Юлия Горина - Лешие Астериона

— Нас засекли! — прохрипел парень в зеленом балахоне, вскидывая самопальную кислотную винтовку.

— Лешие! — раздался крик из-за кустов.

Несколько человек, ковырявшихся над огромной тушей только что убитой белошейки, рванули наутек.

— Ку-ку! — угрожающая фигура Севы выросла как из-под земли. Вспыхнул тонкий луч бластера, и верзила с винтовкой плашмя повалился в траву. Браконьеры дернулись в другую сторону, но их уже окружили.

— Всем лечь на живот и не двигаться. Одно движение — и мы открываем огонь. Именем закона земли Астерион вы обвиняетесь в браконьерстве…

Старший зачитывал права монотонно и холодно, пока Катя надевала на них ошейники.

— Готово, командор, — сказала она и передала пульт старшему, как бы случайно чуть касаясь его руки.

Руки у командора были бронзовыми, с рельефно проступающими жилами, как ветви у столетнего камнедуба.

И сильными…

— Выключаем кино.

Щелкнул тугой рычажок, и все четверо пленников потеряли сознание.

Девушка подошла к окровавленной белошейке.

— Отрезали голову струей кислоты, сволочи. И шкуру начали снимать.

— Чего ты хочешь — она стоит на черном рынке больше, чем ты за год зарабатываешь, — пожал плечами Себастьян, рассматривая кислотное ружье. — Отличная конструкция, кстати. Надежней лицензионного. Может, оставим, а, командор? Все равно ведь…

— Может, тогда еще и ящерицу обдерем заодно? Не пропадать же добру, — рявкнул тот, и Сева предпочел заткнуться. — Гвиера, как слышно? Протокол составлен?

Гвиера, зоолог, зоопсихолог и по совместительству секретарь поста не только отлично все слышала, но и видела благодаря крошечным камерам в полевой амуниции лесничих.

— Позвольте заметить: по ряду внешних признаков эта самка — молодая мать, — прозвучало в динамиках, — а так как белошейки — вид вымирающий, я вынуждена напомнить вам о необходимости поиска детеныша…

— О черт, — пробормотал молодой великан, и, сделав невинное лицо, как бы между делом двинулся по направлению к машине. Грозный оклик начальника его догнал.

— Себастьян!

— Шеф, ну почему снова я? — запротестовал Сева. — Мне вчерашней крылатки хватило — три часа на карачках по кустам, ноги до сих пор болят!

— Вот и разомнешь.

— Может, Бакая вызовем? Хватит ему больным прикидываться. Подумаешь, диарея, ему же не во дворце, а в поле работать!

— Нечего было астерионца учить димедролом водку закусывать, — вполголоса заметила Катя, и в ее темно-янтарных глазах затанцевали чертята, — теперь сам следопытом поработай.

И в этот момент раздался глухой утробный рев.

Он выпрыгнул стремительно, будто огромная черная тень пронеслась над кустами. Одно мгновение — и для Кати все вокруг перестало существовать. Все, кроме черно-серой клыкастой морды напротив и пары зеленых глаз, горящих яростью. Она замерла, позабыв обо всем на свете, словно перед ней возник сам дьявол…

Через мгновение девушка уже отплевывала дорожную жижу, а рядом, еще чуть посвистывая, лежал застывший в странной позе огромный павиан-горгулия. Вокруг него тончайшей паутиной поблескивала парализующая сеть.

Старший схватил Катю за плечи и рывком поставил на ноги.

— Ты цела? Руки-ноги? Он не ранил тебя?

— Нет, не успел…

Звонкая пощечина шлепнула по ее грязной щеке.

— Головой думать надо! Зверь на тебя летит, а ты стоишь как мишень, только глазами хлопаешь! Мне твой труп не нужен! — рявкнул командор и направился к павиану, обтирая ладонь о брюки.

Себастьян сунул девушке в руку носовой платок и пошел за начальником.

Размеры и параметры животного впечатляли. Широченная мускулистая грудь, отлично развитые передние конечности, и похожая на отвратительную маску морда с торчащими наружу белоснежными клыками.

— Я эту страхолюдину раньше только в перечне видел. Живьем — впервые, — признался Сева. — А вы, Николай Владимирович?

— Я тоже, — ответил Якушев, склоняясь над пленником. Павиан был страшен и великолепен одновременно.

— Уникальный представитель уникального вида! — воскликнула Гвиера в динамиках. — Музей редких животных нам выдаст премию, потому что они как раз искали жениха для своей самочки-горгулии!

— Вот это правильно! Самкам — самцов, лесникам — деньгов, и да воцарится золотой век! — выдал Сева.

— Давай-ка помоги мне загрузить улов и вперед на поиски! — прервал его командор.

— Но Николай Владимирович…

— Отставить разговоры, ты не на свидании, а на работе. Гвиера, вызывай инспекторов для передачи преступников.

— Уже вызвала.

— Тогда отбой.

— Одну минутку. Считаю необходимым предупредить, что вас ожидает комиссия с Земли.

Якушев тяжело вздохнул, стараясь сохранить равновесие.

— Что им надо?

— Они не сказали.

— Понятно…

Когда машина тронулась в путь, Катя слабо улыбнулась:

— По крайней мере, я теперь знаю, что тебе не все равно.

— Дура. Полтора года войны, два года здесь — и никакого проку. Любая бестолочь уже научилась бы стрелять на рефлексе! Еще один прокол — и уволю к чертовой матери, мне не нужен член команды, неспособный не то чтобы чью-то спину прикрыть, а даже о себе позаботиться!

Она помрачнела.

— Так вот что тебя взволновало… Ладно, командор, не горюй. Подай ходатайство, может, тебе медаль причитается «За бестолковую жену», — с деланной усмешкой сказала она.

На суровом лице Николая ничего не отразилось. Он только устало проговорил:

— Будь добра, избавь меня сегодня от своих истерик.

Девушка прикусила губу и уставилась в окно. Иногда она сквозь обиду украдкой поглядывала на мужа. Несмотря ни на что, Катя любовалась им. И посеребренными сединой висками, и взглядом хмуро-серых глаз, и даже глубоким шрамом на подбородке, который так хотелось поцеловать.

А за окном неспешно проплывали столетние кряжистые деревья и густой кустарник, которым не было никакого дела до печалей людей.

Катя ненавидела Астерион.

Противный моросящий дождь не унимался всю ночь. Она насквозь промокла и замерзла, но все равно сидела на ступеньке возле его дома и ждала. Сначала Катя очень волновалась, часто посматривала на часы и вздыхала, всякий раз обнаруживая, что время ползет неприлично медленно. Когда настала полночь, нетерпение улеглось, и нервную дрожь победил обычный озноб. А еще через два часа девушка перестала смотреть на часы и просто смотрела на отражение фонарей в лужах.

Он подошел с другой стороны и совсем тихо.

— Катя? Ты с ума сошла, что ты здесь делаешь?

Девушка вздрогнула и обернулась.

Николай был пьян, парадный китель нараспашку, сорочка наполовину расстегнута.

— Я узнала, что ты прилетаешь сегодня.