Юлия Горина - Лешие Астериона

— Хорошенькие новости. В тебе проснулся мандраж белого платья? Давай красное купим.

Катя грустно улыбнулась и покачала головой.

— Дело не в мандраже. Я… В общем, мне сегодня звонил доктор Черных, и… — она глубоко вздохнула, набираясь храбрости. — У меня никогда не будет детей.

Николай помолчал и еще раз отхлебнул чаю.

— Дети — это такие маленькие розовые существа, которые умеют только пачкать подгузники и много и звонко орать?

Катя всхлипнула.

— Не помню, чтобы я когда-нибудь говорил, что мечтаю о таком счастье, но если ты считаешь, что оно необходимо, можем завести парочку мальчишек. Ну или если настаиваешь, можно еще и двух девчонок в придачу. На большее я не согласен!

— Коля, я не смогу родить, даже полмальчика или одну пятую девочки!

— Оно и к лучшему. Полмальчика — это некрасиво. Катенька, а для чего по-твоему человечество придумало генную инженерию и зачатие в пробирке?

— Ты хочешь детей, рожденных вопреки законам человеческого естества?.. Некоторые называют их проклятыми!

— Выбрось из головы всю эту религиозную дурь. Сдохнуть тоже естественней, чем носить кардиостимулятор, однако все выбирают второе. По мне так вообще держать бы их в той пробирке лет до пяти.

Девушка растерялась.

— Но как же… А если… А если узнают? Его же травить будут!

— Переедем. Так что все твои страхи — очередной мухослон.

Николай почесал ляжку, потянулся и встал.

— Пойдем-ка спать, мой милый ортодокс. Завтра трудный день.

Разговор проходил на открытой верхней веранде, откуда члены комиссии могли любоваться великолепным видом. Крутой обрыв, выстеленный мелким кустарником и малахитовой зеленью травы, вел к холмистым берегам речушки с мутной илистой водой. Сразу же за рекой блестело изумрудным цветом ожерелье из мелких болот, а потом начинался непролазный лес.

Несмотря на свою многочисленность, на самом деле комиссия состояла всего из двух человек, окруженных целой свитой телохранителей и секретарей. Низкорослый и лысоватый уроженец Астериона, Рай Ванской (которого на базе частенько называли Вонючим Раем) являлся непосредственным директором заповедника. Второй, Дмитрий Горан, был советником по вопросам экологии. И сейчас эти двое рассматривали документацию, сравнивали со своими файлами и мило беседовали друг с другом так, будто лесничих здесь и вовсе не было. Команда вопросительно поглядывала на Якушева, но тот чего-то выжидал.

— Стало быть порядка двух сотен белошеек, две тысячи угленосиков, четыре сотни косуль Бажко..

— Дмитрий, это все меркнет по сравнению с теми денежными ресурсами, которые можно получить за древесину астерионской ели только на этом участке, а их у меня десять! Продажа леса полностью покроет все затраты на интересующий правительство проект.

— Да, это бесспорно.

— Должны ли мы понимать ваши высказывания как обсуждение уничтожения заповедника? — подал наконец голос Николай, нахмурившись.

Высокие гости неловко обернулись, словно удивляясь тому факту, что здесь присутствует кто-то еще.

— Именно так, старший лесничий Якушев, — протянул Ванской, сморщив свой крошечный носик так, будто вокруг запахло чем-то нехорошим.

— Но это является нарушением закона об экологическом контроле… — подала голос Катя, которая до того как потащиться вслед за мужем на ратные подвиги имела неплохую юридическую практику на Земле.

— Никакого нарушения нет, местные леса не влияют на кислородное обогащение атмосферы, с этой задачей с лихвой справляются океанические водоросли, милочка.

— Разрушение экосистемы повлечет за собой вымирание уникальных видов животных, что по земным законам карается лишением свободы на срок от тридцати лет до пожизненного, — отчеканила Катя.

— Помолчи, — рявкнул на нее Николай, и девушка умолкла, опустив глаза. — И когда вы планируете начать вырубку леса?

— Решение еще пока не принято, но, полагаю, будет одобрено в ближайшие месяцы, — сообщил Горан. — Меня очень тронула вспышка вашей коллеги, нас тоже волнует, что многие виды животных лишатся естественной среды обитания. В связи с этим разработана программа «Vivere». Рай Светозарович, ознакомьте, пожалуйста группу с новыми задачами.

— Вся документация к вам придет завтра утром, — начал Ванской, — но суть в том, чтобы представить в ряд зоологических садов и парков определенное количество особей того или иного вида. Заповедник не будет закрыт в одночасье, предположительно, на это уйдет около года. Я знаю, что более двух третьих всего штата лесничих — это ветераны и инвалиды войны, которым непросто будет найти работу, поэтому вопрос их дальнейшего трудоустройства я беру на себя.

— Однако в нашем заповеднике немало животных, которые не выживают в неволе, слишком сложно создать для них достаточно благоприятную среду, — пропела из своего угла Гвиера. Ванской взглянул на нее, и его сердитое выражение лица сменилось сладостной и немного глуповатой улыбкой. При виде яркого кукольного личика Гвиеры и упругого матово-белого тела в наряде, который почти ничего не прикрывал, мало кто из мужчин не превращался в патоку.

— К сожалению, ими придется пожертвовать ради экологической реанимации Земли.

— Но вы же сами родились и выросли на Астерионе! — возмутился Бакай, маленький, щупленький, похожий на ребенка, с длинной огненно-рыжей косицей за плечами. — Вы предаете свою родину!

— Прежде всего, мы — люди, а родина человечества — Земля. Все остальное — вторично! — парировал Ванской, — Будьте любезны, Николай Владимирович, останьтесь. А все остальные — свободны.

Все ожидали командора, погрузившись в молчание. Только Гвиера отправилась к компьютеру проверить инкубатор.

— Павиан лютует. Скачет по клетке, не ест ничего. Надо связаться с музеем, подтвердить их запрос. А то вдруг нас уже опередили… А вот малыша все-таки придется выпустить. Он кричит не переставая.

— Выпустить?.. — эхом отозвалась Катя.

— Заставить его пережить такие потери одну за другой было жестоко. Сначала настоящая мать, потом приемная…

— Чего? Ты хочешь чтобы это хвостатое чудовище шастало за мной по всей базе?!. — возмутился Сева.

— Увы. Иначе, боюсь, он может погибнуть. Да ладно, не переживай ты так, представь, что он кошка или комнатная собачка.

Бакай ничего не сказал, хотя никогда не упускал случая подшутить над приятелем. Он тихо плакал, уставившись в пол и размеренно покачиваясь из стороны в сторону.

Через несколько мгновений взъерошеный детеныш, заливаясь стрекотом, уже несся по коридорам навстречу к возлюбленной «материнской» штанине.

— Он что, так за мной теперь всю жизнь бегать будет?.. — растерянно проговорил Сева.