Александр Левченко - Отступники [litres]

С улицы тем временем донёсся хриплый, но вместе с тем сильный голос консула:

– Ещё недовольные есть? – Он медленно обвёл перепуганных людей ненавидящим взглядом. – Если есть, сделайте шаг вперёд. Пятерых из вас я пристрелю лично, остальными займутся мои бойцы в здании штаба, которые прямо сейчас держат под прицелом ваши тупые бошки.

Прошло несколько секунд, люди молчали. Так и не дождавшись ответа, Савин опустил оружие и продолжил уже более спокойно:

– Так я и думал. Никакие вы не революционеры, а всего лишь трусливый мятежный сброд, способный только ныть и жаловаться, – он откашлялся и сплюнул кровью им под ноги. – Чего ж вам не хватает, собаки вы плешивые? Чесотка ваших жалких мнений вам не даёт покоя? Я что-то не заметил, чтобы вы умирали с голоду или замерзали на улице в самый разгар зимы. У вас есть еда и крыша над головой, этого у вас никто не отнимает. Ну так чего ж вы взбунтовались, подонки? – толпа молчала, Савин продолжал сверлить их презрительным взглядом, крепко сжимая в руке револьвер. – А, кажется, я понял. Вам нечем дышать. Вы задыхаетесь от нехватки свободы. Я прав? Ну да, конечно прав. Мало вам было вашего никчёмного профсоюза, мало тех прав и свобод, что я дал вам по наивности, надеясь усмирить вашу жадную собачью свору. Вам нужно больше, гораздо больше. В тот самый миг, когда враг буквально ломится в наши ворота, вы, сброд мятежный, своими эгоистичными действиями толкаете всю общину в объятья хаоса. Ради чего? Вы жаждете народовластия? Мечтаете о старой доброй демократии? Так вот утритесь и зарубите себе на носу: вашей сраной демократии пришёл конец. Её больше нет, она устарела, вымерла. Можете забыть об этом неудачном эксперименте древних греков, как о нелепой шутке. Вовсе не демократия вас спасла, а я. Лишь благодаря мне все вы до сих пор живы.

Сергей замер. Он никогда не слышал, чтобы его друг говорил таким тоном.

– Выживание важнее свободы, – продолжал Савин, расхаживая из стороны в сторону перед перепуганной толпой. – Или это не так? Куда вы засунете свободу, когда будете трупами? Какими правами воспользуетесь, если ваши тела будут гнить под дождём? Только задумайтесь – вы счастливчики, вам повезло выжить. Миллиарды погибли, а вы стоите здесь… И хотите просрать свои жизни по собственной же глупости. Но я не дам этого сделать! Вы – тупая свора грязных псов. Если бы не моя решимость, давно б друг друга вы пожрали. Я долго терпел ваши клоунские выходки. Долго надеялся, что вы образумитесь. Но вы как были слепцами, что не видят дальше носа, так ими и остались. Вы всё ещё живёте в мире грёз и мечтаете о старых порядках. Пришло время разбудить вас ударом по голове. С этого момента любое неповиновение будет считаться мятежом. Любая забастовка или стачка будет приравнена к саботажу. Надеюсь, вам не нужно объяснять, как именно подобное карается по законам военного времени? – Толпа молчала. – Я лично буду стрелять и вешать каждого саботажника, каждого мятежника и шпиона. Запомните это. – Савин ещё раз оглядел стоявших перед ним людей, глубоко вздохнул и добавил: – А теперь прочь. По домам. Отребье.

Договорив, консул развернулся и медленно поковылял обратно в здание штаба. Толпа, в свою очередь, столь же медленно принялась растекаться по ближайшим улочкам.

– Не слишком ли это было… жёстко, – осторожно спросил Сергей.

– Вовсе нет, – ответил Давид. – Когда люди становятся врагами для самих себя и не понимают этого, их необходимо усмирять, даже ценой жизни некоторых из них. И если показательная казнь одного человека способна оградить сотни от губительных для них действий, то это очень даже гуманно. Как говорится: при помощи доброго слова и одной простреленной головы можно добиться куда большего, чем при помощи одного лишь доброго слова. Ради общего блага можно пойти и не на такое.

– Ради общего блага, говоришь?

– Да, Сергей, ради общего блага.

Джолана смотрела на юг. От вершины холма, на котором она расположилась, до края плато Дрейко, где находилась столица общины «Рубеж», было менее двух километров. Стоя в полный рост, девушка представляла собой отличную мишень для любого снайпера, занявшего позицию на возвышенности. С такой дистанции стрелок мог бы легко снять её первым же выстрелом, но девушку это не беспокоило. Она знала, что успеет увернуться в любом случае, заметив вспышку и почувствовав приближение пули. Она уже не раз так делала, когда вражеские стрелки, по ошибке принявшие её за безмозглую тварь, открывали по ней огонь, после расплачиваясь за это своими жизнями.

За три года, прошедших со дня её заражения, Джолана приобрела массу полезных навыков, не доступных ни одному человеку, однако зрение полностью так и не восстановилось. И если бы Казимир, стоявший неподалёку, не указал ей точное направление на вражескую столицу, она бы так и не поняла, что полуразмытые силуэты домов впереди на краю обрыва это и есть Фронтера.

Брат тихо подошёл со спины и как будто бы невзначай положил руку на плечо девушки. Она слегка вздрогнула. Пуля, пронзившая её неделей ранее, серьёзно повредила кость, и рана заживала дольше обычного. Если бы не это, она бы тогда не убежала с аванпоста, а нашла бы в себе силы свершить задуманное и убила бы ублюдка Савина. Но история не терпит сослагательных наклонений, оставалось только идти вперёд.

– Мы сможем отсюда добить хотя бы до ближайших домов? – спросила Джо.

– Нет, слишком далеко, – ответил Казимир. – Наши орудия бьют максимум на километр. Но с учётом, что город стоит на возвышенности, нам придётся подойти гораздо ближе, чтобы получилось закинуть туда снаряд. Однако в таком случае мы станем отличной мишенью для их стрелков.

– Я могла бы забраться туда ночью и навести шороху. Перережу пару глоток, а может, и взорву что-нибудь.

– Не дури, Джо, – он аккуратно положил ладонь на её живот. – Ты сейчас о другом должна думать.

Девушка неожиданно резко одёрнула руку брата.

– Не указывай мне, что делать. У тебя свои спиногрызы есть, вот ими и занимайся. А со своим я как-нибудь сама разберусь.

– Сестрёнка, я тебе не указываю, просто предостерегаю от необдуманных действий. Женщины в твоём положении часто слишком импульсивны и могут легко натворить глупостей, о которых потом жалеют. Поверь моему жизненному опыту, я через всё это прошёл, и не раз. Ты и так чуть не погибла там, на «Гермесе».

– Не говори ерунды. Если бы эта чёртова шаровая молния меня не отвлекала, я бы увернулась. Да и пуля меня еле царапнула.

Она подняла правую руку и немного ею повертела. Было больно, но вполне терпимо.

– А что, если бы ты потеряла ребёнка?

– Да ничего. Я детей вообще не планировала. Ещё неизвестно, каким уродом он родится.