Ярослав Гжендович - Носитель судьбы

— А вот мне интересно, откуда мы узнаем, куда отправился Спалле, если ему выпадет следить за купцом и его людьми, а мне — привести вас из корчмы?

— Об этом я уже подумал раньше, — ответил Драккайнен. — Когда увидел тебя нынче утром. Эти твои бусы очень ценные?

— Они у меня давно, — сказала она осторожно. — Но это обычные камешки с Юга. Я бы не стала их надевать, если бы знала, что мы сходим с корабля, что нужно готовиться к битве. На корабле есть вещи куда более ценные. Из дому я забрала все, поскольку не известно, что с нами случится.

— Я имею в виду, согласишься ли ты их в случае чего потерять, — пояснил Драккайнен терпеливо. — И мы идем не на бой, всего лишь отправляемся за информацией. Потому мы должны выглядеть естественно — и хорошо, что ты надела платье и бусы. Теперь дай их Спалле.

— Зачем?

— Если он пойдет за Улле и его людьми, пусть разорвет шнур и каждые десять шагов бросает на землю бусину. Там, где ему придется сворачивать. Потом мы их соберем.

— У меня еще есть золотые цепочки, наручники, браслеты и перстни, — заявила Сильфана язвительно. — Жаль, что я не знала заранее, может, их лучше было бы видно на снегу. Я ведь сестра стирсмана, могу обозначать свой след драгоценностями.

— Ты говорила, что бусы не ценны.

— Потому что не знала, что мы должны их разбрасывать или приманивать ими рыб. Сделаем как говоришь, потому что оно почти так же ловко, как если бы выдумала это женщина. Если только забыть, что речь была бы о ее бусах. Но я дам их Спалле, только когда придет к тому нужда.

— Чудесно, — подвел итог Вуко. — Еще одно: неизвестно, что может случиться. Если мы потеряемся, встречаемся на постоялом дворе. Если это будет невозможно, то рядом с драккаром. Сильфана, спрячь меч под шубой, но так, чтобы легко можно было его достать. Пусть не видят, что ты вооружена. Все поняли, что делать? Тогда за работу.

Двери конторы были заперты наглухо. Солидные, сколоченные из толстых досок, ощетинившиеся головками крупных гвоздей. Крепкие ставни — закрытые — тоже не приглашали внутрь.

— Выехал? Или это сезонная работа? — прорычал Драккайнен, лупя кулаком в двери. — Почему ничего не может идти нормально? Я что, проклят, или как? Хотел обменяться с чуваком парой фраз и купить какую-никакую лодку. Что, это так трудно?

— Осталось идти на постоялый двор к Варфниру, — ответил Грюнальди. — По крайней мере согреемся.

— Петель не видно, значит, открываются наружу, — сказал Драккайнен. — Не выбьем. Проследи, не крутится ли кто по набережной. Цифраль, у меня есть немного той гадости?

— Немного есть, — ответила она. — На одежде и в волосах. Не очень много, но есть.

— Славный ты муж, — заметил Грюнальди, — только не люблю, когда ты начинаешь разговаривать с воздухом. Кто-то другой мог бы посчитать, что ты слегка не в себе.

— Не обращай внимания, — посоветовал Драккайнен. — А теперь отойди и присматривай, не идет ли кто.

— Вижу только туман. Другого человека замечу, только когда он на меня натолкнется.

Драккайнен прикрыл глаза и сконцентрировался на запоре. На солидной окованной балке, что лежала на крюках с той стороны. Обратил на нее внимание, когда был здесь в последний раз. Подвешенная, будто маятник, на дверях, и поднятая вверх. Достаточно снять блокиратор, чтобы она упала в объятия крюков на створке двери, половина которых намертво сидела в косяке. Он представил себе эту балку — десяток килограмм почерневшего дерева и железных полос, слившихся в объятиях, и задумался, что сделал бы настоящий маг. Будь она железной, можно было бы заморозить ее порывом морозного ветра и разбить, как фарфоровую. Деревянную можно было бы прожечь взглядом. А вот металл в сочетании с деревом представляли проблему. Он решил ее поднять. Только немного. Столько лишь, чтобы она высунулась из кованных железных крюков.

— Настоящий маг сделал бы так, — обронил он мрачно, поднимая ладонь с расставленными пальцами. — Use the force, Luke! [2] «Используй силу, Люк!» — цитата из классических «Звездных войн».

И тогда дверь заскрежетала, а потом потихоньку, со скрипом отворилась нараспашку, открыв темное нутро дома, резко пахнущее кожей, зельями и благовониями.

А в той темноте возник худой, укутанный шалью или платком человек. Он едва маячил в полутьме: пятно лица с небольшим крючковатым носом; но было видно, что это не купец, которого они искали.

— У меня дело к Вяленому Улле, — решительно произнес Драккайнен. — Я Ульф Нитй’сефни. Ночной Странник.

— Уважаемый Улле болен, — ответил человечек. — И никого не принимает. Я веду все его дела и ничего о тебе не знаю.

— Ступай и скажи, кто его проведал, — повелел Драккайнен, опираясь о косяк и нагло вставляя ногу внутрь. — Спроси, выковырял ли он уже из стен золотые гвихты.

— Был некогда такой муж… — сказал мужчина, завернутый в шаль. — Чужеземец, который, однако, вел дела с моим хозяином. Было это еще до того, как я стал ему помогать, но кое-что я об этом слышал. Не помню только, когда именно это было и что этот человек покупал.

— Мы спокойные и вежливые люди, — заявил Драккайнен. — Но мороз и туман плохо влияют на мое терпение. Человек тот покупал сведения, а было это аккурат на осенней ярмарке. Я заказал больше информации и пришел за товаром. А теперь позови Улле, или я всажу тебе твою голову в задницу и пойду к нему сам.

— Нет нужды говорить такие слова. Входите. Это неспокойные времена, а ваш товар относится к наиболее опасным.

— Я не услышал, когда ты представился, — сказал Драккайнен, когда они вошли внутрь дома.

Во мраке маячили полки и столы, заваленные грудами узелков, упакованных в кожи и ткани. Укутанный человечек склонился над сколоченной из колод столешницей, выдвинул из-под нее лавку и уселся. Драккайнен и Грюнальди сели напротив. Воздух был густым от тяжелого запаха благовоний, даже в голове кружилось. Они оба раскашлялись. Грюнальди снял с головы капюшон и в раздражении выпустил воздух через нос, однако так ничего и не сказал.

— Я чужеземец, и имя мое вам ничего не скажет. Злая судьба загнала меня сюда, где меня застала зима. Весной я отправлюсь в свою страну, однако пока что живу здесь и помогаю Вяленому Улле. Мое имя на язык Побережья переводится как Багрянец, так-то меня здесь и называют.

— Тогда послушай, Багрянец, — неторопливо произнес Драккайнен. — Мы тебя не знаем и хотим увидеть Вяленого Улле. Это с ним я должен поговорить. Хочу также, чтобы ты зажег ту лампу и открыл лицо. У меня немного времени. Я пришел лишь расспросить о новостях и обменяться с Улле парой фраз. Это дело между мной и ним. И проветри дом от этих благовоний.

Багрянец поднялся из-за стола и отворил двери примитивной печи, а потом, забросив внутрь несколько полешек и кусков древесного угля, принялся раздувать жар.