Ярослав Гжендович - Носитель судьбы

«Рыбацкая сеть, — мелькнуло у него в голове. — Поймали меня рыбацкой сетью. Я достал мерзавца, но он успел ее метнуть».

Сразу же на него упала и вторая, а потом — сокрушительный удар мешком, наполненным песком.

Когда его волокли, он не потерял сознания окончательно, пытаясь сосредоточиться на Цифраль, на том, чтобы убрать кружащую в крови отраву, чтобы любой ценой сохранить сознание.

Но несмотря на это, он растворился в светящемся тумане, приобнявшем его, как ласковые руки любовницы.

Он лежал среди переливчатых клубков, подрагивающих, будто завеса бриллиантовой пыли, и было ему удобно и сухо. Под спиной — что-то гладкое, теплое и шелковистое, в такую же поверхность, только вертикальную, он упирался и щекой. В гладкую, шелковистую и эластично-мягкую.

Драккайнен открыл глаза и взглянул вверх, на две склоненные над ним груди, заканчивающиеся розовыми, выпуклыми сосками. Лежал он на коленях девушки, головой на ее лоне. Сел и увидел знакомое лицо, которое, однако, в нормальном масштабе показалось ему странным, словно оживший кадр из комикса, внезапно получивший свои три измерения и человеческую кожу, лишь несколько слишком гладкую и безукоризненную. Словно бы и красивое, но на самом деле жуткое, как японские эротические андроиды «Акико». Он взглянул в невозможно зеленые радужки, и его прошила дрожь. В микромасштабе, в котором он привык ее видеть, это не выглядело настолько странным. Она шевельнула крыльями, что выглядели как опалесцирующая фольга, распятая на тоненьких жилках.

— Цифраль… Где я?

— Внутри. Ты терял сознание, вызвал меня, потому я удержала тебя внутри твоей головы. Такое небольшое убежище. Это все, что я смогла сделать.

— Что снаружи? Что это за туман?

— Фаза REM . Потеря сознания. Отравление, сотрясение мозга. Частичный паралич. Общая перезагрузка. Ты находишься в аварийном меню.

— Как долго все это продолжается?

— Три-четыре минуты. Снаружи время идет быстрее, но долго я это место не удержу.

— Что можно сделать?

— Не знаю, что сказать. Это ты отдаешь приказы. В твоем распоряжении холодный туман. То, что осталось на тебе, в волосах и на одежде. Тот, который нас окружает. Дать визуализацию? Посмотри внимательней.

Он встал с колен Цифраль и подошел к круглому пространству в переливающейся метели бриллиантовой пыли. Сунул ладонь в туман, отдернул, и пылинки пошли за его пальцами. Взгляд его внезапно обострился, ладонь выросла перед глазами, огромная, как горная долина, прорезанная рвами папиллярных линий, среди которых, будто облачка бабочек-подёнок, летали миниатюрные подобия Цифраль, той самой, которая сидела на пятках и медленно обмахивалась крыльями. Он пошатнулся и вернул себе нормальное зрение. Туман снова стал туманом.

— Что это было?

— Визуализация. Графическая накладка. Это тебе поможет.

— Они выглядели как ты…

— Тогда прикажи им, что делать. Они не больше частиц, но действуют вместе, как рой. И их миллиарды. Могут поднять гору, если окажется их достаточно много. Всякая может что-то прервать, соединить, перенести или поджечь. Если станешь думать о них не в категориях тумана, мистики или магии, тебе будет легче это проконтролировать. Приказывай миллиардам маленьких Цифраль. Помни, что каждая из них умрет, когда выполнит свое маленькое задание.

Драккайнен посмотрел на свои руки, а потом потер лицо.

— Безумие, — сказал он. — Но отчего бы и нет? Ладно, детоксикация. Пусть войдут в мои легкие, а потом найдут частички этой гадости и выведут ее наружу. Пусть сквозь легочные пузырьки войдут в систему кровообращения и очистят, что удастся. Просто пусть вынесут это в почки, но, боже сохрани, не в печень. В каком я физическом состоянии?

— Один глаз полуоткрыт. Видишь каменные стены и стропила. Руки у тебя связаны сзади мокрым ремнем; две рыбачьи сетки на лице и теле. Они оплетены ременной петлей вокруг рук. Ноги связаны в щиколотках конопляным шнуром длиной в полметра, тот затянут впереди скользящим узлом, а со спины — плоским. Ты лежишь на правом боку.

— Пусть развяжут узлы и освободят меня от сети, но пусть все останется на месте, только ослабленное. Это, полагаю, будет более щадяще, чем разрезание, перекусывание или пережигание? К делу. Детоксикация и освобождение а-ля Гудини.

— Базовая команда не принята. В доступе отказано.

— Ты что, издеваешься? Что бы это значило?

— Не хватает кода доступа.

— Какого, jebem ti majku , кода доступа? Это же моя собственная голова, perkele !

— Спасибо. Код принят.

— Что?

— Финское проклятие. Ты сам это установил.

— Тогда за дело, perkele saatani vittuu !

А потом он сидел внутри собственной головы, на лугу, окруженный бриллиантовым туманом, в объятиях проекции собственного бионического импланта, которая приобрела форму эротической мечты влюбленного в аниме девианта, и ждал. Перед его глазами медленно и горизонтально разворачивался переливчатый поясок, окруженный гало, будто прямой кусок радуги. Он догадался, что это запись состояния. «Процесс выполняется. Ждите».

Он и ждал.

Испытывая все большее нетерпение. Ловушка. Котел. Однако более всего не давала ему покоя мысль о врагах. Он надеялся, что Спалле и Сильфана, ничего не дождавшись, пойдут на постоялый двор и встретят там Варфнира. Только вот им, ему и Грюнальди, отравленным испарениями, побитым, связанным и вброшенным в какой-то подвал, это не слишком-то поможет. Как обычно, он провалил операцию нахрен. Слабо подходил на роль командира и плохо играл в команде. Он установил для них резервное задание, две точки встречи — и все. Как обычно, решил, что как-нибудь справится сам и не приготовил никакой страховки. И влез в ловушку. Простейшую из возможных. Очевидную до боли.

Хватило бы просто решить, что остальные — тоже активные игроки. И что у них есть свои люди. Случай ван Дикена, пожалуй, доказывал это достаточно отчетливо.

Полоска состояния развернулась до самого конца, и Драккайнен вдруг вплыл в темный, влажный подвал, в головную боль, в запах тухлятины и вонь лежащих на нем сетей. Болезненная точка в центре челюсти дергала, пульсировала и ныла попеременно. В темноте маячил лежащий под стеной сверток, тоже упакованный в сеть — и лежащий неподвижно. Как оно там звучало?

Олдурмэ … — убить… настоящее время, третье склонение, действие… «убивай». Но было: ней олдурмэ. Ону ней олдурме! Кахдин ону истйор сахгул! «Не убивай его! Она хочет его живым!» — видимо, так. Амитрайский. Видимо.

А значит, есть еще какая-то «она». Кахдин… Не просто «она». «Она» — уважительно. «Она — та, великая». Вот только какая из них? Фрайхор? Калло? Какая-то другая великая? Местная?

Спасибо, что хочет живым.