Андрей Царев - Конец игры

Миша и Коля, по моему приказу, наблюдали за обстановкой, держа автоматы наготове, а Катерина и Эля возились с этим пацаном. Я пытался объяснить, но меня не слушали. Нет у нас врача толкового сейчас. Не знаю, может, в монастыре и есть кто по этой теме, а у нас нет. И не довезём мы его, вон крови сколько натекло, вообще что его из дома вытащили на улицу, уже неправильно, кровотечение только усилилось, но мои доводы были бесполезны. И еще эти две «защитницы животных» собирались забирать раненого с собой. Я все понимаю, сын за отца не отвечает, и лет ему не больше двенадцати, но не довезём мы его. Уж лучше бы в доме оставить…

— Мяу! — услышал я снова около своих ног.

Тот самый рыжий кот, откуда не возьмись, подбежал ко мне и стал тереться о ботинки.

— Красавчик, — взял я кота на руки и стал гладить, — предупредил меня, всех спас.

Кот закрывал глаза и довольно мурлыкал. А вот этого мы с собой точно возьмём, для этого места в машине у нас найдется. «Тойота» оказалась на ходу, не смотря на три дырки в лобовом стекле и две в капоте. Видимо, пули двигатель не повредили, повезло нам, что узбеки плохо стреляют. Но это только те узбеки, что нам сейчас попались, дальше могут попасться другие. Я посмотрел в сторону раненого и тихо потянулся за пачкой сигарет. Без перекура тут не разберёшься, кого с собой везти, решаю я сам, конечно, но брошу сейчас умирающего тут, всю оставшуюся жизнь ребята на меня косо смотреть будут. И командовать я ими после не смогу. А брать его с собой — всю машину кровью запачкаю, и один хрен не спасём.

Майор Кузьмин, Крым, район аэропорта.

Лавандовые поля это нечто. Машина медленно ехала мимо них, и все, включая и меня, смотрели по сторонам. Как будто сине-фиолетовое море волнуется, когда подует легкий ветерок. Странно, обычно они в июне зацветают, а вот сейчас середина мая, и нате вам, цветёт лаванда полным ходом! Или, может быть, я просто слишком долго проболел и сейчас уже начало июня? Да нет, вроде бы май, но лаванда все равно цветет уже сейчас, прямо перед глазами.

Я свернул на эту просёлочную дорогу, так как уже не раз бывал в аэропорту, когда летал устраиваться на новое место, и знал подъездные пути. Самолёт, наверняка, сел вон в той стороне, рядом с терминалом. Ему туда и надо, не будет он останавливаться в чистом поле, всегда приземляется и катит к терминалу. Следовательно, нам нужно подъёхать либо на поле, что затруднительно, так как придётся проехать через кусты лаванды, либо по асфальту ехать к терминалу, а дальше бросать автомобиль. Только, что-то не видно тут оживления, никакой эвакуации не наблюдается. Несколько машин, развороченный шлагбаум и осколки битого стекла на асфальте.

— Как будто повымерли все, — тихо проговорил кто-то с заднего сиденья.

— Ну что, к главному терминалу едем, — сообщил я своим пассажирам, — оружие наготове держим. Возможно, придётся машину покидать, так что, все своё берём с собой.

— Да не понятно ничего, мутнотень просто, — подал голос Афган, — бежать сломя голову к самолёту так себе затея. Давайте кого-нибудь в разведку пошлём, пусть разузнает, что, кого, куда, а потом и мы подтянемся. А уж если что не так пойдёт, отомстим, — подмигнул он двум своим подопечным.

