Георгий Смородинский - Сын синеглазой ведьмы

Интересно… Эти уроды вспомнили, что я благородный? Иначе как объяснить этот меч? Да, будь воля плешивого, и меня бы утопили в дерьме, но неправильная казнь положит пятно на всех служителей Светлого бога. Не думал, что их это волнует, но, видимо, ошибался…

Нас поставили в ряд у ближнего края, выделив на каждого по три солдата охраны, остальные вояки прошли вперед и встали по краям эшафота так, чтобы не мешать обзору толпы.

Чисто по привычке я оглядел площадь и строения вокруг нее, прикидывая, как лучше отсюда бежать. Нет, понятно, что спасти меня может разве только личное явление Отриса, но чем-то же нужно было себя занять? Осматривая здание магистрата, я в какой-то момент встретился взглядом с племянником императора и криво усмехнулся в лицо этой мрази. Сука! Тут всего-то до него шагов двадцать пять, и это вполне нормальная дистанция для броска ножа. С учетом высоты эшафота мы едва ли не на одном уровне, и я бы, конечно, не промахнулся, но сейчас об этом можно только мечтать.

— Мне жаль, Рональд, — голос рыжеволосой прозвучал неожиданно, заставив меня повернуть голову. Аста приблизилась и, глядя мне в глаза, пояснила: — Я понимаю, что это уже неважно, но хотела тебе сказать, что считаю это неправильным. К сожалению, от меня не зависит…

Ну да… Хорошая девочка, правильная. Нашла в себе смелость подойти, хотя это ей, скорее всего, припомнят. Наверное, нужно было что-то ответить, но я боялся, что голос меня подведет и ей покажется, будто сын герцога трусит. Глупость — перед смертью думать о такой ерунде, но…

Не дождавшись ответа, Аста отошла на свое место, и одновременно с этим с балкона подали знак.

Солдаты вывели вперед Освальда и поставили у края эшафота перед толпой. Носатый распорядитель встал справа от него и, призвав народ к тишине, картинным движением развернул свиток приказа. Дождавшись, когда толпа успокоится, он шагнул вперед и, встав на самом краю, громко, во всеуслышание, произнес:

— Освальд Харди из Агира! Проживая в нашем городе, этот человек проводил незаконные опыты с Элементом Хаоса, подготавливая приход Врага в Эритею! Свою вину Освальд Харди признал! Волей Великого Магистра Ордена Меченосцев, Светлого императора Гасса, приговорен к смерти!

Народ впереди загудел. Отовсюду послышались выкрики с оскорблениями. Носатый выдержал небольшую паузу и, кивнув на толпу, поинтересовался:

— Освальд Харди, ты хочешь что-то сказать этим людям?

— Лживый пес! — опустив взгляд, со вздохом покачал головой старик. — Но сегодня такой день, что даже самая мерзкая ложь может обернуться правдой… — Он посмотрел на балкон, где сидел Снори, затем обвел взглядом притихшую толпу и, разделяя слова, произнес: — Вы хотели этого? Получите!

В следующий миг старик каким-то невероятным образом сбросил с себя путы и, схватив стоящих рядом солдат, скинул их с эшафота на площадь. Выпрямившись во весь свой немаленький рост, он ударом кулака сбил с ног распорядителя казни и, вскинув руки к небу, заорал какие-то жуткие и совсем непонятные слова:

— Et statuit Vaad conditio! Veni! Via aperta! Signa pacto sanguis meus vobiscum!

В то же мгновение вокруг фигуры алхимика колыхнулись сполохи оранжевого тумана. Голос был какой-то чужой, да и не слышал я, чтобы старик хоть раз его повышал, но даже это не главное. От тех фраз, которые Освальд сейчас выкрикивал в небо, по спине волнами пробегали мурашки, а в воздухе вдруг потянуло запахом серы.

Двоих подбежавших к алхимику солдат отбросила невидимая сила, из толпы раздались крики испуганных людей.

Первым пришел в себя стоящий неподалеку от него десятник.

— Бей! — коротко рявкнул он и швырнул в алхимика копье.

Стальное острие, не встретив преграды, с глухим звуком ударило Освальда в бок. Алхимик покачнулся, его рубаха тут же окрасилась кровью. Оборвав последнюю фразу, старик повернулся ко мне лицом, и следующее копье, ударив в спину, бросило его на колени.

В этот момент наши взгляды встретились… Лицо старого друга было спокойно, в глазах застыли удовлетворение и усталость — словно он нашел наконец рецепт выплавки золота из свинца… Заметив меня, Освальд улыбнулся, протянул руку, и в этот момент подбежавший палач ловко срубил ему голову топором.

— Твари! — не выдержав, заорал я и машинально рванулся вперед.

— А ну стоять! — рявкнул один из солдат и коротко ударил мне кулаком в грудь.

Дыхание тут же сбилось, перед глазами поплыли прозрачные круги, я упал на колени и вдруг что-то почувствовал. Такое, от чего волосы зашевелились у меня на затылке.

Одновременно с этим палач поднял голову Освальда, продемонстрировал ее толпе, и площадь огласили радостные возгласы. В следующий миг помост под ногами качнулся. Один раз, другой, и следом началось странное…

Труп алхимика зашевелился! Оттолкнувшись ладонями от окровавленных досок, то, что было Освальдом, поднялось на ноги и развернулось к толпе. Стоящие неподалеку солдаты отшатнулись и перехватили оружие, народ разом притих, и над площадью повисла напряженная тишина. В следующий миг помост задрожал, откуда-то снизу раздался отвратительный треск, брызнули из окон разбитые стекла. Стоящий на ногах труп исчез в ярчайшей оранжевой вспышке, а на его месте появился огромный коричневый демон.

Ростом никак не меньше шести локтей, с загнутыми, как у барана, рогами, грубой свалявшейся шерстью и узкими оранжевыми глазами.

Одновременно с его появлением плечо рванула резкая боль, тело скрутила противная судорога, и я вдруг почувствовал свой эфир! Блокирующая Печать исчезла, в голове прояснилось, страшно зачесалась обожженная грудь. В следующий миг во всем теле появилась знакомая легкость — как тогда, во время боя с бесовкой. Боль прошла, а все чувства обострились до максимума.

При виде чудовища толпа на площади испуганно заорала, солдаты попятились, грубо выругался стоящий неподалеку десятник…

Окончательно материализовавшись, демон, резко обернулся и ударил палача когтистой лапой в живот. С противным треском рвущейся материи когти твари пробили его насквозь. Чудовище громогласно расхохоталось и, подняв агонизирующего человека над головой, с легкостью разорвало пополам. Отшвырнув окровавленные обрывки в разные стороны, демон вскинул свои перевитые мускулами лапы и, резко опустив, ударил по толпе конусом заклинания.

Жуткая оранжевая волна прокатилась по площади, выламывая брусчатку и разрывая в клочья тела людей. Окрестности тут же огласили истошные крики раненых и умирающих.

«Вот оно, значит, что… — ошарашенно думал я. — Освальд не был никаким сумасшедшим… Понимая, что от смерти нам двоим не уйти, он пожертвовал собой, призвав это чудовище и надеясь, что его господин сможет сбежать. Да, старик, я попробую, но сначала…»