Евгений Прядеев - Калининградский сувенир

Леонид решительно сделал шаг вперёд и откинул верх покрывала. От ожидания неизбежного я зажмурился и…

— Это не он, — услышал я растерянный голос безопасника, который взял у кого-то из полицейских фонарь и сейчас внимательно осматривал лежащее перед ним тело.

— Не он? — в два прыжка преодолел я расстояние до носилок и вгляделся в лицо мертвеца, лежавшее на носилках. Это и правда был не Мирон. Нет, смерть, конечно же, меняет внешность людей, но не настолько сильно. Лежавший перед нами труп мужчины лет пятидесяти был мне явно незнаком.

— Твою ж мать, — выдохнул я облегченно и почувствовал, как задрожали мои ноги. — Это и правда не Мирон. А где же он тогда?

Стоявшие вокруг полицейские негромко загомонили, обсуждая нашу реакцию на увиденное. Сквозь их стройные ряды пробрался уже знакомый мне сторож, вгляделся в лицо лежавшего на носилках и, пьяно икнув, прослезился.

— А вот и Ванечка, друг мой сердешный…

— Какой Ванечка? — не понял я, а Леонид опять одел маску строгого чекиста и спросил у охранника стройки:

— Гражданин, вы опознаёте этого человека? Если да, то назовите его имя и фамилию!

— Да какая фамилия, — шмыгнул носом охранник. — Ванечка это. Мы в соседних подъездах живем…

Сторож запнулся, ещё раз посмотрел на лежащее тело и исправился:

— Жили… Он ко мне часто приходил, когда я в ночную смену. Жена его, Верка, измордовала совсем мужика, вот он и искал у меня покоя и понимания… Ваня это, как есть Ваня.

— Соболезную вам, — ни капельки не сочувствующим голосом вступил в беседу полицейский майор, — но нельзя ли чуть-чуть поконкретнее? Как фамилия этого гражданина, когда и при каких обстоятельствах вы видели его в последний раз?

— Да говорю же вам, — махнул рукой сторож. — Ваня это, а фамилия мне его без надобности. Адрес как у меня, только подъезд второй, а квартира на третьем этаже слева…

Он замолчал, как видно, пытаясь справиться с эмоциями, но плюгавый старлей не дал ему много времени на передышку.

— Вы должны рассказать нам, когда и при каких обстоятельствах видели своего знакомого в последний раз, — настойчиво напомнил он сторожу, пытаясь надуться от осознания собственной власти и значимости. Выглядел он, конечно, жалко… Примерно, как ощипанный петух, но сам наверняка думал по-другому.

— Так вечером сегодня и виделись, — тяжело вздохнул охранник. — Приходил он ко мне, мы поговорили, а потом он за сигаретами решил сбегать… Ушёл и не вернулся. Я-то думал, что Верка домой его загнала, а оно, видишь ты, как повернулось… Эх, Ваня, Ваня…

— Значит, получается, что вы последний, кто видел данного гражданина в живых, — подобрался старлей. — Очень интересно… И свидетелей ваших слов никаких нет. Может быть, тогда это вы его убили? Что не поделили? Водку?

Сторож посмотрел на Рогова недоумевающим взглядом, а тот вдруг подпрыгнул на месте и заорал, срываясь на визг:

— Отвечать!!

— Не ори, старлей, — оборвал я крик ментёнка. — Давай сначала найдём моего напарника, а потом уже будешь ордена зарабатывать.

Ошалевший от такого напора охранник тем временем испуганно переводил глаза с полицейских на меня с Леонидом, периодически останавливая взгляд на Теле своего мертвого приятеля и негромко повторял, как заклинание:

— Да я-то тут причём… Ваня за сигаретами пошёл и не вернулся… А оно видишь, как повернулось… За сигаретами пошёл и не вернулся…

Рогов смотрел на меня в упор, взбешённый тем, что я посмел влезть в его уже почти что раскрытое «Преступление века».

— Ты чего рот открываешь без команды? Ты вообще кто такой? Документы предъяви! Живо!

— Пошёл в жопу, — отвернулся я от старлея и растерянно посмотрел на Леонида. — Куда он мог подеваться?

— Ты кого послал?!!! — взвизгнул у меня за спиной старлей, но наткнулся на стальной рык Волченкова.

— Отставить! Где-то здесь находится сотрудник органов Безопасности, он ранен и, возможно, без сознания… Его надо найти!

Он подошёл к офицерам полиции и добавил тише, но уже с нажимом в голосе:

— Его очень надо найти!

Возможно, старлей и хотел было вякнуть что-то ещё, но старший по званию оказался мудрее и абсолютно верно оценил состояние Волченкова.

— Конечно, капитан, — изобразил он живейшее участие. А затем начал отдавать довольно толковые распоряжения, распределяя полицейских по секторам. Ворча и бурча на непогоду, а также на обстоятельства, заставившие их бродить по грязи посреди ночи, служивые разбрелись по окрестностям, осматривая все места, где мог спрятаться человек.

Я в свою очередь растерянно озирался, параллельно думая, что Волченков в общем то не такая скотина, как казался. Вон как судьбой Мирона озаботился, а это дорогого стоит. Вот только куда мой напарник мог подеваться? И что сподвигло его к этому? Он ушёл куда-то сам или кто-то ему помог, причём возможно против его воли?

— Если Мирон ушёл сам, то котлован отпадает, — мысли Волченкова, судя по всему, двигались в унисон с моими. — Сторож его не видел, значит и в сторону бытовок он тоже уйти не мог.

В этот момент я почувствовал, как у меня начинают подрагивать колени, а стена бытовки плывет перед глазами. Оперевшись о неё, чтобы не упасть, я сделал несколько глубоких вздохов.

— Что с тобой? — Тебе плохо? — спросил у меня Леонид равнодушным тоном, глядя куда-то в сторону скопления строительной техники. Именно с той стороны, кстати, на нас сегодня ехал бульдозер.

Безопасник задумчиво осмотрелся, как будто оценивая уже принятое решение, а затем всё-таки пошел в сторону стоянки строительной техники, не дожидаясь моего ответа.

— Нормально всё, — бросил я вслед ему, выпрямляясь. — Просто недосып, наверное, сказывается. А вообще, как-то ненатурально ты за меня переживаешь… А за Мирона сейчас чуть ли не в драку полез…

Мне показалось, что это может быть удачной шуткой в сложившейся ситуации, но Волченков почему-то воспринял мои слова очень серьезно. Он порывисто сделал шаг мне навстречу и придвинув своё лицо буквально к моему носу, сказал:

— Я переживаю за твоего напарника, потому что он человек! А ты нет!

Затем развернулся и направился в прежнем направлении. Я остался стоять на месте, глядя ему вслед и не зная, что возразить на эти слова. Но в убеждении, что поворачиваться спиной к безопаснику мне не стоит, я укрепился ещё больше.

— Винни, — ветер принёс к моим ушам непонятный стон, в котором угадывалось знакомое слово. Это Мирон? Откуда звук?

— Леня, ты слышал это? — крикнул я в спину безопасника, но тот лишь недоуменно развёл руками, показывая, что не понимает, о чем идёт речь.

Я покрутился на месте, а затем уверенно направился к стоявшим в отдалении грузовикам.

— Ты что-то услышал? — требовательно спросил Волченков, но я лишь досадливо дернул плечом, потому что больше до меня не доносилось ни звука. Блин, Мироха, да где же ты?