Константин Калбазов - Неугомонный [litres]

– Откройте ваш ящик.

Измайлов без возражений позволил досмотреть все свои вещи, после чего стражи порядка сопроводили его сначала до таможни, где ему проставили отметки об убытии, а потом – до катера, который так же подвергся обыску. Хотя чего там обыскивать? Форпик, носовой отсек с небольшим люком да дополнительная бочка под топливо. Даже палубы нет.

– Господин бригадир, если вы скажете, что ищете, может, я смогу вам помочь? Я еще не сошел с ума, чтобы ссориться с властями, и с полицией – в частности.

– Мы ищем служащую русского консульства госпожу Бочкареву.

– Алину Витальевну?

– Вы ее знаете?

– Разумеется, я ее знаю. Но что она натворила?

– Позавчера ночью совершила двойное убийство на припортовой улице.

– Где?

– Вас не удивляет, что она убила двоих человек?

– Это меня удивляет меньше, чем само место, – откровенно ответил Борис.

– Приличная девушка?

– До этого момента у меня не возникало и тени сомнений по этому поводу, – искренне ответил он.

– Берегись скрытного человека и нелающей собаки, – пожав плечами, произнес бригадир.

С французским у Бориса не очень, но он все же без труда узнал эквивалент русской поговорки: в тихом омуте черти водятся. Вот уж и впрямь, не в бровь, а в глаз. Борис голову был готов отдать на отсечение, что Бочкарева – порядочная девушка, а тут вдруг такое. Прямо потрясение!

– Прошу прощения. Ящик – еще понятно, она туда поместилась бы. Но к чему было обыскивать мою сумку?

– На предмет женских вещей. Все нормально, можете отходить. Хотя я такое решение умным не назову, – окинув взглядом пасмурное небо, произнес бригадир.

– Боюсь, что если я немедленно не выйду в море, то уже к вечеру буду в камере.

– Скорее, к полудню, – не стал его разочаровывать бригадир.

– Ну вот видите, – разведя руками, произнес Борис.

– Удачи, господин Измайлов. Уверен, что она вам понадобится.

Вскинув два пальца к обрезу кепи, бригадир подал знак своим помощникам, и полицейские направились по деревянному настилу причала к берегу.

– Здорово, Борис. – Когда полицейские ушли, к нему подошел сторож с дробовиком на плече.

Мужик средних лет крепкого сложения следил за сохранностью яхт, лодок и катеров частных владельцев, за что те вносили плату в портовую кассу. Впрочем, не забывали подбрасывать мелкую монету и непосредственно сторожам, поощряя их таким образом к более ревностному исполнению обязанностей.

– Привет, Поль.

Запалив горелку котла и оставив ее прогреваться, Измайлов поднялся на причал и, не чинясь, пожал руку сторожу. Эти в основном из неудачников и зачастую – из пропойц. Отдежурит худо-бедно свою смену и непременно побежит пропивать заработок. На дежурстве – ни-ни, а то ведь желающих на это место столько, что только оступись, вмиг вылетишь.

– Уезжаешь?

– Прогоняют, – сунув мужику мелкую монету, ответил Измайлов.

Вообще-то мог бы и не давать денег, он ведь здесь больше не появится. Но вот не смог. От него не убудет. А Поль хоть и любитель заложить за воротник, службу нес как положено. В полицию никого не сдавал, ибо неправильно это, но мелких воришек гонял исправно. Так чего обижать-то напоследок?

– Это понятно. По своей воле в такую погоду в море лучше не выходить. Ты вот что, пробеги вдоль берега, тут милях [1] Французская миля – 2,22 км. – Здесь и далее примеч. авт. в трех есть небольшая бухточка с высокими берегами. С суши тебя можно рассмотреть, только если встать на самый край скалы. У меня все кости ломит, точно тебе говорю: будет даже не шторм, а буря.

– Спасибо, так и сделаю. Ну, прощай.

– Удачи.

Они вновь пожали друг другу руки, и сторож пошел к своей будке.

Из гавани Борис вышел под парами. Не хотелось бы вот так, на старте расходовать топливо, только ничего не поделаешь. Небо затянуто серой хмарью, но исчез даже слабенький бриз, дувший со стороны берега. Так и напрашивалось сравнение – затишье перед бурей. Борис не суеверный, но даже он посчитал, что для сегодняшнего дня и без того хватает дурных примет, чтобы игнорировать предупреждения.

Бывают такие моменты, когда даже прожженные атеисты взывают к богу, потому как иной надежды попросту нет. Вот и сейчас слишком уж много разного негатива свалилось в одну кучу, чтобы от всего этого отмахиваться.

И куда его черти несут? А главное, объяснил бы кто, что с ним творится? Только полный придурок будет желать шторма, покидая надежную стоянку на утлом суденышке. Но Борис ловил себя на том, что, с одной стороны, откровенно боится возможного шторма, а с другой – жаждет его и уж точно ни в коем случае не отвернет.

С выходом в море ничего не изменилось. Пасмурное небо, полный штиль и бодро рассекающий водную гладь «Садко». Имя катеру Борис дал буквально вчера, выведя его на борту славянской вязью. В принципе, в этом нет никакой необходимости, в документах значится паровой катер и указаны его размерения. Все. До более детального документирования столь незначительной собственности дело еще не дошло, а потому и название суденышка – дело сугубо личное, не регламентируемое никакими правилами.

Мыс Ленуа находился в пяти милях от города. Не морских – французских, а они побольше будут на четыреста метров. Уже с полвека на морских просторах де факто победила английская система мер. Бог весть, как лаймам удалось этого добиться. Возможно, причина в том, что они всегда имели самый многочисленный флот, а еще благодаря налаженному выпуску навигационных приборов и принадлежностей – развитую и точную картографию. Как бы то ни было, наряду с национальными мерами длины все активно пользуются и британскими, как и их картами.

По морю до точки придется проделать не меньше десяти миль. На этот раз – морских. С учетом экономичной скорости катера в восемь узлов расчетное время прибытия – через час с четвертью. Но скорее всего, дольше. Торопиться даже с учетом портящейся погоды – причин никаких. Правильно сказал Поль: забьются в бухточку да переждут напасть. Знает Борис нужное место, благо покатался вдоль берега.

Он был уже в паре миль от мыса и даже начал изучать его в трубу, дабы приметить девушку, как вдруг услышал выстрел. А наведя оптику, заметил и дымок, плавно поднимающийся в небо при полном безветрии. Следом – еще один. Еще. Перестрелка вспыхнула, как тот самый порох, разом превратившись в частую трескотню.

Алина Витальевна заняла позицию как раз на самом мысу – эдаком клине, вдающемся в море метров на двести. Со своей позиции она имела возможность простреливать пространство перед собой, ровное и открытое, как стол. Борису сейчас не видно, но, опять же, он там бывал. Кроме того, она могла вести огонь и по узким полоскам пляжа, с обеих сторон подбирающимся к вершине.