Георгий Смородинский - Сын синеглазой ведьмы

— Стой здесь, — приказал десятник, как только мы подошли к арке, ведущей на площадь. — Сейчас подождем остальных.

Остальных? Значит, я не один? То-то народ впереди так радуется…

В арке «коридором» выстроилось два десятка солдат с комтуром из благородных, впереди на площади — тоже хватало охраны. Бежать — без шансов… Нет, не будь на мне Печати и этих ожогов, я бы, конечно, попробовал, но в таком состоянии о побеге можно только мечтать.

Ждать пришлось недолго. Спустя какое-то время за спиной хлопнула дверь, я скосил в ту сторону взгляд и… в бессилии выругался. Можно было догадаться, что плешивый ублюдок постарается устроить именно так. Одной ведь моей смерти ему недостаточно, нужно убить еще кого-то из близких…

Дядька Освальд заметно сдал. Лицо алхимика осунулось, под глазами появились глубокие синяки. Следом за ним четверо солдат вели невысокого светловолосого мужика, обряженного в точно такую же серую льняную рубаху.

Заметив меня, Освальд подслеповато прищурился и что-то негромко спросил у сопровождающего его десятника.

— Чего он хочет? — небрежно уточнил стоящий впереди комтур.

— Хочу сказать пару слов своему господину, — кивнув на меня, пробасил Освальд. — Перед казнью имею право…

Комтур поморщился, с сомнением посмотрел в сторону площади, затем вздохнул и согласно махнул рукой.

— Хорошо, скажи. Подведите его…

Солдаты подвели ко мне Освальда, старик глубоко вздохнул и быстро заговорил:

— Господин, тебе нужно добраться до Сарна и найти там имение графа Ригволда. Второй советник короля Джареда, будучи магистром истории и демонологии, всю свою жизнь собирал артефакты Тёмных Времён и скопил у себя впечатляющую коллекцию. Тебе нужно найти тайник и забрать из него талисман Хены…

Стоящие вокруг солдаты вместе со мной внимательно слушали этот бред, губы десятника кривились в легкой усмешке.

«Старик, очевидно, повредился рассудком, что и не удивительно… — думал я, с сомнением глядя на старого друга. — Перед казнью такое часто случается. Какой-то граф, какие-то талисманы… Алхимик сбежал от реальности в свой придуманный мир, и за него можно только порадоваться. Он ведь не понимает, что происходит, и смерть его уже не страшит…»

— Поместье графа находится в трёх лигах севернее столицы, — продолжил тем временем Освальд. — Тайник ищи по артефактам — их выталкивает проклятая земля. С талисманом поезжай в Мараду, там преподаёт мой друг Сарик Отмеченный. Он поможет тебе уйти в Кенай… — Освальд посмотрел мне в глаза и с грустной улыбкой добавил: — Все, господин, прости меня и прощай…

— Прощай, друг! — кивнул ему я, и в этот момент оживился третий приговорённый:

— Эй, мужики! — весело выкрикнул он. — Вы и меня в Сарн с собою возьмите. Клянусь Хугом никого не бросать и добытым поделиться по чести.

— Заткнись! — рявкнул один из конвоиров и пяткой копья ударил парня в живот.

— Вы подумайте, мужики, — пропустив удар по касательной, хохотнул светловолосый бандит. — Канс Пересмешник своё слово держит всегда…

— Ах ты ж… — солдат повторно замахнулся копьем, но тут же опустил его, повинуясь резкому окрику офицера. Комтур шагнул от арки вперёд и, глядя на лысого, приказал:

— Готовьтесь! Скоро пойдём! Старик первый, тот, что с синяком — второй, и этот вот болтун — третий.

Пока он говорил, со стороны площади подошёл худой длинноносый тип в светло-бежевой мантии, и все разговоры тут же затихли. Отмахнувшись от приветствия, мужчина нашёл взглядом меня и, подойдя, вытащил из кармана небольшую удавку.

— Скажешь что-то лишнее — и умирать будешь мучительно, — вкрадчиво произнёс он и надел петлю мне на шею. — Надеюсь, ты понимаешь, что можно говорить, а что нельзя?

— Что, уже обгадились? — усмехнулся я, смерив взглядом Отмеченного.

Носатый на это ничего не ответил. Он некоторое время буравил меня взором своих близко посаженных глаз, затем обернулся и, махнув рукой в сторону площади, произнес:

— Все! Выводите их. Начинаем!

Площадь Последнего Вздоха находилась в центре храмового комплекса Светлого бога. С одной ее стороны стоял магистрат с примыкающей к нему тюрьмой, с другой — высилась белая громада храма. Дующий с моря ветер приносил запах большой воды, к которому примешивались ароматы вишни и цветущей сирени.

Обычно ты не обращаешь внимания на все эти запахи, но сейчас, перед смертью, они ощущались особенно остро. Сирень, вишня и свежие доски, из которых сколочен эшафот… Место для казни определили около магистрата: очевидно, для того, чтобы с балконов хорошо видеть процесс.

В связи с таким торжественным случаем ворота храмового комплекса открыли для всех желающих, и на площади собралось уже человек триста. Сдерживаемая двумя шеренгами городской стражи толпа радостно гудела в предвкушении кровавого зрелища, а со стороны храма тянулись все новые и новые люди.

Выйдя из-под арки на площадь, я окинул взглядом окружающее пространство и усмехнулся, заметив знакомую рожу. Племянник императора сидел на балконе третьего этажа в компании двух хмурых мужиков и со скучающим видом наблюдал за приготовлениями. Проследив за его взглядом, я посмотрел вверх на эшафот и… выругался, заметив там знакомую фигуру в белой мантии.

Она стояла на краю деревянной площадки неподалеку от лестницы и хмуро смотрела перед собой. Губы поджаты, ладонь на рукояти клинка, ветер шевелит густые рыжие волосы… Плешивый урод отыгрался на дерзкой ищейке, определив ее наблюдать за процессом? Да, наверное, так и есть, но для нее это ведь не самый плохой вариант. Казалось бы, какое дело приговоренному до их крысиной возни? Да, наверное, никакого, но мне почему-то не хотелось умирать беспомощным на глазах этой рыжеволосой красавицы.

— Давай, пошел! — идущий за спиной десятник подтолкнул меня следом за Освальдом к лестнице, и я попытался выбросить из головы всю эту ненужную чушь.

Сколько там осталось? Минут десять, пятнадцать? Говорят, перед смертью нужно вспоминать и оценивать прожитую жизнь, но зеленая муть по-прежнему кружила мне голову, и думать ни о чем не хотелось. Чести не ронял, врагов не щадил — этого вполне достаточно для того, чтобы не сожалеть ни о чем. Ну а то, что не выполнил просьбу матери — так в этом моей вины нет. Я ведь и правда хотел вернуться в Кенай…

Эшафот они построили знатный. Шагов так примерно двадцать на тридцать. Наверх с нами поднялось полтора десятка солдат вместе с носатым типом, который, как я понял, должен был объявлять очередь казни. Палач — высокий широкоплечий мужик с перехваченными шнурком волосами — стоял возле тумбы, на которой лежали топор с двуручным мечом, и смотрел куда-то в сторону храма.