Владимир Корн - Храм из хрусталя [litres]

Слова Артемона означали одно: в одиночестве мне не остаться.

– А этот, второй?

И мы дружно посмотрели на ползуна. Который с той поры, как перестал ползти, ни разу даже не пошевелился. Время от времени к нему кто-нибудь подходил, чтобы убедиться, что он все еще жив.

– А что второй? Бросим его здесь, – с ленцой сказал Гудрон. – Не на себе же его им нести? По-хорошему, глотку бы ему перерезать за былые заслуги. – Он имел в виду его прошлое перквизитора.

– По-хорошему – глотку ему перерезать? – удивился Демьян. – Боря, а что же у тебя тогда по-плохому?

– Ты когда-нибудь видел ролики, как колумбийские или мексиканские картели с предателями поступают? Когда тупыми мачете расчленяют еще живых.

– Приходилось.

– Так вот, даже это у меня еще не по-плохому. Так, середнячок. – Гудрон кивнул.

– Какой же ты все-таки лютый зверь, Борис! – делано ужаснулся его собеседник. – Может, мне и впрямь как можно быстрее твою компанию покинуть? – Демьян, совершенно не напрягаясь, протяжно зевнул.

– К делу господа, к делу! – вернул их к действительности Трофим. – Время идет, скоро полдень. Или вы завтра с утра решили отправиться?

– И все-таки нельзя их отправлять без проводника, – высказал свое мнение Остап. – Есть там пара мест, где несложно ошибиться и свернуть не в то ущелье. Со всеми вытекающими.

Демьян в этом смысле идеальная кандидатура, в его голову как будто встроен компас.

– Демьян, тебе придется вернуться. – Я постарался сказать так, чтобы он смог понять – это приказ, а они не обсуждаются. – Но тебе нужен напарник.

– Жребий? – предложил Остап. – Кому-то не повезет. Или наоборот, уж не знаю.

– Теперь слушайте все, – начал Демьян, и по тону его голоса становилось понятно, что ситуацию он обдумал, после чего принял решение, которое и собирается огласить. – По всему выходит, что топать мне в одиночку. Ну не совсем чтобы в одиночку, но одному.

Прозвучало забавно, но, в сущности, так все и было.

– Хотя неплохо конечно же было бы, чтобы Ирма вместе со мной отправилась.

– Нет! – Девушка как отрезала.

– Ну, нет так нет, – легко согласился Демьян. – Так, парни, не беспокойтесь, все будет в ажуре. Доставим красавиц в Аммонит в кратчайшие сроки. Хотя, – он заулыбался, – возможен и другой расклад.

– А это еще какой? – подозрительно спросил Гудрон.

– Такой, что заведу я девчат в горы, найду подходящее местечко, и будем мы с ними жить душа в душу. Скажу, что заблудился и, как выйти на побережье, не знаю. – Он продолжал улыбаться.

– Дема, а рожа у тебя после этого не треснет? – Кто бы это мог быть, если не Гудрон? – Хотя можно представить и так. Заведешь ты их куда-нибудь, но душа в душу будет жить с ними только Федор. А ты по хозяйству – перинку взбить, когда Федор захочет на ней возлежать с какой-нибудь из Маш, дровишек нарубить, водички принести, землицу под грядки вскопать. Туда и будешь свою душу вкладывать.

– Ох и договоришься же ты сейчас, Битум Александрович! – покачал головой Демьян. – Молчать бы тебе следовало! А заодно мне в дорогу берцы почистить и одежонку постирать.

– Это почему еще?

– Ты представь на миг. Возвращаемся мы в Аммонит, подходит ко мне Дарья и спрашивает: «Как там, мол, мой Борюсик?» И я ей такой в ответ: «Жив-здоров твой прохиндей, что с ним станется?» – «Почему прохиндей?» Вот тут-то все и случится!

– Что именно?

– Да скажу ей: «Эх, Дарьюшка! Думаешь, я всех девчонок привел? Нет, двух твой Гудрон для личного пользования оставил!» И полетят тогда по ветру по прибытии в Аммонит твои последние волосенки! Повезет еще, если только те, что на голове растут!

– Парни! – Когда имеется время, всегда слушаю их обмен колкостями с удовольствием – много ли тут развлечений? – Демьян, ты точно уверен, что справишься один?

– Точно.

Наверное, это был наилучший выход из положения. Мы с отсутствием Демьяна практически ничего не теряем. Несмотря на все свои навигационные таланты, как боец он, чего уж там, довольно посредственный. И потому в критических ситуациях за ним всегда нужен глаз да глаз.

– Тогда остальным пятнадцать минут на сборы!

И я обвел всех взглядом: никто из них не жалеет, что упустил отличную возможность вернуться на побережье? Хотя вилами по воде писано, что в Аммоните все спокойно, Фил до сих пор там и вообще жив.

– Все будет нормально, Теоретик! – подмигнул мне Гудрон. Он задержался, когда все остальные пошли готовиться в дорогу. – Мы тебя не бросим. А знаешь почему?

– Почему?

До сих пор в толк не возьму – что всех их держит рядом со мной? Какой им в этом смысл?

– Потому что каждый из нас знает: случись нечто подобное с моей Дашей, с Настей Яниса, и так далее, ты был бы рядом. И как обычно, вперед всех бы лез. Ты не улыбайся, серьезно тебе говорю!

Улыбаюсь совсем не по этой причине. Вспомнились слова самого Гудрона. Вернее, его вопрос Вячеславу, когда тот рассказывал нам об эмпатии.

– Проф, а это может быть заразно?

– Что именно? Эмпатия?

– В том числе. Но сейчас я о другом. Заполнил нам Теоретик жадры, и стали мы такими, как он.

– Какими именно?

– Ну, не знаю. Совестливыми чересчур. Нет, я понимаю, с волками жить – по волчьи выть, пусть даже в хорошем смысле. Или с кем поведешься, с тем и наберешься. Затрудняюсь толком объяснить.

– А ты кратко, Борис, кратко. Отчлени, так сказать, нужное от несущественного.

– Если кратко, то жадры дают не только то, что они дают, но еще и часть от того, кто именно их заполнил. Не знаю, как другие, но за себя я точно могу сказать: изменился Аксентьев Борис Александрович с той самой поры, как в руки к нему попали жадры от Теоретика. Не то чтобы совсем, но на некоторые вещи явно иначе смотреть начал.

– Хороший вопрос, Борис Александрович, и на него у меня нет ответа. Как не знаю, по какому принципу жадры работают вообще. Хотя, признаюсь честно, подобные мысли и мне в голову приходили. Личность человека формирует общество, в котором он находится. Но мы-то люди уже взрослые и вполне сформировавшиеся, так что, возможно, ты и прав.

Так что, уважаемый Борис Александрович, улыбаюсь я совсем по другой причине.

– Кстати, Теоретик, слово мне сразу дай!

– Какое еще слово? – подозрительно спросил я. Зная его характер, от него можно услышать все что угодно.

– Что подтвердишь, когда буду рассказывать.

– Что именно?

– Как один долину от перквизиторов зачистил. С наганом, мать их, с наганом!

Ничего я тебе давать не буду. Потому что вранье это все – без вас точно бы там остался. И еще. Будь на мне в тот момент подгузники, обязательно бы использовал их по назначению. Их не было, что и удержало меня от позорного факта.

– Ладно, пойду и я собираться, – сказал Гудрон, после чего, подмигнув, неожиданно пропел: «Нам любые дороги дороги!» Вместе со всеми этими «ля-ля-ля», которые доносились от него, когда он уже топал к входу в пещеру.