Согласен, – кивнул его собеседник.

Через несколько минут, когда в помещение вокзала ворвались-таки вызванные чуть ранее жандармы, суета закипела с новой силой. Один из бандитов был мёртв, второго с подтанцовки, порядком избитого и поломанного сознательными гражданами, спешно утащили в служебный паровик.

Женщину-воровку, оказавшуюся на поверку молодым парнем, которого один их служивых опознал как известного щипача и лебежатника Лёлика «Ванильку», знаменитого в районе Казанского вокзала грехом содомии девятнадцатилетнего парня, трогать побоялись. По исцелении ему в любом случае грозила каторга в Злёной Зоне, так что раненому вкололи морфина из полевой аптечки и вызвали по вокзальному телефону хирургический наряд.

Неизвестно, что послужило причиной смерти то ли неверная, усреднённая дозировка обезболивающего, то ли нехорошая грязная колотая рана и огромная потеря крови. Однако прибывшие на место происшествия медики застали уже отходящего в бездну «Ванильку», реанимировать которого посчитали делом бессмысленным.

Не нашли и респектабельного господина, раненого злоумышленниками, пусть даже уходя он и оставил чёткий кровавый след, который прерывался возле следов паромобильных колёс. Впрочем, когда брали показания свидетелей, кто-то всё-таки вспомнил, что на вокзал подвергшийся нападению мужчина вроде бы пришёл то ли с воспитанницей, то ли с падчерицей и оставил её где-то здесь.

Однако девушки уже и след простыл. И как-то так получилось, что никто не видел, как она, собственно, ушла. А так как что-либо вспомнить о ней более никто не смог, встал вопрос, а была ли вообще эта падчерица? Спрашивать же о чём-то пригревшуюся и заснувшую на соседней лавке глухую благовидную старушку, возле которой, по уверениям единственного свидетеля, и должна была сидеть девушка, унтер-офицер Каплыжкин посчитал нецелесообразным.

В конце концов, подобные маленькие драмы ежедневно разыгрываются в Полисе сотнями. А потому, коли потерпевший не пожелал заявить о себе, его право, точно так же, как не дело наряда хирургов отлавливать кого-то, кто не хочет, чтобы ему была оказана немедленная помощь. Вполне может быть, что мужчина просто не желал, чтобы фотография попала в вечернюю прессу, и это было достаточной причиной для прекращения поисков.

Потому как в любом случае для суда над единственным выжившим бандитом хватит и одних только свидетельств, что потерпевший имелся. А также двух трупов с колотыми ранами. Ну а была ли там девушка или нет, и куда она подевалась – пусть болит голова у городового по месту её жительства!

– Итак, значит, Елизавета очень даже хорошо знает Надворного Советника Окина, – пробормотала Ольга Васильевна, хмурясь и теребя в руках очередной доклад, периодически поглядывая на сидевших напротив неё Игната и его дочь Клару. – А Антону совершенно случайно знаком как коробейник Скоморошка, так и Качарин, владелец нескольких забегаловок, одна из которых по чудесному совпадению располагается на втором уровне неподалёку от его бывшего приюта?

Этот разговор происходил вечером на следующий день после встречи Игната с представителями «третьей стороны» на заглублённом под землю испытательном полигоне повышенной опасности при Академии. Там же, где чуть больше года назад Ольга Васильевна впервые пыталась раскрыть основанные на эмоциях проявления взрывного эго тогда ещё ученика выпускного года Каменского. Никак не желавшего реагировать ни на что, кроме проявлений сильнейшей ярости. Мгновенно делавшей его частично неуязвимым, расшатывая слабенькую ещё энергосистему двойного ядра. И генерировавшей сильнейшие разрушения при не очень-то структурированных выплесках во время ударов.

От воспоминаний Ольга Васильевна недовольно поморщилась. Случись ей сегодня вновь тестировать Антона, она бы точно не стала применять грубый гипноз и уж тем более демонстрировать ему пошлые фотографии с голыми бабами. Это тогда для неё всё было экспериментом, она была учёным, наблюдающим интересный объект для исследований. Вот её и несло незнамо куда. Уж лучше бы подумала головой и приплатила какой-нибудь прошмандовке, коих в Академии навалом, за качественный стриптиз, нежели своими же руками приучать ребёнка к похабным и недостойным картинкам. Да и толку было бы больше!

Женщина посмотрела на Клару, и девушка слегка поёжилась под её странно оценивающим взглядом, не очень понимая, чем же таким его заслужила. Впрочем, спустя несколько секунд тишины женщина приказала начинать устный отчёт, и молодая – почти не чародейка – Ланская заметно расслабилась.

Именно она, пользуясь своими особыми мягкими методами, проводила целевой опрос как Антона, так и Лизы на тему интересующих «третью сторону» людей. Поэтому сегодня отец и привёл её сюда, в лабораторию Ольги Васильевны, дабы при необходимости она ответила на некоторые вопросы сверх письменного отчёта.

– Ну… итак. Я, пожалуй, начну с Елизаветы Всеволодовны. Потому как там всё и сложнее и проще, – заговорила Клара, доставая из кармашка передника горничной небольшой блокнотик и открывая собственные записи. – Выяснилось, что Елизавета очень хорошо знакома с Надворным Советником в течение почти трёх лет, потому как он её регулярно с… ну это…

– Трахал, – жёстко подсказала слегка покрасневшей девушке главная Ланская. – Клара, я тебе сколько раз говорила, когда пишешь внутренние отчёты выражайся нормальным разговорным языком! Не книгу ваяешь. Лучше ты будешь использовать мат, чем полунаучные туманные изъяснения, которые поймут да человека из десяти.