Михаил Лысенко - Гробовщик

Но, выживали как-то названные брат и сестра, не давали себя подмять, вплоть до того момента, как новому физруку Вазгену не захотелось пополнить свой гарем новым мальчиком. Что означало «Ырыски кюшать будем, да?» знали все. Как и знали, что гориллобразного физрука боялась даже директор детского дома Ольга Генриховна.

Ходили слухи, что Вазген был большой шишкой в одной из горных республик, но проштрафился. То ли изнасиловал семилетнюю девочку, то ли убил отказавшего ему сопротивление мальчика. В общем, в Свердловске его на время спрятали родственники. А чтобы не скучать, он устроился с наибольшим комфортом – физруком в детдом. Пустили, так сказать, козла в огород.

Уговорами, угрозами или прямым насилием, это животное всегда добивалось своего. И Лёшке, которого Вазген, после нескольких оплеух, затащил в полутёмную подсобку, нечего было противопоставить звериной похоти физрука. Руки мальчика, беспомощно шарившие по полкам, наткнулись на какую-то раскрытую коробку, а в ней – на хрустящий при сжатии порошок. Как потом оказалось – кальцинированная сода. Её уборщица, баба Рита, использовала при мытье спортивного зала. И когда у уха Лёшки раздалось смрадное дыхание Вазгена, тот в отчаянье бросил набранный порошок через плечо. В расчете попасть в глаза.

И попал. Потому что физрук завизжал, будто его резали. Он метался по подсобке, круша всё на своём пути, и ревел так, что в спортзале тряслись окна. Мальчик выскользнул из помещения и, натягивая на ходу спортивные штаны, бросился к раздевалке. Собрать вещи в целлофановый пакет и выскользнуть из здания через форточку в туалете на первом этаже, было минутным делом. А дальше в овраг и через подлесок к железной дороге. Был там, на товарной станции, уголок, про который не знал никто, разве что только Леська. Сутки он просидел там, дрожа от страха и холода, не зная, куда податься. А потом пришла сестра и рассказала, что Вазгена увезли на «Скорой». Говорят, глаза ему выжгло так, что он теперь до конца жизни останется слепой. А ещё, к Ольге Генриховне приезжали милиционеры, и приходила толпа бородатых родственников физрука. И те, и другие требовали выдать им Лёху, если тот появится. И директор пообещала.

Леська не стала рассказывать, про то, как в ночь после происшествия к ней в кровать забралась её подружка Машка Зацепина и шёпотом стала пересказывать всё, что успела подслушать из разговоров взрослых. И выходило, что дело Леськи – труба. Про то, что они с Лёхой были не разлей вода все знали. Не сегодня, так завтра кто-нибудь обязательно «стуканёт». Менты, те врядли бы долго стали бы её мурыжить. А вот родственнички Вазгена точно выкрадут Леську до смерти запытают. Всё это было так похоже на правду, что Леська не стала дожидаться утра. Из своего и Лёшкиного тайников добыла она все их скромные сбережения и дала дёру из детдома.

Ничего этого она не стал рассказывать названному братику. А лишь поставила его перед фактом: куда ты, туда и я. И точка.

Несколько дней они безвылазно мёрзли в своей норке. Леська только раз выбралась из неё, чтобы закупиться водой и продуктами. Но и то, и другое скоро кончились, так что пришлось им покинуть своё убежище.

– А поехали в Крым, – вдруг предложил Лёшка и процитировал из какого-то кинофильма: – «Там тепло, там яблоки».

– В Крым, так в Крым, – сказала Леська и грустно улыбнулась. – Должно же быть на свете место, где мы не будем лишние.

Уходили ночью. Мимо пустых заброшенных пакгаузов, мимо ржавеющих в куче колёс, по осунувшейся снежной целине, через пустырь к темнеющему впереди лесу, за которым ютилась пригородная станция «Лисички». Они были уже на самой опушке, когда пространство вокруг замерцало, как на экране испорченного телевизора, тонко вибрирующий визг резанул по ушам, полыхнуло сваркой и прямо перед ними материализовалось тело человека. Тело тут же рухнуло в быстро таявший от таких фокусов мироздания снег.

– Терминатор? – на всякий случай спросил испуганный Лёшка.

Если бы не форс-мажор, врядли бы дети рискнули подойти к незнакомцу. Тот лежал на спине, раскинув руки. Его солдатская гимнастёрка была вся заляпана темными пятнами. Такие же темные струйки вытекали из уголка его рта и из носа.

– Кровь! – вскрикнула Леська.

Окровавленный человек не шевелился. В одной руке он держал пистолет, а на ладони другой, будто специально протянутой к детям, лежала какая-то золотистая коробочка со стрелкой, похожая на компас.

Стараясь поменьше перемазаться кровью, взяли и то, и другое. А так же начатую пачку сигарет, зажигалку, две упаковки «Гематогена» и запасную обойму к пистолету. После чего ушли оттуда быстрым шагом. Но долго еще казалось пугливой Леське, что страшный человек крадется за ними попятам.

На станцию они пришли вовремя. Как раз подошла первая утренняя электричка, развозившая свердловчан на работу в города-спутники. Смешавшись с толпой работяг, дети благополучно доехали до конечной станции «Михайловский завод». Далее какой-то добрый дядька подбросил на подводе до Михайловска… И потянулись за Лешкой и Лесей километры их путешествия на юг. Поначалу сильно голодали. Но потом услыхали, как в одном из дизелей просили подаяние дети-погорельцы. Стали, как они, петь песни тоненькими голосами, протягивая пассажирам целлофановые пакеты не первой свежести. Подавали не так, чтобы много, но на жизнь хватало. А по вечерам, забравшись в недостроенный или заброшенный дом на окраине очередного посёлка, у них вошло в привычку мечтать, глядя на странный «компас», о том, как хорошо им будет в Крыму. Коробочка была заполнена голубоватой жидкостью, а то, что они сперва приняли за стрелку компаса, оказалось маленькой золотистой рыбкой. Рыбка помахивала хвостиком, иногда начинала крутиться вокруг своей оси. Её движения завораживали и успокаивали. И Леська начинала думать, что у них всё получится.

Вот и в тот вечер, забравшись в брошенный вагончик рядом с давно покинутой стройкой, они постелили на пол какого-то тряпья и настроились на очередной ночлег. День был на редкость неудачным. Сперва их чуть не поймала милиция на привокзальном базаре, а позднее едва не выбросили из поезда на ходу местные попрошайки. Благо, у Лёшки хватил ума не «светить» пистолет. Пришлось отдать все, что было на тот момент, так что остались они без ужина.

– Лёшик, а если не в Крым, куда бы ты хотел попасть? – спросила, не отрывая взгляда от «компаса» Леся.

– Не знаю, – ответил лежавший у нее на плече мальчик, который тоже смотрел на золотую рыбку. – Мне про Крым Славка Антонов рассказывал. Там хорошо. А вот скажи я сейчас, хочу, мол, в Австралию или в Африку… Ведь я там не был. А давай, – он приподнялся на локте. – Давай выдумаем себе такое место.