Дорога свернула налево, и впереди перед нами возникло здание нового терминала. Огромное грандиозное волнообразное здание из стекла и бетона, а прямо вдоль обочины стояли брошенные машины. Легковушки прижались к краю дороги, и одна за другой замерли. Как будто вот сейчас совершит посадку самолёт, водители, отошедшие в тенёк, побегут к своим машинам, зашумят моторы, и поедут встречать прилетевших отдыхающих. Долго тут стоять нельзя, стоянка платная, поэтому, пятнадцать минут, не больше. Но нет, никого вокруг не видно, ни водителей, ни пассажиров, только несколько пустых машин. В «Ладе — Весте» белого цвета разбиты стйкла, а вот «Хюндайчик» и «Бэха» стоят нетронутые, наверняка на ходу.

— Странно, даже психов нет, — сказала Оксана, и заёрзала на сидении.

— А чё им здесь делать? — усмехнулся Клещ с заднего сиденья, — пожрать тут нечего, да и охрана, наверное, зачистила территорию, поубивали их всех!

— А трупы куда дели? — повернулся я к говорившему, и сжал левой рукой цевье своего карабина.

Возразить мне было нечего. Если охрана зачищала территорию и убирала трупы, следы все равно должны были остаться. Кровь там, гильзы, мусор. А тут — относительная чистота, только мёртвая тишина и брошенные автомобили.

Я чуть прибавил газу, и мы подкатили к очередному разбитому жёлтому шлагбауму. Дорога к терминалу была свободна, кто-то просто потаранил этот элемент регулирования проезда на территорию аэропорта. Казалось, подъедешь сейчас, остановишься, достанешь из багажника чемодан, и вперёд, на паспортный контроль. Тут даже машин не было, все стояли чуть в стороне, до входа в аэропорт. Я покрутил головой, вон вдали стоянка, там машин тридцать припарковано, но ни одной живой души не видно вокруг. Огромное стеклянное волнообразное здание аэропорта стояло прямо перед нами, и казалось заброшенным. Автоматические стеклянные двери открыты, около входа валялись вещи, одежда и обувь. На плитке были засохшие следы крови, но это как бы ни о чём не говорит. Опаздывали люди на самолёт, побросали вещи, кто-то, возможно, ранен был. Ни полиции, ни военных видно нигде не было. На въезде в Симферополь стояли брошенные блокпосты, трупы, полицейские машины, а тут — ничего.

— Вот это красота! — удивленно протянул Афган, — при Украине такого не было! — и ткнул пальцем в стекло машины, показывая на здание терминала.

— Угу, — буркнул сидящий рядом с ним Клещ, — и что нам с этой красотой делать? Нам сваливать нужно, а не эти строения разглядывать. Вон туда, что ли, идти? — показал он рукой на открытый вход в терминал.

— Вот вы с Червяком и мотанитесь, только аккуратненько, понял? — приказал Афган, и, вздохнув, Червяк с Клещём вышли из автомобиля.

Я тоже сидеть и ждать у моря погоды не стал, заглушил двигатель и подался наружу.

— Тишина то какая стоит! — сказал тоже выбравшийся из машины Афган.

— Сиди в машине, — наклонившись, обратился я к Оксане, — если что, прыгай на водительское сидение, понятно?

— Понятно, — четко ответила девушка, но вид у неё был растерянный.

Два бывших зека, держа автоматы на перевес, пошли в сторону терминала, потом осторожно зашли во внутрь, а мы с Афганом, не сговариваясь, стали смотреть каждый в свою сторону. Я туда, где был длинный забор и ещё одна дверь, скорее всего, закрытая, а он в ту сторону, откуда мы только что приехали. У меня впереди стоял забор, за которым смутно виднелись очертания самолётов. Далее дорога шла на выезд из аэропорта, и несколько машин в беспорядке стояли у обочины, наверняка, брошенные, в основном такси, судя по разрисованным кузовам. Таксистов нигде не было видно, наверное, улетели, или стали психами. Что странно, самих психов тоже нигде видно не было, поэтому, версия «улетели на самолёте» имела под собой основания. Вот так взяли, бросили все, и эвакуировались. Только вот, куда? А об этом нам, надеюсь, сейчас поведают те, кто прилетел последним рейсом на спасать.