Юлия Горина - Приговоренный к смерти

Нокс тихо выругался.

— Эй, постой!.. — попытался он удержать девушку.

Берта обернулась.

— Зачем? То, что мне было нужно, я услышала. Прямо сейчас ты действовать не хочешь, но готов поддержать через несколько дней. Я запомнила, — и она вышла прочь в желтоватые сумерки слабо освещенного коридора.

И чуть не врезалась в Джабира, возникшего прямо перед ней Сердито отпрянув, Берта прошла мимо него и услышала в спину:

— А почему ты меня не зовешь? Я знаю пустыню лучше этого чужака.

Она остановилась на мгновение, а потом решительно вернулась к полудемону. Берта подошла к нему совсем близко. Сердитые холодные северные глаза — против черных и южных.

— А сам не догадываешься, почему? — злым полушепотом проговорила она.

— Нет, — отозвался Джабир, выдерживая ее взгляд. Высокий, очень широкий в плечах, он возвышался над Бертой, как скала, в тени которой она выглядела особенно бледной и хрупкой.

И тогда с досады она сделала еще один шаг навстречу: и теперь они оказались совсем близко, почти вплотную. И с вызовом посмотрела на Джабира.

— Думаешь, если подойдешь еще ближе, у меня сердце из груди выпрыгнет? — тихо проговорил он.

— А разве нет? — резко, как пощечину, бросила она свой вопрос Джабиру в лицо.

— Нет, — низким и глухим голосом отозвался тот. — Мое сердце останется там, где ему положено оставаться.

Его глаза, казалось, стали еще темнее, хотя это было невозможно. Лицо застыло без выражения, лишь уголок рта болезненно дернулся.

— Видишь ли, я лучше тебя самой помню, кому ты принадлежишь. Альтаргану я предан всей душой — или тем, что от нее осталось. Но раз уж ты спрашиваешь прямо, я так же прямо тебе отвечу… — Берта невольно попятилась, а Джабир, увидев это, усмехнулся.

— Боишься меня?.. Почему? Да если бы ты только пожелала, я бы на руках пронес тебя хоть через всю пустыню Шадра, обернув руки плащом, чтобы не оскорбить тебя своим прикосновением! — выдохнул он, и этот полушепот прозвучал как крик и упрек вместе взятые. — Если бы ты захотела весеннюю розу среди зимы — я бы достал ее для тебя из-под песка. И что бы ты не попросила у меня — я сделаю все, что только окажется в моей власти, и никогда ничего не спрошу взамен. Поверь, я не пытаю себя мечтами, которые никогда не смогу себе позволить. Но луна всем видна. И кому бы она не принадлежала, разве не каждый, имеющий глаза, может любоваться ее серебряным ликом? Даже волки поют от ее красоты.

Берта опустила голову, не выдержав его тяжелого, обжигающего взгляда. Раздражение и гнев исчезли с ее лица, оставив вместо себя растерянность.

— Не бойся меня, — еще тише проговорил Джабир, глядя на ее светлый затылок. — Я готов умереть за того, кого ты любишь и о ком болит сейчас твое сердце. Так зачем ты зовешь рыцаря, который не готов последовать за тобой? Позови меня. Если я утащу ахъята в облике демона — никто и не подумает, что это сделал один из людей Альтаргана. Как все демоны, я владею иллюзией и смогу заглянуть ему в голову — может быть, не так тонко и хорошо, как Нокс, но если вдруг не получится, есть множество других способов заставить человека поделиться секретами.

Берта снова взглянула на Джабира, на этот раз — с живым вниманием.

— Я ведь тоже не верю тому, что нам сказали про Альтаргана, — продолжал между тем Джабир. — И знаешь, почему? Потому что до сих пор он не сделал ничего во имя величия какой бы то ни было страны. Все, что он делал, было во имя жизни и ради людей. Или из-за людей. Но ради государства — никогда. Так почему в этот раз он ступил на путь ахъята во имя величия Шадра?

Девушка красноречиво выгнула бровь — так, как только она одна умела.

— Ты думаешь?..

— Почти уверен. Но как твоя уверенность питается недоверием сердца, так моя питается недоверием памяти. Это плохой довод в споре, но достаточный, чтобы казнить себя за медлительность.

Берта кивнула.

— Хорошо. Тогда уезжаем завтра на рассвете.

Миновав галерею, Рик устремился в узкую щель прохода. Выпрямиться или развернуться он здесь не мог, так что двигаться пришлось боком и на полусогнутых ногах. Посох неярко светился, но достаточно, чтобы увидеть на камне следы крови от бежавших прочь побитых псов и рубленные сколы, точно коридор был сделан вручную.

Физически Рик чувствовал себя нормально, только голова все еще немного кружилась, и множество мелких ранок от корней раздражающе саднило. Беспокоило только плечо, из которого пришлось вытаскивать длинный и жирный отросток…

Если, конечно, не считать всех остальных причин для беспокойства.

— Рут, а тебе ничего это не напоминает?.. — проговорил вдруг Рик, останавливаясь. — Большая пещера, проход, галерея, очень узкий проход с засохшими отметинами крови — и последняя…

«С мертвым ахъятом и скобами на стене?..»

— Именно. Потому что…

С этими словами он чуть развернулся и протянул посох вперед, чтобы хоть немного рассеять тьму в следующей скальной комнате. И услышал громкий стрекочущий звук, словно свет нечаянно потревожил кого-то. Остановившись на половине фразы, Рик осторожно придвинулся ближе к краю прохода.

Стрекот издавали насекомые, сидевшие на стенах пещеры. Наверное, их можно было назвать цикадами: мясистые и слегка приплюснутые тельца, покрытые сероватым пушком, поблескивали в свете кристаллов причудливым зеленым узором на спинках. Чешуйчатые крылья засияли радужными стеклышками. Только размером они были куда больше обычных — примерно с голову человека. Некоторые из них трепыхались в полупрозрачных лохмотьях, тянувшихся через всю пещеру и свисавших пучками из темного провала сверху: свод галереи был так высок, что неяркое свечение посоха не могло до него дотянуться. Невесомые белые лоскуты, похожие на поврежденную паутину, зловеще покачивались от сквозняка. А под ногами было рассыпано множество мелких светлых камешков, похожих на обломки от работы по камню. Рик осторожно вытянул руку и коснулся маленького лоскутка, чуть шевелившегося на камне возле самого входа — и тот прилип к пальцам, точно был сделан из ниточек вязкой смолы.

Рик поднес руку к лицу и понюхал — от лоскутка исходил сладковатый запах. Пальцы начинало пощипывать, как если ссадину вымыть мыльной водой: липкая жидкость, которой щедро была напитана паутина, разъедала кожу. А значит, гнездо оставалось живым. И хотя Рик не видел нигде пауков, хозяева просто прятались где-то поблизости. Скорее всего — наверху.

Он хорошенько вытер руку о полу кафтана и медленно вышел из своего укрытия, стараясь ступать бесшумно и ни в коем случае не задеть ленты ловушек, нити от которых сейчас где-то держали в своих мохнатых лапах неведомые твари. Или, не дай свет, всего одна очень прожорливая тварь, от которой пустыми руками просто так не отобьешься.