Кирилл Киреев - Первый (СИ)

Мальчишка нахмурился и, сжав маленькие кулачки, тихо проговорил сквозь зубы.

— Ударить. Чтобы он так больше не делал. — Гнев произошедшего случая всё ещё оставался с ним.

— Правда твоя. А что велит тебе разум?

— Ударить.

— Ложь. — Непререкаемо заявил отец.

— Нет! — Воскликнул упрямец.

— Да. — Махнул здоровяк рукой, обрубив воздух. — Подумай ещё раз и скажи, что велит тебе разум.

Форст был зол. Очень зол! На того забияку, которого он уронил о землю. На мать, которая это увидела и наказала сына. На отца, который будто чародей прочитал его мысли! "Он же должен защищать меня и маму, как сделал это дядя Киян, поймав и отлупив за побитого сынка, а он… А что он делает?"

— Вечность подождёт, а я — нет. Держи ответ за свой поступок, или тебе зря дали пояс? — Строго спросил его Стард.

— Нет! — Крикнул малец.

— Что, нет?

— Не зря!

— Тогда говори.

Мальчик ещё раз помедлил, а потом опустил плечи и разжал кулаки:

— Разум велит мне отступить. Он был старше меня, все остальные мальчишки его слушались, выполняли то, что он говорил: влезали в сады, таскали ему ягоды, приносили воду, никогда не перечили. Он всегда казался сильным, его все боялись. — Опустил он глаза, пытаясь скрыть вот-вот проступающие слёзы.

— Но не ты.

— Я тоже боялся. — Утёр он рукавом нос.

— Но всё же дал отпор. — Мужчина опустился на одно колено, чтобы быть на одном уровне с сыном.

— Потому что он не прав! Папа, он не прав! — Мальчик бросился на шею своему отцу.

— Ну-ну, будет тебе слёзы ронять. Ты не забыл свою голову, но поступил так, как велело сердце. — Он положил свою широкую ладонь сыну на голову и посмотрел в его глаза. — Впредь так и поступай. Это и есть — баланс. Нарушившего его, ждёт кара, и, если в твоих силах приблизить её — смело иди вперёд, боги в тот момент смотрят на тебя и помогают. Если каждый раз проходить мимо нуждающегося в равновесии, вскоре в таких людях зарождается зло. Если вовремя не остановить однажды оступившегося — он перестаёт чувствовать границу своего мира и чужого. Вокруг него стягивается тьма, находятся приспешники и последователи. Таких очень трудно вновь обратить к Истине, а порой и невозможно. Зло порождает зло, лишь с добрыми намерениями надобно биться.

— Значит, я правильно поступил? — Утёр слёзы мальчик.

— Ты поступил как мужчина — не жалея себя встал на своём.

— Но мама…

— Некоторые люди слишком добры к чужим, и слишком жестоки к своим. Слишком — это и есть зло. В мире всё должно быть в меру, лишь тогда прибудет равновесие. Тогда будет по совести, по справедливости.

— Получается наша мама — злая? — Удивился Форст.

Отец улыбнулся и потрепал ему нестриженные волосы.

— Не получается, сынок. Малый огонёк не есть признак пожара, но повод задуматься о его происхождении. Беги к друзьям, а я поговорю с матерью. — И добавил чуть слышно. — И с Кияном, ох, как я с ним поговорю…

Форст опустил глаза к отвару. Глиняная чаша издавала щемящие сердце ароматы. Запахи детских воспоминаний: свежескошенной полевой травы, варёных кедровых шишек, парного молока, окалины в кузне, объятия матери… Разве могут объятия пахнуть? Оказывается, могут. Арим всё это чувствовал.

— Теперь вижу, что ты — шаман. — Послышалось из-за плеча. Парень обернулся и увидел юношу в уборе из перьев. Он стоял с чашей и загадочно улыбался. — Белый маг не способен на единение с духами, ты способен. — Произнёс он на общем.

— Это опьяняющее зелье? — Спросил напрямую Форст. А шаман, присев рядом, отпил отвара и чуть помолчав, поведал.

— Разве твои люди пьяны? Нет. Они бодры и веселы. Разве ты не трезв? Тоже нет. Ты в ясном разуме. От чего же ты подумал, что пьян?

— Я… вспомнил детство. Запахи, образы…

— Своих предков. — Закончил за него шаман. — Это и называется связь с духами. Простым людям — это лишь укрепляющий отвар, шаманам — умиротворение, спокойствие, познание. Тут несколько кореньев и сок дерева угута, они не опасны для человека. Но злоупотреблять ими не стоит. Одной миски в день достаточно. Можете ложиться в гостевой навес, поутру вас проводят к вашей лодке.

Шаман допил свою чашу и замолчал, уставившись стеклянными глазами в огонь. Костёр пылал, обдавая жаром тело, согревая душу. Спустя пару мгновений все сидящие улусы рассматривали пляшущие желто-оранжевые языки, каждый видел в огне что-то своё, только ему понятное. Арим не был исключением. Ему на голову "сыпались" воспоминания. Хорошие и плохие, радостные и не очень. Когда он всё же вышел из состояния некоего транса, обнаружив себя одного подле потухшего костра, он поплёлся в указанную шаманом хибару и уснул, как только его голова коснулась настила из приятно пахнущих листьев и трав.

Рассвет оба шамана встретили на ногах. Карус приветственно улыбался, а Форст приступил к упражнениям. Молодой шаман, внимательно наблюдавший за телодвижениями арима, попробовал повторить, и у него даже кое-что получалось, но на особенно трудной связке он потерял равновесие. Неуклюжее падение он продлил перекатом, снова встав на ноги. Теперь он улыбался ещё шире.

— Мой учитель не делает ничего сложнее приседаний, я отвык от такого. — Виновато сказал он на общем. — Но теперь я вижу, что меня ожидает. Ты следуешь за солнце, я следую за ты.

Первые лучи коснулись макушки арима и поползли вниз. Он, вновь, испытал ни с чем несравнимую радость, будто встретил старого друга, которого не видел много лет, или родственника. Может быть, правы улусы в том, что обращаются к солнцу, как к своему отцу? Как к тому, кто дал жизнь всему, что они видят. В завершении связки упражнений он, сделав круговые махи руками, обернулся к светилу и выставил соединённые запястьями руки вперёд, разбрасывая пальцы веером. Ладони обдало жаром, и из них внезапно вырвался широкий луч света, угодивший в стену, противоположную входу. Дерево мгновенно вспыхнуло, причём с обеих сторон, луч прожёг метровую стену насквозь, где там, в джунглях, начали чадить обугленные растения. Шаманы поспешили к ограждению.

— Я не смогу потушить такое, забери у него силу.

— Если бы я знал, как? — Сокрушался арим, понимая свою безпомощность. Ни мага правильного из него, ни шамана, ничего не умеет… — Быстрее будет водой потушить.

— Нет. Просто почувствуй его. Посмотри на него, услышь. Вытяни шуйцу и отними силу. Шуйца берёт, десница даёт.

Форст сконцентрировался и посмотрел на мир с помощью магии. Сосредоточившись, он выставил вперёд левую руку и… огонь медленно погас. А маг словно ощутил у себя в груди жар, нестерпимый, яростный.

— Не держи в себе. Освободи разум и тело.

Форст сформировал большой шар огня и отправил его в небеса, где он и сгорел, не причинив никому вреда.